Страница находится в процессе разработки
«РУССКАЯ ИСТОРИЯ ЕСТЬ, В СУЩНОСТИ, ИСТОРИЯ
НЕПРЕРЫВНО КОЛОНИЗУЮЩЕЙ СТРАНЫ» М.К. Любавский 1930-е
М.К. Любавский (1860-1936).
Обзор истории русской колонизации
с древнейших времен и до XX века.
— М.: Изд- во Моск. ун-та., 1996. — 688 с.
В.Е. Семенков, М.В. Рабжаева. ИСТОРИЯ РОССИЙСКОЙ КОЛОНИЗАЦИИ. Рецензия
Ссылка: http://www.jourssa.ru/sites/all/files/volumes/1998_1/Semenkov_Rezenzya_1998_1.pdf
Академик М.К. Любавский
Написанная в начале 1930 годов книга М.К. Любавского — этот обширнейший труд по истории «территориальной экспансии русского народа и создания им его собственной территории» (с. 539), — впервые опубликована сейчас, когда уже не существует ни Российской империи, ни СССР, а распад имперской системы только-только начинает осмысляться. И в условиях еще полностью не осознанного катаклизма и его последствий появляется закономерный интерес к истории возникновения самой имперской системы, к тому, как именно происходило присоединение земель, как создавалась территория империи.
Книга представляет собой обзор колонизационных процессов на территории Российской империи начиная с палеолитических стоянок первобытных людей на территории Восточной Европы и вплоть до освоения русскими поселенцами Кавказа, Предкавказья, Туркестана на рубеже XIX — XX веков.
Необходимо отметить, что термин «колонизация», который употребляет М.К. Любавский, не имел того негативного оттенка, который был привнесен в научный оборот несколько позже, вместе с распространением марксистского термина «империалистическая» (читай — грабительская, эксплуататорская) колонизация. Матвей Кузьмич употребляет термин «колонизация» в значении «расселение, освоение территорий».
Автор выделяет и рассматривает историко-географические и, отчасти, социально-экономические стороны процесса ОСВОЕНИЯ НОВЫХ ЗЕМЕЛЬ. То есть колонизация для М.К. Любавского — это процесс не завоевания, захвата новых земель, а процесс присоединения, хозяйственного освоения.
В предисловии (А.Я. Дегтярев, Ю.Ф. Иванов, Д.В. Карев) отмечено, что книга М.К. Любавского — наглядный пример исследования в рамках так называемой «государственной» школы в отечественной историографии. Для исследователей этой школы был характерен интерес не только к проблемам возникновения самого государства, но и к проблемам активного определяющего воздействия государства на социальные процессы. У М.К. Любавского мы действительно можем встретить положения о принципиально важной роли колонизации в истории государства (с. 73, 539).
Но является ли государство инициирующей и направляющей силой в колонизационных процессах, или колонизация как автономный социальный процесс развивается по своей логике, независимо, а быть может, и вопреки государственным усилиям? Очевидно, что в колонизационных процессах, как в процессах социальных, государство не может не принимать участия, но все дело в том, что государство принимает участие на определенных этапах колонизации, выполняя функции фиксирования существующего положения дел. Если нам интересна роль государства в процессах колонизации, то мы должны обратить внимание на то, как именно государство фиксирует, конституирует колонизационный процесс.
Всю логику концепции М. К. Любавского относительно роли русской колонизации в формировании государственной территории можно представить как систему из трех уровней исследования, где каждый следующий уровень является конкретизацией предыдущего.
Первый уровень — это уровень историко-географического исследования процесса колонизации и создания государства.
Второй уровень — это уровень изучения социальных сторон колонизации и характера взаимоотношений социума и государственного аппарата по этому поводу.
Третий уровень — рассмотрение практики государственного конституирования колонизованных земель.
1. ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ ФАКТОР В ИСТОРИИ РУССКОЙ КОЛОНИЗАЦИИ
«Этот обзор истории колонизации является обзором внешней колонизации, создававшей русскую государственную территорию» (с. 74).
Эта фраза является основополагающей для самого автора, ибо указывает на колоссальную роль практики освоения пространства в русской истории.
