Н.П. Ермакова — картина «Дверь в стене» к рассказу Г. Уэллса.

 

 

 

 

 

Н.П. Ермакова. Дверь в стене (илл. к Г. Уэллсу). Акв. 1954 г. — 14 лет

 

 

 

 

 


 

Герберт Уэллс

 

ДВЕРЬ В СТЕНЕ

 

До города, куда я шел, было еще несколько часов ходьбы, а солнце уже приближалось к своему закату. Раскинув в полнеба свои пламенные крылья, оно прощалось с притихшей потемневшей землей, чтобы завтра, обмывшись там, где-то за горизонтом, вновь встретиться с отдохнувшей за ночь обновленной Землей. Здесь, на юге, вечера короткие, а ночи темные, и я осматривался по сторонам в надежде до захода солнца найти удобное для ночлега место. Вокруг была степь, покрытая пожелтевшей травой и островками верблюжьей колючки. Когда солнце уже коснулось темной черты горизонта, я увидел справа от дороги огромный валун и около него развалины какого-то каменного строения. Я свернул с дороги и, обходя кусты колючек, направился к месту, где надеялся спокойно провести эту ночь.

Рядом с валуном, похожим на огромный купол каменного черепа, вросшего в землю, стоял разрушенный дом, от которого осталась уцелевшей только одна стена, сложенная из природного камня. С обратной от дороги стороны этой стены я нашел удобное место для своего ночлега. Это была каменная лежанка, примыкавшая вплотную к стене, покрытая слежавшейся душистой травой. Я снял с себя заплечный мешок и наскоро поужинал хлебом с солью, запивая свою скудную трапезу теплой водой из фляги. Я надеялся до вечера добраться до ближайшего города и шел достаточно быстрым шагом, но не рассчитал свои возможности и теперь мне предстояло провести ночь под открытым небом. Ночь обещала быть тихой и теплой, потому что багровый закат был чист, а земля прогрета жарким южным солнцем. Я с удовольствием растянулся на душистой степной траве, подложил под голову свой заплечный мешок и стал смотреть в темнеющее небо, где одна за другой зажигались звезды.

 

Я не заметил, когда пришел сон, в котором я увидел себя лежащим на спине на этом же самом ложе, но стены дома были целы, над головой вместо звездного неба был ровный побеленный потолок и где-то за головой был источник света, который слабо освещал просторное каменное помещение. В доме кто-то был. Я услышал легкий вздох, и по стене, которая была слева от меня, передвинулась смутная тень. Стараясь не шуметь, я медленно повернул голову и увидел в углу помещения пожилого человека, сидящего на старом деревянном табурете за столом и читавшего при свете свечи какую-то толстую книгу.

 

— А-а, вы проснулись, — повернувшись ко мне, проговорил он.

Лица его я не мог рассмотреть, так как свет свечи был за его спиной, но было видно, что у этого человека была борода и на голове копна волос. Голос человека был мягким и глуховатым.

— А я ждал вас, я уже давно жду людей, но ко мне редко кто заходит, чтобы переночевать. Обычно люди спешат добраться до города, где есть и удобный постоялый двор, и трактир, в котором можно недорого поужинать.

— Простите, а вы кто будете? — спросил я, усаживаясь на край своего каменного ложа. Появившееся вначале напряжение исчезло, я чувствовал вокруг себя покой и полную безопасность.

— Я проводник. В том месте, где сейчас мы находимся, начало пути в другой мир. Все люди должны когда-то войти в тот мир, но пока только некоторые из многих способны это сделать. С сегодняшней ночи проводником будешь ты, а я останусь лишь привратником в том мире и теперь буду ждать тебя с теми людьми, которые захотят войти туда вместе с тобой.

— О каком мире вы говорите! — изумленно воскликнул я, — здесь только степь да этот полуразрушенный дом.

— Ты прав только отчасти. Каждую ночь в этом месте, где сейчас мы находимся, время сдвигается в далекое будущее, в котором открывается дверь в другой прекрасный мир. Как раз сейчас эта дверь открыта. Подойди сюда и посмотри на стену, у которой находится твоя лежанка. Видишь у изголовья ее в стене щель? Это и есть дверь. Ее можно увидеть только отсюда. Но чтобы не потерять ее, когда приближаешься к ней, надо быть очень внимательным и не отвлекаться ни на мгновение.

 

Я посмотрел в том направлении, куда указал мне проводник, и увидел узкую щель в стене. Из щели вертикальной полосой струился белый свет. Пристально глядя на эту щель, я медленно пошел по направлению к ней и тут же почувствовал, как кто-то справа, а затем слева потянул меня за рукав куртки. Позади меня послышался тихий женский смех, и теплая рука нежно прикоснулась к моей шее. Сверху послышался угрожающий треск и на мою голову посыпались крошки штукатурки, как будто потолок собирался обвалиться. Я помнил, что ни на мгновение нельзя отвлекаться, пока идешь к двери, и, несмотря на все помехи, неожиданно возникшие вокруг меня, продолжал пристально смотреть на светящуюся белым светом щель, которая по мере того как я приближался к ней, все больше расширялась. Когда я подошел к ней, то мог свободно войти в широкий дверной проем, из которого лился поток золотого света.

