Текст и фото в формате PDF можно см. на стр. 120    в  Истории театра «Летучая мышь»

Прослушать аудио-запись «Щучьи чары» >>
  

Афиша театра «Глобус». Копия с гравюры 1605 года

Слева:                                                  В центре:                                                  Справа: 

Марфа, Анна, Эмилий.          Порфирий, Елизавета и Яков.          Лука, Матвей и Хозяйка

ЩУЧЬИ ЧАРЫ

Трагедия в 5 действиях
Вильяма Кристофера Шексло. 1598, Лондон, Англия
Перевёл с английского – Евгений Чернявский. 1975. Москва, СССР

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА и ИСПОЛНИТЕЛИ
ПОРФИРИЙ, государь                                  Георгий НИЦ
ЕЛИЗАВЕТА, его дочь                                  Татьяна САВЦОВА
ЯКОВ рыцарь и жених Елизаветы                        Валерий ФРЕЙДЛИН
ЛУКА, крестьянин и купец                         Анатолий ФУРСОВ
МАТВЕЙ, его брат                                          Валерий ФРЕЙДЛИН
ЭМИЛИЙ, младший брат Луки и Матвея            Евгений ЧЕРНЯВСКИЙ
МАРФА, жена Луки                                      Мария НИЦ
АННА, жена Матвея                                      Татьяна Рождественская
ХОЗЯЙКА шинка                                          Наталья Михайлова
ГОЛОС ЩУКИ                                              она же

1976. 25 декабря. ЩУЧЬИ ЧАРЫ. Трагедия Шексло. На Ярославке

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Раннее Средневековье, Средняя Европа.
Поздний зимний вечер в богатом крестьянском доме.

Явление 1. Марфа и Анна – жены двух братьев – сидят у очага за рукодельем. Их мужья, старший брат Лука и средний брат Матвей, «по дальним землям странствуют» уже неделю, а третий, младший брат Эмилий остался дома. Женщины недовольны порядками в доме: их мужья трудятся, а Эмилий ничего не делает, целый день валяется на печи, а в отсутствии мужей, нагло пристает к невесткам. Но их мужья ничего не замечают и во всем оправдывают Эмилия, считая его безобидным дураком, ни на что дурное не способным. Женщины решают сами наказать Эмилия.

Явление 2. Наутро Эмилий издевательски обращается к ним, требуя его накормить. Но Марфа и Анна, под угрозой своего отъезда к родителям, заставляют его идти на реку за водой и в лес за дровами. Он идёт, но при этом злобно говорит, что они ещё пожалеют об этом.

•

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Явление 1. Эмилий на реке у проруби.

ЭМИЛИЙ. Готова прорубь. Лёд не так уж страшен. / Не так трудна работа, как обидно
Мне прихоти чужие исполнять. / Однажды подчинишься, так уж после
Покоя не дадут. Ведь не нести же / Им вёдра в самом деле. Что придумать?
Темна вода, темна. Под белым снегом / Кровь черная холодная струится…
Как манит глубина, и будто смотрят / Оттуда на меня глаза. Ужасен
Холодный взгляд. Да это будто щука? / Иль сатана, принявший щучий образ?
Быть может, здесь моя судьба… / Послушай, Кто ты, исчадье ада или рыба?

ГОЛОС ЩУКИ: Не важно, кто я, но тебе, Эмилий, / Могу я сослужить любую службу,
Какую ты захочешь. Только помни: / Ты станешь мой, лишь только кровью брата
Омоет руки брат. …Всякие твои желанья / Исполнятся, как ты произнесешь:
«По щучьему велению да будет…» / И сбудется по слову твоему. 

ЭМИЛИЙ: Растаяло виденье… Испытаю / Я силу щучьих слов А, ну–ка, вёдра,
По щучьему велению ступайте, / Домой несите воду осторожно,
А ты, топор, иди–ка по дрова / И с ними тоже к дому ворочайся!
Вот чудо–то! Пошли… Пошли! / Отныне Я властвовать смогу над кем угодно:
Раз мне теперь предметы покорились, То люди покорятся и подавно.

