Включить национальную узбекскую музыку
ТУРКЕСТАН (узб. Turkiston — «Страна тюрков») — старое название того региона Центральной Азии, которое позднее стали называть Средняя Азия. Этот регион был завоеван Российской империей в ходе военных действий в 1853-1888 годах. В 1867 году было образовано Туркестанское генерал-губернаторство, в состав которого вошли древние ханства со столицами в Коканде, Самарканде, Бухаре, Хорезме, Хиве, Ашхабаде. С 1886 г. — официальное название Туркестанский край.
За время пребывания под властью Империи в крае были построены железные дороги, ряд промышленных предприятий, школы, гимназии, училища. По инициативе генерала М. Скобелева был построен в Новом Маргелане административный центр губернаторства.
В апреле 1918 была образована Туркестанская Автономная Сов. Соц. Республика. В 1924—1925 годах на территории Туркестана были образованы 5 Советских Соц. Республик (Казахская, Узбекская, Киргизская, Туркменская и Таджикская).
В 1930-е годы внутреннего туризма в СССР не было, но, судя по издаваемым в то время плакатам-рекламам, иностранный туризм существовал. Коллекция таких плакатов нашлась в Интернете, откуда и взята эта, 1932 года. Во время войны в Среднюю Азию были эвакуированы тысячи семей из Европейской части России. После войны сюда приезжали тысячи специалистов из всех республик СССР.
После распада СССР эти республики в тех же границах и под теми же этническими названиями стали «независимыми» государствами со смешанным феодально-капиталистическим строем во главе с ханами-президентами.
В 1929 году С.Н. ЮРЕНЕВ уехал в ТУРКЕСТАН.
ДОКУМЕНТЫ и ПИСЬМА ЗА ЭТОТ ПЕРИОД ЕГО ЖИЗНИ у О.Н. Юреневой НЕ СОХРАНИЛИСЬ
Из его рассказов известно лишь то, что он работал преподавателем в недавно открытых по всей Средней Азии Педагогических институтах. Первые годы — в Фергане и Намангане, а затем — в Бухаре. Он говорил, что преподавателей нехватало, и ему пришлось читать самые разные курсы: географию и историю, иностранные языки, и даже ботанику.
ЗДЕСЬ ПРИВЕДЕНЫ НАЙДЕННЫЕ В ИНТЕРНЕТЕ СВЕДЕНИЯ
О НАУЧНО-КУЛЬТУРНОЙ ОБСТАНОВКЕ В ТУРКЕСТАНЕ;
О ТЕХ ЛЮДЯХ, С КОТОРЫМИ С.Н. ЮРЕНЕВ МОГ БЫТЬ ЗНАКОМ
Выставка 5. ТУРКЕСТАН на старых открытках
Города: ФЕРГАНА (бывш. г. Скобелев), КОКАНД, НАМАНГАН
г. СКОБЕЛЕВ (Н. Маргелан). С 1925гю — г. ФЕРГАНА
СПРАВКА: Город был основан после завоевания Кокандского ханства в 1876 году по инициативе генерал-майора М.Д. Скобелева в 12 км от древнего Маргелана и сначала назывался Новый Маргелан. Изначально он строился как военно-административный центр новой Кокандской области Туркестанского генерал-губернаторства. В 1978-1900 годах в нем были построены: казначейство, почта, резиденция губернатора, городской сад (парк), Мариинское училище, женская гимназия, аптека, вокзал, Собор, мужская гимназия, больница, тюрьма, базар и множество частных магазинов.
В 1907 г. город был переименован в Скобелев, в честь 25-летия смерти основателя. Тогда же была издана серия открыток с видами г. Скобелева.
При советской власти в 1924 году г. Скобелев был переименован в Фергану (от перс. слов Пари — «пери-ангел» и Хона – «дом»), то есть, «город ангелов»).
1 мая 1930 г. в здании бывшей Скобелевской мужской гимназии был основан первый в Туркестане государственный Педагогический институт. Основателем и преподавателем этого института был филолог, профессор Николай Иванович Леонов. Пединститут разместился в стенах бывшей Скобелевской мужской гимназии (см. открытку). Так он выглядел, когда там работал С.Н. .
Теперь, в «эпоху Независимости», старый Пединститут переименовали в Ферганский Гос. Университет, но, к сожалению, на сайте ФГУ ни о профессоре Н.И. Леонове, ни о других преподавателях 1930-х годов нет ни слова. Сказано только, что «история образования университета связана с эпохой 1930-х годов, когда была поставлена задача обучения квалифицированных кадров для разных отраслей и, в первую очередь, для народного образования».
