Прослушать аудио-запись «Послание Наталье» >>
ЮБИЛЕЙ ТЕАТРА. 1965 – 1975.
•
ПОСЛАНИЕ НАТАЛЬЕ
Сочинённое и расписанное по случаю 10–летнего юбилея
Театра «Летучая мышь»,
Коего она является основательницею, директрисою, канониссою и одухотворительницей, и сей высокой особе в дар поднесённое — в день учинённого ею по помянутой причине праздника и знатной ассамблеи — всеми к её затеям причастными лицами с присовокуплением выражения всеобщих невыразимых чувств и прибавлением пожеланий всякого рода и свойства счастья, благополучия и приятностей, хотя бы таких, иже представляются разуму несообразными естественному порядку вещей и неизменному течению события, иначе нарекаемых чудесами
По всей стране гуляет эхо, В восторге всякий день она,
Из пены прошлого успеха Родится новая волна.
Гремит в ушах обвал оваций — Едва выносит голова, —
Текут потоки демонстраций, Текут слова, текут слова…
В потоке слов казенных, скучных, В потоке дел не очень нужных,
В потоке мелочных забот Мутнеет разум человека,
И на зрачок находит веко, И плотно каменеет рот…
Вглядитесь в лица на плакате: Учёный в беленьком халате.
Он не рожден соображать. Какая тупость, что за морда!
Зачем–то атом Резерфорда ему положено держать.
Вглядитесь в лица на плакате: Солдат, рука на автомате.
Самодоволен, красен, строг. Он наш защитник? Нет, едва ли:
Его уж так намалевали, что упаси, пожалуй, бог.
Скажи мне, девушка, таким ли во снах видала жениха?
Скажи мне, женщина, таким ли мечтала вырастить сынка?
Вглядитесь в лица на плакате – не зря их так намалевали:
Так заказали в аппарате. Так в аппарате пожелали.
Да, вот к такому идеалу зовут в газетах и речах!
Зовут, воспитывают с малу. Зовут…, а человек зачах.
А поутру у магазина десятки, сотни сизых рож,
Алканье, слякоть, гарь бензина, и новый день со старым схож.
Ах, что за мир! Какие встречи! А что–то будет впереди?
О чем мечтаешь, человече? Сомнут. Ты лучше отойди.
Одни спешат к сертификатам, Другие пьяные с утра,
А ты все ждешь свиданья с братом, о, неутешная сестра.
Ах, что за мир! Какие лица!! Какие чуждые слова!
Ну, где же ты, моя столица, Прекраснодушная Москва?
Москва не верит, не прощает, полмира у Москвы в руках,
И целый мир детей стращает Москвой на разных языках.
Забыты древние ступени, разобран храм на кирпичи,
Со старых стен исчезли тени, но не исчезли москвичи.
Они — жрецы запретной веры, Они, как тайные волхвы,
Хранят московские манеры, очарование Москвы.
Москва у всех своя, но наша, иная, чем у всех иных,
С тобою связана, Наташа, с семьёй бояр Коробьиных!
… Ну всё. Пора прервать посланье. Дай, право, дух перевести.
Коль что не так — учти старанье, изволь, сударыня, прости.
Бежит рысцою обыватель, в столовой слопав порцию жратвы.
Быть может, это добрый ваш приятель, быть может, я, быть может, вы?
Мы все бежим и глаз не поднимаем, то на свету витрин, то в темноте,
И собственную личность растрясаем, самих себя теряем в суете».
Но, слава богу, есть Наташин дом, но, слава богу, есть к нему дорога –
И с разным суетливым барахлом мы можем распроститься ненамного.
Мы, беженцы, найдём себе приют за тонкой дверью в маленькой квартире.
Нас не обидят и не засмеют в её уютном неподкупном мире.
В её владеньях тысяча затей и тысяча волшебных наслаждений.
Наталья превращает нас в детей – и нет для нас желанней наваждений!
Послушны повелениям её, без жалости измазав лица краской
И нарядившись в пёстрое тряпьё, самих себя находим мы под маской.
Прощайте, шифоньеры! Прощайте, гарнитуры!
Адье, мой драгоценный пипифакс!
Задернуты портьеры, расставлены фигуры.
Сегодня мы, сегодня мы играем фарс!
Горят в шандалах свечи, на стенах тень за тенью,
И тянет холодком из–за кулис;
Стихают в зале речи, и зал готов к явленью
Пунцовых от волнения актрис.
Как весело игривы нескладные куплеты,
Как сцену расписали мастера!
Мы нынче все красивы, изысканно одеты,
Мы пьём и не пьянеем до утра!
Мы не прощаемся – мы вновь сюда придём,
… И вновь звонок, и занавес пошел,
Мы снова тут, и так не рвётся нить!
Ещё вина — пусть холод за окном,
Оставь печаль, заботы позабудь.
Лечи недуги смехом и вином.
Не вспоминай, когда в обратный путь!