Явление 2. Марфа, Анна и Эмилий

МАРФА (обращаясь к Анне): Вот обернулась чем затея наша.
Притворною угрозою отъезда. / В Эмилии мы беса пробудили.

ЭМИЛИЙ. Вы здесь, невестки? Видите, недолго
Вы помыкали мною, но отныне. / Я буду господин и повелитель!

МАРФА: И ты пойдешь домой, скажи, Эмилий?

ЭМИЛИЙ: Ан, нет, не ворочусь я в дом убогий.
Теперь я всё могу – пойду в столицу, / На дочке Государевой женюсь.
Эй, печь, вези по щучьему веленью / Меня отсюда прямо во дворец!
(Эмилий уезжает на печи под изумленные крики народа)

МАРФА. Ты слышишь, Анна, как народ ликует? / Хитер и зол Эмилий! Страшно думать,
Что будет с нами? Царства погибают, / Когда лукавый бес берётся править,
И лень, на печке гордо восседая, / Восторг вселяет в глупые сердца.

•

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Дворец царя Порфирия.

Явление 1. Порфирий и его дочь Елизавета слушают рыцаря Якова, вернувшегося после победы на врагами.

ПОРФИРИЙ. Мой верный Яков, И прежде я ценил тебя, но ныне
Ты превзошел свою былую славу. И я как Государь не в состояньи
Тебя вознаградить тебя достойной мерой. Но я отец, и знаю, что наградой
Могло бы послужить соизволенье на брак твой, Яков, с дочерью моей.

ЯКОВ: Великий государь, мне только снилось / Такое счастье.
Наяву не смел я / О ней мечтать, но чудо совершилось.

ПОРФИРИЙ (глядя в окно): Что там за шум великий учинился?
Не зря шумит народ: какой–то парень / Приехал на печи, как на телеге.
Эй, стража не задерживайте гостя! / А поскорей ко мне его ведите,
Да только честью, с красного крыльца. / Хоть вам не до того, а всё ж забавно,
Как этот малый печью управляет.

Яков удаляется. Появляется Эмилий. Он велит Елизавете по щучьему велению влюбиться в него. Она тотчас влюбляется в него. Порфирий пытается её образумить. Внезапно возвращается рыцарь Яков, но Елизавета отвергает его, говоря, что её мужем станет Эмилий. Яков берётся за кинжал, но Эмилий успевает произнести: «По щучьему веленью, да будет Яков мёртв». Елизавета кидается в объятия Эмилия.

Порфирий проклинает их обоих навеки и уходит из дворца.

•

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Братья Эмилия, Лука и Матвей, возвращаясь из странствия,
зашли перекусить в придорожный шинок. Из разговора с Хозяйкой заведения
они узнают о том, что случилось в государстве за время их отсутствия 

СЦЕНА В ШИНКЕ.
ЛУКА (В. Фрейдлин), ХОЗЯЙКА (Н. Михайлова) и МАТВЕЙ (А. Фурсов)

ЛУКА (хозяйке): Что у тебя на вертеле сегодня? / Олень, кабан, а может, целый бык?

ХОЗЯЙКА. Какой вам бык? Вы что, совсем рехнулись?
Сегодня Щучий день, или не знали?
Сегодня подается щучье вымя, да щучий потрох.

МАТВЕЙ. Ты сдурела, баба! Мы только что из странствия вернулись,
А ты нам говоришь такую мерзость. / …Три месяца, как вышли мы из дому.
Ходили торговать в чужие страны. / За Блыдье море. Слышала такое?

ЛУКА. Теперь садись и растолкуй понятней, / Что приключилось в нашем государстве:
Откуда Соблюдальные Приказы, / Откуда Щучьи праздники, И все такое прочее, чудное?

ХОЗЯЙКА. … Начало было без малого три месяца назад.
Какой–то чудодей сюда явился / Верхом на печке…. Народ дивился,
А люди поумнее говорили, / Что не к добру всё это. Так и вышло:
Тот чудодей пробрался к Государю, / Не знамо как, его околдовал,
На дочке Государевой женился, / а у неё жених был Яков–воин,
Так он при Государе закололся. / А Государь не выдержал позора
И из дворца ушел, куда не знаю.