В Интернете удалось найти краткие сведения о Н.И. Леонове и сайт, на котором выложена его книга о великом астрономе Улугбеке. В ней изложена история создания уникальной обсерватории XV в. . её разрушенния после убийства ученого, её обретения археологом В.Л. Вяткиным в 1908 г., и последующего изучения В.А. Шишкиным и М.Е. Массоном в 1941 и 1947 годах. Ссылка на книгу:
http://www.astro-cabinet.ru/library/uglva/ulugbek-velikiy-astronom-xv-veka7.htm
ЛЕОНОВ Николай Иванович (1894 — 1971) – филолог, географ, известный историк науки, основатель и профессор Ферганского пединститута. В 1949 г. к 500-летию со дня гибели Улугбека вышла его книга «Улугбек великий астроном XV в.». О нем см. в статьях:
Н. Колесникова: www.vatanym.ru/content/images/tm1210.pdf
А. Джумаева: http://muslem.ru
Оба автора говорят о том, что Н.И. Леонов, будучи ученым, всю жизнь писал прекрасные стихи. Одно из них (о Бухаре) знал наизусть и любил читать искусствовед Рафаил Хади Такташ (1926-2008). Он был сыном известного татарского поэта Хади Такташа. Родился в Казани, но семья переехала в Фергану, и здесь Р.Х. Такташ учился во 2-й школе (бывш. Скобелевская женская гимназия).
В 1944-47 г. Р.Х. Такташ написал о своей юности «Ферганскую поэму». Её нашли и опубликовали через 50 лет, уже после его смерти. Он жил в Ташкенте, и мне не известно, встречался ли Такташ с С.Н. Юренеым в Бухаре в 1960-е годы, но мир тесен, тем более мир искусствоведов в Средней Азии. И я допускаю, что они были знакомы, так как оба были знакомы с историком Н.И. Леоновым. В память о Фергане, с которой в разное время их связала судьба, приведу строки из поэмы Р.Х. Такташа о характере этого города:
В высоких темных классах // Бывшей Скобелевской женской гимназии,
Где вошедшего охватывает сразу // Золотистый свет, характерный для Азии
Там, где стены зеленые под цвет лета, // Только со скучноватым школьным оттенком
Пусть Фергана архитектурно состоит из бараков, // Но кто у нее отнимет света ее серебро?
Все дышит провинцией и чеховской скукой // Военными чиновниками сюда привезенной,
Неужели же будут учиться и внуки // В этой школе неисправимо казенной?
… Дети переселенцев, чиновников, высланных, // Провинциальная Ферганская Сечь.
Любящая полакомиться урюком кислым. // Далее веду о ней речь…
КОКАНД
НАМАНГАН (от тадж. «Намак кан» — «соляная копь») –древнее поселение, с 1610 года город в составе Кокандского ханства. Присоединен к Российской империи генералом Скобелевым в 1875 году. Центр уезда в Ферганской области. Издревле – известный ремесленный центр. В нем проживали гончары, ткачи, медники, кузнецы, красильщики, ювелиры, набойщики тканей, сапожники.
В 1930 году в Намангане было: 17 школ первой ступени, 307 школ по ликвидации безграмотности, Педагогический техникум и Медицинский рабфак. Работали 7 клубов, 2 библиотеки, 3 кинотеатра и 1 музей-зоосад. Педагогический институт в Намангане был открыт в 1942 году как филиал Андижанского учительского института
В 1932 году, по инициативе Хамзы Хаким-заде Ниязи, в Намангане был открыт Областной музыкально-драматический театр имени Алишера Навои, он существует и поныне.
ТУРКЕСТАН ГЛАЗАМИ РУССКИХ ХУДОЖНИКОВ
Материалы из Сети: http://art-blog.uz/archives/7868
www.yhelp.ru · М. Яновская. «Декорат. искусство» № 3, 2010
ЗДЕСЬ ПРЕДСТАВЛЕНЫ КАРТИНЫ ХУДОЖНИКОВ:
П. Бенькова, Л. Бруни. А. Волкова, А. Исупова, Усто Мамина (Николаева).
С некоторыми из них (П. Беньков, Лев Бруни, А. Ган) С.Н. Юренев был знаком ещё в 1930-е годы.
Поэт А. Ширяевец , живший в Ташкенте, дружил с художником А.Н. Волковым. 13. января 1921 г. он отразил свои впечатления от его полотен в стихотворении:
В твоих картинах солнце заплясало, // В них Туркестан звенит огнями красок!
Быть может, солнце их нарисовало, // Быть может, это чары древних сказок!..
Цвета — зеленый, желтый, синий, алый // Вливаются поющею рекой!
— Да, ясно, ясно: солнце рисовало! // Но знаю: ты водил его рукой!..
Художник А.Н. Волков (1886- 1957)
“Пыль и шелка Бухары”, 1923 г.
Скрипы арбы на извилистых улицах, // Стадо баранов под арбами крутится
Пыль и шелка Бухары!
Крики мальчишек в чуплашках с корзинами, // Свисты погонщиков, вопли ослиные,
Пыль и шелка Бухары!
Втиснулись клином верблюды горбатые, // Сбоку идут каравановожатые.
Пыль и шелка Бухары!
Звоны пиал в чайхане разливаются, // В пыль дым чилима спиралью вливается,
Пыль и шелка Бухары!