Любавский начинает анализ освоения пространства, понимая под самим пространством собственно географическое пространство. Это наиболее абстрактное пространство, и оно никоим образом не тождественно социальному пространству, анализ которого и является предметом исследования. Анализ географического фактора как исходной точки исследования вполне логичен для ученого того периода вообще, и для Любавского в частности, отстаивавшего принцип «влияния внешней природы на человека» и общество.
На характер расселения оказывало влияние уже то, что славянам приходилось обходить заболоченные местности и густые лесные дебри, не покидая лесных массивов из-за опасности со стороны Степи. Поэтому восточные славяне вынуждены были расселяться как бы островками и «группами островков среди моря лесов, болот и озер» (с. 113).
Изучая историю российской государственности, М.К. Любавский ищет объяснения истоков территориальной экспансии русского народа в особенностях этно-ландшафтной системы Восточной Европы: чередование степных и лесных областей, обилие природных богатств, присутствие воинственных соседей.
Наличие богатейших природных ресурсов при экстенсивном типе хозяйствования стимулировало освоение новых земель по мере оскудения прежних.
В таких условиях перманентной экстенсивной колонизации формирующаяся государственная власть должна была, по мысли М.К. Любавского, обладать особыми качествами. А именно — обладать способностью управления огромными территориями при чрезвычайно низкой плотности населения в напряженных условиях колонизации и постоянной угрозы со стороны Степи. И эволюция государственности в сторону формирования абсолютизма была, согласно такой позиции, закономерным явлением в условиях необходимости консолидации «разреженной, а потому податливой массы» народа перед лицом постоянного противостояния воинственным соседям.
По мнению М.К. Любавского, именно благодаря особенностям этноландшафтной системы в России сложился особый тип государства — Империя (именно так он пишет это слово) и особый тип государственного управления — абсолютная монархия в имперской системе. То есть именно эти формы государственной организации и управления рассматриваются автором как наиболее адекватные для России в условиях постоянного освоения новых земель.
2. КОЛОНИЗАЦИЯ КАК СОЦИАЛЬНЫЙ ПРОЦЕСС РУССКОЙ ИСТОРИИ.
«Русская история есть, в сущности, история непрерывно колонизующей страны» (с. 73). Это постоянное освоение новых земель не было прерогативой государства, и у М.К. Любавского эта сторона вопроса очень подробно показана.
Автор обращает внимание на то, что ОСВАИВАЕТ (то есть колонизует – населяет, обрабатывает и делает СВОИМ) землю крестьянин-земледелец, а сами процессы освоения земель инициируются различными социальными группами.
Рассматривая освоение земель как автономный социальный процесс, историк выделяет следующие хронологически доминирующие типы колонизации:
народная (или «естественная» — по определению М.К. Любавского),
княжеская, боярская, землевладельческая, монастырская,
казацкая, вольная (крестьянская), государственная.
Последняя стала доминировать лишь в конце XIX — начале XX века.
Эти типы колонизационных потоков различаются автором не столько по типу колонизатора (это обычно простой земледелец), а скорее по типу инициатора-организатора той или иной волны миграции и последующего собственника земли, что и отражено в названии самих типов колонизации.
Так, рассказывая о колонизации земель после татарских погромов в XIV веке, автор указывает, что «народная колонизация стала растекаться по тем руслам, которые открывали князья, бояре, монастыри и другие состоятельные люди» (с. 185).
В традиционном массовом сознании фигура колонизатора — это или фигура казака, или былинного богатыря-земледельца. Но М.К. Любавский выделяет и показывает отдельную, самостоятельную ветвь колонизации, сыгравшую большую организационную роль в освоении земель — монастырскую колонизацию.
<…> Не менее показательно и другое место в характеристике колонизации как социального процесса. Для автора, очевидно, что не все территории Российской империи вошли в нее в результате колонизации — освоения земель.
АВТОР УКАЗЫВАЕТ НА ЭСТЛЯНДИЮ, ЛИФЛЯНДИЮ — ВЕСЬ ПРИБАЛТИЙСКИЙ КРАЙ, ФИНЛЯНДИЮ, БЕССАРАБИЮ, ЗАКАВКАЗЬЕ, СРЕДНЕАЗИАТСКИЕ ВЛАДЕНИЯ КАК НА ТЕРРИТОРИИ, СВЯЗАННЫЕ С ИМПЕРИЕЙ «ТОЛЬКО ПОДЧИНЕНИЕМ ЕДИНОЙ ВЛАСТИ» (с. 539
Причину того, что эти земли не стали ареной колонизации, Любавский видит или в высокой плотности местного населения, или в неподходящих природных условиях(с. 539). Уже в самой отсылке к природным условиям нам видна ограниченность методологического подхода автора: то, что устраивало в качестве объяснения ученого начала XX в., уже не может устроить исследователей конца XX в., хотя бы по причине накопления фактологической базы о колонизационных потоках.