 

— А теперь войди туда, — мягко и спокойно проговорил проводник. Я сделал еще один шаг и оказался в залитой солнечным светом прекрасной стране. — Не оглядывайся, иначе ты вновь окажешься в твоем прежнем мире, где сейчас ночь, и второй раз найти эту дверь будет уже намного труднее. Запомни, это место, где находится дверь, человек может найти только тогда, когда он готов к этому.

 

Навстречу нам летели два крылатых существа в длинных снежно-белых одеждах. Когда они предстали перед нами, то я увидел, что это были люди с прекрасными лицами. Ярко-голубые глаза их сияли любовью и радостью.

 

— Мы проводники в этом прекрасном мире, который принадлежит будущему человечеству. Я -это ты в будущем, — сказал мне один из них, который был справа. -Однажды твой путь в земном мире придет к концу, и тогда здесь мы встретимся вновь и станем одним целым.

— Когда это произойдет? — нетерпеливо спросил я.

— Люди не должны знать своей судьбы, потому что это извратит их опыт жизни и сделает его неполным. Одно я могу сказать определенно: мы однажды обязательно встретимся здесь, но ты прежде должен закончить на земле свое предназначение.

 

Мой проводник коснулся моего плеча, и мы медленно вошли обратно в дверной проем, за которым была ночь.

— Сейчас ты должен снова уснуть, потому что впереди еще долгая ночь, и ты должен хорошо выспаться, потому что у тебя начинается новая и нелегкая работа.

 

Я проснулся утром. Вокруг меня был день и высоко в небе кружил орел, высматривая внизу на земле для себя добычу. Я был удивлен, когда увидел рядом с моим изголовьем стакан прозрачной родниковой воды и лежащие на бумажной салфетке фрукты и кусок хлеба. Таким образом, загадочное сновидение, приснившееся мне ночью, стало единым с реальностью моей земной жизни. Я это принял как обещание, пришедшее ко мне из моего будущего.

 

Когда я вышел на дорогу и оглянулся на место, где прошла моя самая необычная в моей жизни ночь, то я не увидел ни валуна, ни развалин каменного дома. Вокруг была плоская степь, и впереди виднелись заводские трубы и высокие здания города. Вскоре меня догнал ехавший на телеге старик и пригласил довезти меня до ближайшего постоялого двора в приближающемся к нам городе.

 

Вновь к этому необычному месту я вернулся через неделю с человеком лет сорока. Звали его Данилой, и он был учителем в небольшой школе, приютившейся на окраине города. С ним мы познакомились в трактире за кружкой пива. Все эти дни я не упускал возможности рассказать людям о моем ночном приключении. Большинство из них удивлялись моему «сну», но для меня это был не сон, а убедить их в этом мне не удавалось. С Данилой за прошедшую неделю мы в трактире встречались трижды, и он при каждой следующей встрече просил рассказать ему еще какие-нибудь дополнительные подробности. В нашу следующую встречу он попросил меня сводить его в то место, где была дверь в стене. И вот мы пошли к полуразрушенному дому.

 

Вечер был таким же ясным, как и в мое первое посещение этого удивительного дома. Я чувствовал, что и валун, и разрушенное временем строение будут там, где я впервые побывал неделю назад. Солнце уже краем коснулось горизонта, когда мы подошли к куполу валуна. Около него у стены дома стоял привратник. Теперь я более внимательно рассмотрел его. Он был невысок ростом, коренаст. Крупная голова сидела на короткой загорелой шее. Седеющие волосы мягкими волнами ниспадали до плеч. Такая же седая короткая борода подчеркивала смуглый цвет лица. Из-под густых черных бровей внимательно и спокойно смотрели удивительно синие глаза. Мы поздоровались.

 

Привратник предложил проводить уходящий день, и мы уселись на камни, которые были во множестве разбросаны вокруг валуна. Нас окружила плотная тишина, в которой остановились и растворились мысли и желания. Весь окружающий нас мир воспринимался одновременно, как прозрачная пустота, которая в то же время была заполнена мягким безличностным ожиданием. Царящая вокруг нас тишина была полна значительности и скрытого знания. Казалось, все пространство вокруг нас было сознательно и спокойно смотрело на нас. Чувство, что оно смотрит, не разглядывает, а именно смотрит, было настолько реальным, что хотелось оглянуться, чтобы увидеть присутствующего наблюдателя. Оно осознавало не только наше присутствие, но и все то, что люди скрывают внутри себя.

 

Перед этим Нечто мы были открытыми и совершенно беззащитными, не потому что в нем было что-либо угрожающее нам, а потому что мы не могли скрыть от него себя таких, какие мы есть в действительности. В это время я остро понимал, что мы, люди, часто не осознавая этого, хотим казаться другими даже тогда, когда нам нечего скрывать. Мы защищаемся там, где защищаться не перед кем. Мы защищаемся даже перед самими собой. Состояние глубокого несогласия с подобной неестественностью поглотило меня. Я хотел посмотреть на Данилу, который, по моему мнению, переживал то же самое, что и я.