Девушки с визгом кричат за дувалами, // В щели впиваются лица их алые,
Пыль и шелка Бухары!
А старые люди листают страницы, // И стих из Корана в губах шелестится,
Пыль и шелка Бухары!
М. Яновская. [О русском авангарде в Туркестане]
Журнал «Декорат. искусство» № 3, 2010
Время с 1910-х до середины 1930-х годов породило творчество, которое под именем русского авангарда каких только мастеров ни объединяло, в какие формы ни выливалось, какие школы и направления ни порождало… Хорошо изучен хронометраж столичного авангарда, московско-петроградского. Подробно исследован витебский, благодаря его заезжим олимпийским богам и местным героям. Недавно впервые объединили представление об авангарде казанском, с его преимущественно графическими ресурсами (выставка «Архумас» в моск. галерее Арт-Диваж в 2005 г.).
<…> Туркестанский авангард [В Средней Азии под покровительство России сформировались } особые геополитические традиции…. Политика сохранения местных традиций (как в царской, так и в советской России) продолжала укреплять среду, которая предъявляла каждому новому глазу – прежде всего глазу художника – свой целостный визуальный образ. <…> везде утверждалась взаимосвязанная система пластических, декоративных, цветовых и объемных категорий.
… Если российское покровительство и помощь оставалась необходимой и очевидной в сфере медицины, образования и социальных гарантий, то в области визуальной культуры ситуация оказывалась обратной. Изобразительная и архитектурная среда Туркестана сильнейшим образом трансформировала сознание попадавших в нее художников, подчиняя их себе самым, что ни на есть восточным приемом – очаровывая и соблазняя. И законы оптического восприятия местного освещения с его особым солнцем, и психологический эффект новизны от экзотических образов, возникающий у каждого зрителя, воспитанного в западной перцептивной традиции, способны были если не поглотить, то ослабить и перенаправить революционные импульсы, идущие из центральной советской России.
Художественная вольница 1920-х постепенно успокаивалась, принимала запланированные организационные формы, и к началу 1930-х сталинский термидор привел к тем формам творчества, которые в самых левых и ЛЕФовских своих формах, по язвительному определению Пастернака, были «буйством с мандатом на буйство». До туркестанских краев идеи Пролеткульта и директивы Наркомпроса доходили со значительным преломлением и основным посылом в области нового искусства здесь стали идеи охранные, образовательные и организационно-оформительские.
Это пространство не ангажированного искусства расположено в сравнимом отдалении и от левого, жизнестроительного крыла авангарда, и от академически-салонного искусства, которому наследовал соцреализм.
.
А. В. Исупов — родился в 1889 в г. Вятке в семье резчика по дереву (иконописца), и до 19 лет обучался мастерству у местных богомазов. В 1908—1913 гг. учился в Моск. училище живописи, ваяния и зодчества у А.М. Васнецова, К. А. Коровина, В. А. Серова, Архипова. В 1915 — 1917 годах — солдат стрелкового запасного полка в Средней Азии. Получив освобождение от воинской службы по болезни, принимал участие в организации Туркестанской краевой художественной школы, преподавал в ней, работал в Комиссии по реставрации и охране памятников в Самарканде, Среди его учеников Н. Карахан, М. Куприянов, С. Чуйков.
ПАВЕЛ БЕНЬКОВ родился в 1879 году в Казани, учился в Петербургской Академии художеств, оттуда вернулся в Казань – а в 1919 году ушел вместе с отступающими войсками Колчака в Сибирь, где работал в Иркутском и Омском театрах декоратором, пока Сибирь была «белой». После разгрома Колчака вернулся в Казань, преподавал в казанской художественной школе
Но почти в 50 лет, в июле 1928 года, Беньков оказывается в Бухаре – и его жизнь кардинально меняется. В возрасте, когда большинство людей боятся что-либо стронуть в своей устоявшейся и привычной жизни, Беньков решает начать все с чистого листа – потому что вдруг находит край, в котором его личное цветовое восприятие жизни совпадает с естественными и природными красками Востока.
Средняя Азия с ее цветом и солнцем смогла не просто пленить, но так мощно подчинить себе Бенькова, что для него стало невозможным продолжать жить в Казани. Он перевозит в Самарканд семью, и они поселяются в Узбекистане навсегда. Вернее – до его смерти. Переезд в Самарканд стал самым крутым, отчаянным и счастливым поворотом в его жизни, потому что оказавшись на Востоке, художник вдруг увидел, что – вот, это и есть его место на земле. Его цвет. Его краски. И его настоящая жизнь.
Ссылка: Павел Петрович Беньков. Воспоминания, переписка / Сост. М.А. Соколова. Ташкент, 1981. – Цит. по: Авангард, остановленный на бегу. Изд. «Аврора». Л. 1989. Без пагинации.