К примеру, в устье Терека, где непривычный климат не послужил преградой для поселения русских людей еще в XVI веке (с. 396-397). Можно привести множество примеров успешной адаптации русских поселенцев в непривычных климатических условиях (Кубань, Закавказье, Казахстан, Киргизские степи и т.д.). Современными исследователями отмечено, что процессы колонизации в районах Закавказья проходили безболезненно для русских переселенцев до момента появления государственного чиновника. А если говорить о Финляндии, то и на сегодняшний день она не отличается высокой плотностью населения, а ее природные условия сходны с условиями северо-запада России, где русские поселенцы не только активно освоили земли, начиная еще с XIII века, но и потеснили, а затем практически ассимилировали местные племена финского происхождения (с. 195, 208).
Что же касается Прибалтики, то и этот край был ареной колонизации русского народа задолго до его присоединения к Российской империи в XVIII веке (названия Колывань, Юрьев, Иван-город говорят сами за себя).
Однако еще более существенно то, что историк-государственник (sic!) по сути дела не обращает внимания на принцип включения новых земель в состав Российской Империи. То, что между колонизованной Сибирью и той же Финляндией существовало различие в способе управления, для него более чем очевидно, но он это объясняет отсутствием самого факта колонизации территории Финляндии. И в этом видна логико-методологическая натяжка, т.к. способ управления, применявшийся в Финляндии, впервые был введен на той территории, которая, по мнению автора, состоялась как территория русской колонизации, то есть на Украине.
Это не просто досадный промах, а именно ограниченность в методе. Либо необходимо признать проблематичность для факта колонизации той же Украины, либо объяснить, почему на ней Империя изменила свой принцип интериоризации колонизованных земель. С этой целью рассмотрим последний уровень изучения русской колонизации — уровень государственной практики.
3. ГОСУДАРСТВЕННАЯ ПРАКТИКА КОНСТИТУИРОВАНИЯ колонизованных территорий. М.К. Любавский, описывая отношение государства к колонизационным процессам, указывает на то, что «могучее народное движение… заставило власти не только отказаться от мысли остановить это движение и ограничиться регулированием его, но и взять в свои руки руководство им» (с. 474).
ПОНИМАЯ КОЛОНИЗАЦИЮ КАК ОСВОЕНИЕ ЗЕМЕЛЬ, ВСЕ ЖЕ СЛЕДУЕТ РАЗЛИЧАТЬ ПРИНЦИПЫ ПРИСОЕДИНЕНИЯ ТЕРРИТОРИЙ.
Земли могут быть присоединены путем завоеваний и путем мирного освоения территорий. Для Российской империи военная экспансия как принцип присоединения территорий была не характерна.
М.К. Любавский указывает, что основная часть территории Российской империи была колонизована путем освоения земель крестьянами — земледельцами, методом «народной колонизации». Организаторами переселенческих потоков могли выступать самые различные социальные группы: от монастырей до различных типов землевладельцев и их поверенных.
Автор показывает, что ГОСУДАРСТВО ИДЕТ ВСЛЕД ЗА ПЕРВОПРОХОДЦАМИ, оказывая им защиту, помощь, предоставляя льготы и т.д. А после того, как первоначальное освоение земель произошло, государство, решая проблемы безопасности своих границ, продолжает начатую колонизацию, руководствуясь уже экономическими соображениями или политической целесообразностью.
Исключение, по мнению М.К. Любавского, представляла лишь колонизация Амурского и Уссурийского регионов, организованная во второй половине XIX века по инициативе государства, обеспокоенного безопасностью границ (с. 563).
Книгой можно пользоваться как энциклопедическим справочником по истории освоения территориального пространства Российской империи. Этому способствуют подробнейшие и обширные указатели персоналий и указатели географических, этнических и этногеосоциальных названий, составленные Е.Л. Назаровой и В.В. Назаровым.