МАТВЕЙ. Неужто, при живом–то Государе / Какой–то проходимец воцарился?
И рыцари престол не защитили? / Неужто весь народ стерпел такое?

ХОЗЯЙКА. … Когда дворяне о беде узнали, / То во дворец пришли схватить злодея.
«Где государь? – кричат. – Кто нами правит?» / Выходит к ним тогда Елизавета
И говорит: «Отец ума лишился. / Поэтому мы с мужем нынче правим,
Он господин вам». Рыцари в ответ: / «Обман! Измена!» За мечи схватились.
Однако в этот миг случилось чудо: / Все рыцари ослепли в одночасье,
И стража их в темницу заточила. / Так говорят, сама я не видала.
И в тот же день от имени злодея  / Народу объявили глашатаи,
Что государь и все его дворяне  / Простой народ нещадно угнетали,
Что кончилось народное терпенье, / Что свергнут старый государь с престола,
И новый государь, простого званья, / От имени народа будет править
По щучьему веленью.

МАТВЕЙ. Что ты мелешь? Как это так – «по щучьему веленью»?

ХОЗЯЙКА. Не знаю, но уж так нам объявили.

ЛУКА. Матвей, ты не встревай. Налей–ка лучше, / А то мы тут ни в чем не разберёмся.

ХОЗЯЙКА. А дальше, страх сказать, попов забрали, / Сослали на Хулилово болото.
В церквах теперь устраивают сборы, / Приказы оглашают всенародно,
Мол, то и то народ сейчас желает – / Тому и быть, по щучьему веленью.

ЛУКА. Выходит, что народу объявляют, / Его же пожеланья? Не пойму я.

МАТВЕЙ. Чай, спрашивают всех по-одиночке?

ХОЗЯЙКА. Да что–то я об этом не слыхала. / Что б спрашивать – такого нет порядка,
А если спросят, вряд ли кто ответит: / Уж очень соблюдатаев бояться.

ЛУКА. Что ж за приказы были?

ХОЗЯЙКА. Вот, к примеру, / Нам приказали равенство. Велели
Снести в казну излишки, Чтобы стало / У всех всё поровну, и не было б богатых.

ЛУКА. Так это же грабёж! Как это можно!?

ХОЗЯЙКА. Потише! Соблюдатаи услышат. / Аль хочешь на Хулилово болото?
Нам каждую неделю объявляют, / Что жизнь теперь гораздо лучше стала.
Послушаешь – как будто бы приятно, / А разойдемся по домам и видим:
То этого не стало, то другого, / Но жить–то надо, вот и привыкаем.

ЛУКА. А что слыхать о нашем Государе?

ХОЗЯЙКА. Бродил он, говорили, по дорогам. / Питался подаяньем, но недолго.
Был вскоре читан нам приказ с амвона: / «Умалишенный свергнутый Порфирий
Речами гнусными своими сеет смуту. / И наш народ любимый беспокоит.
За это он доставлен во дворец, / Где будет жить под родственным присмотром.
Порфирию во благо мы решили / Не выпускать его.
Ваш повелитель и щукин сын Эмилий».

МАТВЕЙ. Вот забавно, он тёзка брату нашему меньшому.

ХОЗЯЙКА. Я знаю, что недавно попытались / Освободить больного Государя
Две женщины со Старых Хуторов. / В народе говорят, что злые чары
Не действуют на них. Но стража схватила их и бросила в темницу:
Они уже неделю в заточенье. / Рассказывал мне сват, дворцовый конюх,
Что имена их держат в строгой тайне, / Но вам я их открою: Анна, Марфа.

МАТВЕЙ: О, Господи! Ведь это наши жены!… Бежим скорее!

ЛУКА И МАТВЕЙ БЕГУТ ВО ДВОРЕЦ, ЧТОБЫ СПАСТИ СВОИХ ЖЕН

•

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ
В дворцовой зале на троне сидят Эмилий и Елизавета.
В углу на подстилке своего любимого пса Волкодава спит одетый в рубище Порфирий. 

Эмилий говорит Елизавете, что поджидает двух гостей, своих братьев. От своих соглядатаев он узнал, что они «зашли в шинок, который у заставы, и пьянствовали там втроем с шинкаркой». Елизавета напоминает Эмилию, что их жены в заточенье и что это неприлично, на что Эмилий отвечает, что уже распорядился отрубить им головы. Входят Лука и Матвей. Они обличают Эмилия.