«Произведения П.Бенькова до сих пор остаются непревзойденными по передаче световоздушной среды, игры света и тени («Дворик в Хиве», «Ляби-хауз»). … Урбанистические пейзажи группы Бенькова этнографичны, но составляют основу живописной школы, показывающей особенности жизни света в мистических уголках среднеазиатской тени…» Ссылка: http://art-blog.uz/archives/2266
АЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВ, взявший творческое имя Усто Мумин – уверовавший мастер. Главная работа Усто Мумина в экспозиции – «История юноши Гранатовые Уста». Композиция построена по принципу житийной иконы с клеймами, живопись вдохновенно цитирует миниатюры средневековых восточных рукописей, а сюжет… Можно сказать, что это дерзкий и эйфорический творческий акт, воспевающий (именно так, без кавычек) поэтику той любовной девиации, которая имеет давние традиции в мусульманских странах. Жизнь и смерть, любовь и приключения мальчика, и затем юноши среди ему подобных –
Либеральная обстановка, длительно сохранявшаяся в Туркестане, была похожа на столичную ситуацию 1927 года, когда, отвечая на упреки левых об отсутствии четких действий Наркомпроса, А. Луначарский утверждал, что «государственная политика в области искусства вообще не может быть особенно острой, ибо, в противном случае искусство превращается в официальное ненавистное для всего населения» – и это уже взгляд назад, в центре с 1928 года острота политики по отношению к искусству только нарастала.
Как написал в каталоге доктор искусствоведения, заместитель директора Музея Востока Тигран Мкртычев, в Узбекистане Беньков «создал свой неповторимый живописный стиль: импрессионистический взгляд на Восток, без лишних деталей и этнографизма, — цвет, свет и настроение. Этот стиль, наряду с ориенталистическим авангардизмом А. Волкова и заново переосмысленной традицией восточной миниатюры, в рамках которой работал Усто Мумин, лег в основу формирования живописной школы Узбекистана».
А. Ширяевец. Стихотворение из сборника «Край Солнца и Чимбета».
Кладбище в Ташкенте.
Смерть входит и в священные углы, // Все никнет перед властным Азраилом…
Дерев священных жалкие стволы // В истоме смертной клонятся к могилам.
Все ниже и ниже… Стережет мазар // Бунчук, чернея в небе ясно-синем…
А рядом жизнь – клокочущий базар, // Торговцев выкрик, запах пряной дыни…
РЕСТАВРАЦИЯ ПАМЯТНИКОВ В САМАРКАНДЕ
ПЕРВЫЕ РАСКОПКИ В КАРАКАЛПАКИИ В 1930-е годы
СРЕДАЗКОМСТАРИС — Среднеазиатский комитет по делам музеев, охраны памятников старины, искусства и природы —
В числе основоположников Средазкомстариса был и профессор А.А. Семенов (1879—1958), крупнейший в Средней Азии востоковед. Его «Старые тетради» опубликованы на сайте Бухарского музея.
Ссылка: http://bukhara-museum.ru/zapisi/tetradi/page/5/
А.А. Семенов. «Старые тетради». Экспедиции в Бухару.
«Еще не успел рассеяться дым на пожарищах освобожденной Бухары, как в первых числах октября 1920 года в Бухару приезжает ученая комиссия (академик В.В. Бартольд, члены — директор Ташкентской публичной библиотеки Е.К. Бетгер и старейший смотритель памятников Самарканда археолог В.Л. Вяткин).
Командование группы войск Красной Армии поручило В.Л. Вяткину организовать «учет археологических ценностей». Комиссия эта организовала охрану памятников старины и искусства в Бухаре и создала бухарскую библиотеку, в которой вели сбор и описание восточных рукописей.
Комиссия опиралась на закон, принятый в России еще в первые дни Советской власти (указ Совнаркома РСФСР от 10 октября 1918 г.), и декрет ЦИК Советов Туркестанской республики от 30/1 1920 г. Оба эти закона были приняты еще до падения эмирской столицы и сразу вошли в действие в освобожденной Бухаре».
ИЗ АРХИВА: «…во время существования Временного Закаспийского правительства (июнь 1918 – февраль1920 г.) для Британского музея с мечети в Анау была частично снята облицовка под предлогом того, что “варварское правительство русских все равно не спасет эти памятники” (АГНПУПКМКРУз, д. 63. л. 323).
В ОТЛИЧИЕ ОТ АНГЛИЧАН «РУССКИЕ ВАРВАРЫ» НЕ ТОЛЬКО СПАСЛИ и ТЩАТЕЛЬНО ОТРЕСТАВРИРОВАЛИ УЖЕ ИЗВЕСТНЫЕ ПАМЯТНИКИ. В 1930-е годы было положено начало крупномасштабным раскопкам в Древнем Хорезме и Туркмении, в результате которых советские этнографы, востоковеды и археологи открыли ранее неизвестные памятники тех древних культур, которве существовали в Центральной Азии задолго ДО нашествия ислама.