 

К своему удивлению, ни Данилы, ни проводника не было гам, где они только что сидели. Солнце уже зашло, и синие сумерки стирали последние детали окружающего меня мира. Я увидел, что дом, от которого еще пять минут назад, оставалась одна стена, совершенно не тронутый временем, стоял, укрывшись черепичной крышей. Я встал и зашел за угол дома, где должен быть вход в него. Данила и проводник сидели за столом и при слабом мерцающем свете свечи о чем-то беседовали. Я сел рядом на свободный табурет лицом к изголовью покрытого соломой каменного возвышения, которое неделю назад служило мне постелью. Стена была ровной, без всяких трещин, которые могли бы напоминать, что неделю назад здесь была дверь.

 

Вдруг тонкий высокий звук, как звон в ушах, опустился откуда-то сверху и, заставив вибрировать все мое существо, неожиданно закончился легким хлопком. В стене появилась узкая щель, из которой брызнул ослепительно белый свет. Мы встали. Я предупредил учителя, чтобы он был предельно сосредоточенным и, ни на что не отвлекаясь, шел к щели в стене с целью пройти через нее на ту сторону. Данила быстро подошел к стене и положил на щель руку.

 

— Но сквозь такую дверь невозможно просунуть даже руку! — удивленно проговорил он. — Посмотрите, как я могу пройти на ту сторону.

— Ты не думай об этом, — сказал я ему, — ты просто иди туда.

— Но я не могу это сделать, потому что эта щель слишком узка для меня. Я не знаю, как это удалось вам, но, вероятно, эта дверь просто не хочет пускать меня.

Некоторое время спустя свет, бьющий из стены, погас, и стена стала такой же сплошной, как и прежде.

— Может быть, нам подождать еще некоторое время? — обратился я к проводнику.

— Нет, сегодня дверь больше не откроется. Она открывается только тем, у кого открыто сердце.

Вместе с восходом солнца мы с Данилой собрались в обратный путь. Привратник прошел с нами до дороги, и мы, распрощавшись с ним, не спеша, молча, с легкой грустью в сердце, отправились в город…

 

Уже подходя к городу, Данила грустно, как бы продолжая вчерашний разговор, спросил: «Но что такое открытое сердце?»

 

— Я не могу тебе это объяснить, — ответил я ему. — Возможно, это умение понять, почувствовать другого человека. И не только человека, а все, что окружает нас. Ум может говорить о плохом и хорошем, правильном и неправильном, но понять и почувствовать может только сердце. Каждому человеку дана возможность открыть свое сердце, но он сможет это сделать только тогда, когда осознает необходимость в этом. Мы, люди, очень часто самодостаточны и поэтому редко чувствуем необходимость что-либо менять в себе.

 

— Да, вы правы, — с грустью в голосе ответил мне Данила, — мне прежде никогда не приходило в голову, что может быть какое-то другое восприятие людей и мира, кроме того, с которым я прожил уже сорок лет. Ну что ж, — со вздохом закончил он, — придется учиться и этому. Я думаю, что мы с вами когда-нибудь еще встретимся.

 

За прошедшие с тех пор пять лет я многих водил к двери в стене, но только двое из них могли пройти на ту сторону. Большинство из тех, кто вместе со мной посетили гостеприимного привратника, вообще не увидели в стене никакой двери. А с некоторыми мы не нашли даже полуразрушенного дома. По-видимому, чудо может быть доступно только тем, кто поверит в него.

 

Волею судьбы я должен был покинуть этот город, и когда я вновь вернулся туда, то первое, что сделал, я отправился в степь к полуразрушенному дому. К моему удивлению, на этом месте стояла небольшая часовенка. Когда я зашел внутрь ее, меня там встретил Данила в рясе священника. Он узнал меня и с удовольствием стал рассказывать о тех трудностях, которые выпали на его долю, когда он решил построить эту святую обитель. На той стене, где прежде открывался вход в мир будущего, теперь висела настоящая, позолоченная дверь. Учитель открыл ее. На стене белой краской бы па нарисована вертикальная черта.

 

— Здесь был вход в мир совершенства, — тихо сказал он.

— А где привратник? — спросил я.

— Я его видел только однажды, когда приходил сюда с вами. Но сейчас сюда ежедневно приходит много людей, — оживившись, продолжал учитель, я им рассказываю о том времени, когда впервые встретился с чудом. Потом мы поем. У моих прихожан очень хорошие голоса. Затем мы молимся, беседуем. И всем вместе нам очень хорошо.

 

Но ведь ваша дверь ведет в никуда! Неужели для вас так важна внешняя форма? Вы же знаете, что дверь открывается только тем, у кого открыто сердце.

— Да, я теперь знаю это, но для меня и для многих других людей это оказалось слишком трудным. По-видимому, путь открытого сердца доступен не многим людям.

 

 ДАЛЕЕ>>>>>