ЛУКА. Эмилий, слушай наше с братом слово.
Освободи немедля Государя, / И наших жен, и прочих заточенных.
Мы слышали, что ты теперь кудесник, – / Воспользуйся способностью своей:
С ней, думаю, быстрее зло исправишь, / Покайся искренне и жди суда,
Не то своей рукой тебя прикончу. 

Матвей говорит, что и он готов это сделать. Но Эмилий смеется над ними, говоря, что его чудодейственная сила не иссякнет до тех, пока не прольется кровь братьев, а он не собирается их убивать. Елизавета понимает, что Эмилий себя погубил и пытается примирить братьев. Но Эмилий её не слушает.

Тогда Матвей и Лука закалывают друг друга. Тотчас чары пропадают, и Эмилий с Елизаветой падают мертвые. Эту жуткую сцену видит проснувшийся от тяжкого сна Порфирий. Он поднимается с подстилки и, разглядывая трупы, говорит заключительный монолог.

ПОРФИРИЙ.
Мой бедный разум объяснить не в силах / Того, что видит глаз и слышит ухо!
Всё спуталось и некого спросить, / Не сон ли это? Тяжкое виденье!
Вот некто черный с щучьей головой / Приблизился и души вынимает
У дочери и у её супруга… / Прочь искуситель, прочь! Не смей смеяться!
Я больше не пущу тебя сюда! /  А… Я забыл, меня и самого
Нельзя пускать: хозяин не велит. / (глядя на Эмилия) Вот он, хозяин. Спит или таится?
(глядя на Луку и Матвея) А этих я не знал как будто прежде.
Я разговор их слышал. Это братья. / Они решили заколоть друг друга,
Чтоб род людской избавить от злодейства…
Как благородно это заблужденье: / Своею кровью кровь остановить!
Читал я в книгах, что и в прошлом были / Такие же герои, а отсюда
Сужу, что и в грядущем тоже будут. / Да, эта жертва не была последней,
Ведь злая жажда власти негасима / И в ком–нибудь всегда готова вспыхнуть,
Как искра тайная на тлеющем болоте. 
О, сколькие о власти помышляют, / Льстят, продаются, лгут, стремятся выше,
Достигнут, а души уж нет: сменяли… / Нет, только тот достойно может править,
Кто власть свою воспринял вместе с жизнью / В наследство от родителей и предков…
Как тихо в доме, пусто во дворе, / Неужто только я один остался –
Живое приведенье в царстве мёртвых? Безумные настали времена:
Раз я безумен, значит – существую!

КОНЕЦ

Емеля Дурак. Происхождение сказки
Сказка эта в устах русофобов стала символом <русской лени>. Якобы она выражает затаенное желание русских ничего не делать, а валяться на печи и ждать, когда счастье само в руки свалится. (Вдобавок, раз уж главный герой – дурак, то и русские дураки, ибо представляют на его месте себя). Сняли по ней и мультфильм, еще в СССР советское время. Ну, а что? Сказка и сказка, детская. Это же свое, до слёз родное. А давайте обратимся к первоисточникам и проверим, действительно ли родное?

В крупнейшем и наиболее авторитетном сборнике русских сказок Афанасьева <Емеля-дурак> числится в двух экземплярах под номерами 165 и 166. Первая сказка есть перепечатка с лубочного издания, как об этом недвусмысленно сообщается в примечании. То есть это не русская народная сказка, а сочинение конкретного автора, напечатанное и изданное <для народа>, в своеобразных комиксах того времени — лубке. Из текста видно, что мы имеем дело не с устной народной традицией. Книжные обороты попадаются на каждом шагу: Откуда же всё-таки взялась эта сказка, если она не народная?

Опять читаем примечания: Сюжет сложился первоначально как анекдотический. В таком плане разработаны его первые литературные версии XVI — XVII веков — сказка Страпаролы о Пьетро Дураке (<Приятные ночи>, ночь III, сказка 1) и сказка о Базиле (<Пентамерон>, I, № 3).