Среди первопроходцев были как выпускники САГУ (Среднеазиатского Гос. университета в Ташкенте), так и выпускники этнографического факультета МГУ, в частности, основатель Хорезмской этнографической экспедиции академик С.П. Толстов и его ученица, этнограф Т.А. Жданко.
Сергей Николаевич был знаком с Т.А. Жданко. Были ли они знакомы уже в 1930-е годы, не знаю. Возможно, они познакомились в 1950-е годы, когда С.Н. Юренев работал на раскопках в Каракалпакии в составе Хорезмской экспедиции. Так или иначе, они жили и работали в Туркестане в 1930-е годы, и, что более важно, их объединяли общие научные интересы. Об этом времени сохранились воспоминания Татьяны Александровны, чрезвычайно интересные. Поэтому я и привожу из них выдержки.
http://www.valerytishkov.ru/cntnt/besedy_s_u/zhdanko.html
Интервью с Т.А. Жданко, взятое академиком В.А. Тишковым в начале 1990-х.
Впервые опубликовано в журнале «Этнографическое обозрение» № 1 за 1994 год.
В 1927 Т.А. Жданко поступила на этнологический факультет, МГУ. Кафедра антропологии сначала была при физмате. С.П. Толстов, закончив ее, поступил еще и на этнологический факультет. Последние курсы он у нас преподавал, будучи одновременно студентом этнологического факультета.
На этнографическом отделении факультета в то время было две кафедры.
Кафедра П.Ф. Преображенского занималась общей этнологией, а кафедра А.Н. Максимова – отдельными народами и странами.
У ФАКУЛЬТЕТА БЫЛ НЕВЕРОЯТНО ШИРОКИЙ ПРОФИЛЬ. В основном, он готовил специалистов по наукам, входившим в известную «триаду» Анучина – историков, археологов, этнографов; но, кроме этого, факультет готовил литературоведов и искусствоведов.
Общая линия была на историзацию этнографии и на внедрение марксизма, поэтому велась активная борьба с так называемыми буржуазными школами. Все это нашло отражение в знаменитом Совещании этнографов Москвы и Ленинграда 1929 г., в котором приняли участие человек примерно по 40–50 от обоих городов.
СОВЕЩАНИЕ ЭТНОГРАФОВ в 1929 г.
Борьба двух школ: эволюционистской и культурно-исторической.
Т.А.: Совещание было очень бурным. Проходило оно в Ленинграде, в здании ГАИМК (Гос. Академии истории материальной культуры, позднее – Институт археологии АН СССР). В Президиуме совещания были В.Г. Богораз-Тан, Д.К. Зеленин, А.Н. Максимов, С.Ф. Ольденбург, П.Ф. Преображенский, Б.М. Соколов, С.П. Толстов и другие видные этнографы. Полемика развернулась между П.Ф. Преображенским, выступившим с докладом «Этнология и ее метод», и его оппонентом, ярым идеологом марксизма В.Б. Аптекарем, назвавшим свой доклад «Марксизм и этнология».
ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ Петр Федорович (1894-1941) — зав. каф. общей этнологии в МГУ. Участник Среднеазиатской экспедиции РАНИОН в районе древнего Хорезма (1928-29).
Арестован трижды: в 1933, в 1937 и в окт. 1941 г. В лагере (Ухта, Коми АССР) приговорен к ВМН (ст. 58-10 УК РСФСР) «за антисоветскую агитацию». Расстрелян 3 дек. 1941. Реабилитирован в 1956.
Автор книги «Курс этнологии» (М., 1929). Изд. 2-е стереотипное. М.2004
Т.А.: Тезисы П.Ф. Преображенского были примерно такими.
Этнология – это история или часть истории, базирующаяся на специфическом материале.
Задача ее – ИСТОРИЗАЦИЯ всех этнографических пластов путем ретроспективного анализа и сравнения тех культур, которые погребены в данном комплексе и бытуют до сих пор. Вторая задача – изучение механизма культурных скрещений, историко-культурных связей и т.д. (подробнее см.: Этнография. 1929. № 2. С. 114–115). Кстати, в конце доклада он говорил о названии науки и подчеркнул, что существенной разницы между термином «этнология» и «этнография» нет.
После этого доклада последовало совершенно разгромное выступление В.Б. Аптекаря (ГАИМК), который заявил, что этнология не имеет ни своего объекта, ни своего метода исследования, что это вообще не наука, а «буржуазный суррогат обществоведения», претендующий подменить собой марксистскую социологию и историю. Развернулась очень бурная дискуссия, этнографы защищали свою науку, но резолюция совещания под громким названием «От классиков к марксизму» утвердила термин «этнография» как единственно правильно определяющий название науки в отличие от расплывчатого термина «этнология» и оставила этнографии лишь узкую область изучения пережитков, лишив ее права на теорию. … Да, на совещании окончательно утвердился термин «этнография» как название нашей дисциплины, но сама она с этого момента стала приходить в упадок.
В одном из изданий Института (Советская этнография. Сб. статей. II. 1939.) в это время появилась статья В.В. Струве, где он так сформулировал задачи этнографии: этнография изучает те общества, которые не переросли в нацию, пребывая еще, по существу, на стадии первобытно-общинного строя или раннеклассового общества. Такова была установка этого периода, очень прочная, и с ней приходилось считаться и долго преодолевать ее. Но наука все же не погибла.
1928-1929. НАЧАЛО ИЗУЧЕНИЯ ДРЕВНЕГО ХОРЕЗМА.
В 1928-1929 гг. Средне-Азиатская экспедиция РАНИОН обследует низовья дельты Аму-Дарьи, в район Древнего Хорезма. Археолог А.Ю. Якубовский обследовал холмы у города Ходжейли. Руководителем этнографической части был П.Ф. Преображенский.
В мае 1929 г. при Каракалпакском Обл. Комиссариате просвещения был создан национальный исторический музей (зав. Н.В. Торчинская).
В 1929 г. создается особая Комиссия по охране памятников старины, искусства и природы. В задачу комиссии входил учет всех памятников старины, искусства и природы — древних городищ, курганов, могил святых. В 1931 г. в Каракалпакии открыт Комплексный НИИ, а в 1933 г. – Историко-краеведческий музей.
В 1937 г. была создана Хорезмская археолого-этнографическая экспедиция (от ГАИМК — Гос. Академии истории материальной культуры) под руководством С.П. Толстова.
ТОЛСТОВ Сергей Павлович (1907 —1976) — историк, этнограф, археолог, В 1923 году поступил в МГУ, где учился сначала на физико-математическом, а затем на историко-этнологическом факультете (специальность «антропология») до 1930 года. Студенческую практику проходил в Хорезмском оазисе среди туркмен. В 1935 году защитил кандидатскую диссертацию. В 1937 году, он с небольшим археологическим отрядом выходит на «земли древнего орошения», т.е. на поглощенные пустыней Кызылкум, окраины древнего государства Хорезм. Были открыты десятки археологических памятников и в их числе знаменитая крепость Топрак-кала.
АРХЕОЛОГИЧЕСКИЙ МУЗЕЙ В САМАРКАНДЕ. 1930-1936
В.А.Тишков : Хотелось бы узнать, как завершилась ваша студенческая жизнь?
Т.А.: Диплом нам выдали уже после того, как мы поработали несколько лет. Все выпускники среднеазиатского цикла нашего этнографического отделения, восемь человек – а мы были энтузиастами своей профессии и немного романтиками – зимой 1930 г. поехали в Узбекистан, в распоряжение местного Наркомпроса, где нас встретил Ш.И. Иногамов, тоже этнограф по специальности. Принял нас он очень тепло и распределил на работу по музеям Узбекистана. Трое наших товарищей, в том числе Г.П. Снесарев и я, попали в Самарканд.
Было это в декабре месяце 1930 г. Центральный государственный музей Узбекистана размещался тогда в старом городе, на площади Регистан, в монументальном здании медресе Улугбека, построенном в XV в. этим знаменитым ученым, внуком Тамерлана.
Музей был основан давно, но создавался он как археологический. Нам, приехавшим, была поручена организация экспозиции исторических отделов и отдела по современному быту населения Узбекистана. Правда, в музее уже был довольно большой отдел, занимавшийся этнографией современности – «Труд и быт женщины Узбекистана». В этом музее я проработала пять лет, до 1936 г.
В.А.: Начало 30-х годов в Средней Азии было временем трудным. Недавно кончилась Гражданская война, а война с басмачеством еще продолжалась. Как вы пережили эти годы?
Т.А.: Да, время было «басмаческое». И в окрестностях Самарканда были басмачи, не говоря уже о более отдаленных районах. Однажды мы, делая экспозицию по борьбе с басмачеством, поместили у себя в музее документ, адресованный дехканам одного кишлака – подлинный приказ басмаческого вожака доставить его отряду хлеб и другое продовольствие. Грабительский по содержанию документ. Но на политконтроле экспозиции нам велели убрать его, поскольку мы якобы слишком опережаем события: басмачество – еще не история, кто-либо из посетителей может похитить приказ и использовать его в корыстных целях.
Конечно, были у нас в музее, как и всюду в стране в те годы, и чистки, и репрессии. Вот один такой случай. Работал в Самарканде в Комиссии по охране памятников старины и искусства (Узкомстарис) высокообразованный ученый, Муса Сейджанов. В медресе Улугбека, где мы размещались, один минарет был в наклонном положении – как знаменитая Пизанская башня. И вот под руководством М. Сейджанова провели огромные работы, подвели новый фундамент, и наступил день, который даже сейчас вспоминается с волнением: после снятия поддерживающих тросов минарет должен был либо встать на новый фундамент, либо развалиться. И он встал! Все восхищались, поздравляли М. Сейджанова. Так вот, вскоре этот человек был репрессирован, кажется, за участие в прошлом в движении младобухарцев.
Справка. Младобухарцы — (см. младотурки) — политическая организация в Бухарском ханстве в 1916—20. Члены — последователи джадидизма (см. джадидизм). .Джадидизм (от араб. джадид — новый), религиозно-политическое движение мусульман Поволжья, Крыма, Закавказья и Средней Азии в конце XIX — начале XX вв. Джадиды выступали за ограничение влияния духовенства, за равноправие женщин, преподавание в школах на национальном языке. Часть младобухарцев-джадидов (в том числе, и Муса Сейджанов) признала советскую власть, другая — сотрудничала с Белым движением и басмачами, впоследствии эмигрировала. Оставшиеся младобухарцы в 30-е годы — репрессированы.
Справка. Реставрация медресе Улугбека началась в 20-х годах XX века и продолжалась более 70 лет. В 1922 году по проекту архитекторов В.Г. Шухова и М. Ф. Мауэра была проведена уникальная операция по выпрямлению северо-восточного минарета, имевшая резонанс во всём мире. МАУЭР Михаил Фёдорович (1866-после 1932) — русский военный инженер и архитектор. Титулярый советник (1907). В 1932 году — заведующий строительной секцией Туркестанского комитета по делам музеев, охраны памятников старины, искусства и природы
Приезжал к нам в музей, знакомился с нашей работой Акмаль Икрамов, тогда секретарь ЦК Узбекистана, человек очень интересный, с широким кругозором. Держался он просто, без гонора. Он, как вы знаете, тоже был репрессирован.
В.А.: В Самарканде того периода какой культурный (языковой) компонент был доминирующим – таджикский, узбекский, или, может быть, уже русский?
Т.А.: У нас было двуязычие. И сами мы узбекский учили, и все подписи, этикетки в музее были на двух языках. Узбекскому языку тогда уделялось значительное внимание, гораздо большее, чем позднее, в последующие годы.
В.А.: А в отношении таджикского языка и культуры? Были ли они представлены?
Т.А.: В нашем музее в те годы работала Ольга Александровна Сухарева, впоследствии ставшая сотрудницей Института этнографии. Она была специалистом по таджикскому языку и этнографии. Среди посетителей музея, в составе его техперсонала было много таджиков. Но основным языком все же был узбекский. Это был официальный язык, на нем велось и преподавание в учебных заведениях, например, в Самаркандском университете.
ССЫЛКА: http://annales.info/sbo/person/suhareva.htm
Т. А. Жданко, Б. X. Кармышева.О.А. Сухарева. Советская этнография, 1983, № 6, с. 158-161.
СПРАВКА. С 1946 по 1967 г. О. А. Сухарева работала в Ташкенте в Институте истории и археологии Академии наук УзССР заведующим сектором этнографии. Она продолжила историко-этнографическое изучение города Бухары, прерванное в годы войны. Многолетняя работа в древнем городе, опросы его населения в разных кварталах, беседы со старейшими жителями — ремесленниками и представителями других прежних сословий … дали возможность накопить богатейший фонд уникальных материалов. На основе этих материалов ею были написаны монографии: «К истории городов Бухарского ханства» (Ташкент, 1958); «Бухара XIX — начала XX в. Позднефеодальный город и его население» (М., 1966).
ЗНАКОМСТВО С ХОРЕЗМОМ в 1932 году
Т.А.: Самым значительным событием того периода для меня стало знакомство с Хорезмом.
В 1932 г. я с тремя сотрудниками нашего музея впервые поехала в Хорезм и Бухару для сбора материалов по Хивинскому и Бухарскому ханствам, которые были еще плохо представлены в экспозиции. На пароходе по Амударье мы добрались до Хорезмской области, а потом на арбе поехали через всю Хиву, собирая в городах и селениях оазиса интересующий нас материал.
На протяжении всего пути мы должны были обращаться в местные отделения ГПУ и получать инструкции, какой дорогой безопаснее ехать – угроза встречи с басмачами была действительно реальной. И все-таки один раз мы столкнулись с ними. Это было на самом краю оазиса, в кишлаке Багат. Мы подъехали к чайхане, попросили чаю и что-нибудь из еды. Чайханщик извинился, сказал, что ничего нет. И вдруг мы видим – из степи, а там ведь рядом пески Каракум – кавалькада. На великолепных конях, красиво одетые, вооруженные люди, целый отряд. Чайханщик сразу заволновался, появились дыни, чай, лепешки, все, что угодно. Мы сидим, конечно. Они подъехали, тоже сели пить чай, стали нас спрашивать, кто мы, что тут делаем. Угостили чаем, дынями. Мы отдохнули и поехали дальше. Приехали к вечеру в г. Хазарасп, пришли, как полагалось, в ГПУ. И слышим такой разговор по телефону: мол, в Багате наш дивизион окружил банду. То есть именно там, откуда мы приехали. Boт такое было приключение. Нам действительно повезло, ведь случаи нападения на экспедиции не были редкостью.
Да, первая поездка в Хорезм была очень интересной, насыщенной встречами с разными людьми. Именно с тех пор, с 1932 г., я прикипела к этому краю.
Примечание Н.М. Судьба С.П. Толстого и Т.А. Жданко сложилась вполне благополучно. Но далеко не у всех она была столь безоблачной. Выше уже было сказано об арестах их учителя, основателя этнологии, П.Ф. Преображенского — серия арестов и расстрел в 1941 г. Он был почти ровесником С.Н. Юренева. Но репрессии коснулись и многих молодых ученых, ровесников Т.А. Жданко. Одним из них был знаменитый историк, этнолог-тюрколог и теоретик этногенеза Л.Н. Гумилеве. Он тоже начинал работать в Средней Азии в 1930 г. Тоже был востоковедом и знакомым С.Н. Юренева. Познакомились они в Бухаре в 1960-е годы и о многом беседовали. Судя по рассказзам Юренева, его интонациям, С.Н. относился с большим почтением к идеям Гумилева. Здесь приведены сведения о тои, что пришлось пережить Гумилеву в 30-е годы, то есть за тот период, пока С.Н. жил в Туркестане.
ГУМИЛЕВ Лев Николаевич (1912-1992) — историк, археолог, этнограф. Сын Н.С. Гумилева и А. А. Горенко (пс. Ахматовой), дворянин. В 1930 г. работал в археол. экспедициях в Средней Азии. Впервые арестован в 1933 г. на квартире у арабиста В.А. Эбермана; через 10 дней освобожден. В 1934 поступил в ЛИФЛИ.
В 1935 г. арестован за связь с «преступной группой» Н.Н. Пунина (искусствовед, муж А.А. Ахматовой). После её письма к И.В. Сталину (???) , Гумилев был освобожден, восстановлен в институтете.
На 4-м курсе, в марте 1938 вновь арестован вместе со студентами-восточниками Н.П. Ереховичем и Т.А. Шумовским. 27 сент. 1938 все трое осуждены за «создание КРТО» Воен. трибуналом ЛВО на 10 лет ИТЛ с поражением в правах на 4 года (на суде отказался от данных во время следствия показаний). Отправлен на Беломорканал. Вскоре его адвокатам удалось добиться пересмотра дела. В результате 26 июля 1939 его срок был сокращен до 5 лет ИТЛ. Отправлен в Норильск; полностью отбыл срок. С 1944 г. воевал солдатом на фронте.
Старобухарские ночи, // Старобухарские дни…
На прощание с Бухарой, куда Сергей Николаевич переехал из Ферганы и с которой вскоре ему предстояло расстаться, приведу стихотворение историка Н.И. Леонова, о котором уже было сказано в начале этой главы.
ИСТОЧНИК: bukharapiter.ru/buhara/biografii-zamechatelnyih-lyudey.html
Старобухарские ночи, // Старобухарские дни,
Быть бы твоим мне зодчим, // Царь Исмаил Самани.
Древнюю быль лелея, // Грезит душа моя,
Здесь, у ворот мавзолея, // Я становлюсь не я.
Старобухарскою ночью // Я прохожу по садам,
Синие слезы точит // Над Мулианом звезда.
Жестких словес шариата // Буду покорен ярму,
Чую шелка халата, // На голове чалму.
Здесь, на брегах Мулиана, // В роскоши темных дерев
Вновь я узнаю султана // Страшный неправедный гнев…
Как переменчивы судьбы! // Кем назовут поутру?
Был бы спокоен я, будь я // Старым упрямым Амру.
Помню, лихие джигиты, // Радуя Бухару,
Весть принесли, что разбиты // Грозные орды Амру.
Следом плененного старца // Приволокли из степей.
Каждое ухо бухарца // Радовал звон цепей.
Пищу варили в сосуде, // В том, что поили коней.
И удивлялися люди // Смеху Амру в тишине.
“Как? Ты смеешься?!” — “Забавно // Знать, что лишь только вчера
Старый слуга мой исправный, // Оберегатель добра,
Требовал 300 верблюдов, // Чтоб погрузить на арбы
Деньги мои и посуду, // Ну а сегодня я буду
Конскому рад сосуду. // Смейтесь в лицо судьбы!”
Сергей Николаевич так же, как и многие русские, был очарован Средней Азией и так же, как его друзья художник П. Беньков и археолог Ф. Гелах, решил остаться здесь жить и работать. Но вышло по-другому: он был вынужден вернуться в Тверь, где в 1936 г. был арестован его второй брат, Георгий Николаевич Юренев, и тяжело заболела его мать.
Завершает наше путешествие в Туркестан картина современного художника И. Валиходжаева из Намангана, где в 1930-е годы С.Н. Юренев преподавал в Пединституте. На картине изображена голова Быка как раз из тех мест, откуда, по легенде, происходит голова быка на гербе племени ободритов и рода Юреневых (см.Герб Помян в Родословной).