Книгу можно посмотреть на этом сайте в Разделе ТЕАТР. Там же можно послушать оперы и пьесы, но, к сожалению, не в записи тогдашних спектаклей, а всего лишь в моем исполнении.
Для тех, кто не захочет смотреть книгу, приведу из неё здесь, в Летописце, только ПРЕДИСЛОВИЕ, чтобы дать краткую информацию.
ПРИВЕТСТВИЕ
Есть поэмы, есть рассказы о периоде «застоя»,
О периоде «отказа», о периоде «застолья».
Были группы и прослойки – нынче их рисует пресса,
Как «прорабов перестройки» и носителей прогресса.
Мы на них не походили: те вперёд неслись, как птицы,
Мы ж, напротив, находили, что полезней воротиться.
Без порока, без излома, бескорыстно, нетщеславно
Сказку мы творили дома. Было братство. Было славно.
Сей феномен интересен, так заглянем же в истоки,
Вспомним звуки давних песен, дуновения, намёки,
Струйки зыбкого влиянья, паутинку тонких нитей –
И из них образованье первых мыслей и наитий.
Ни о чём не беспокоясь, не пугаясь осужденья,
О «Летучей мыши» повесть мы начнем, с благословенья.
ОТ СОСТАВИТЕЛЯ.
Автором этого Приветствия, является Евгений Борисович Чернявский, или Жура, как мы его звали. Свою «повесть в стихах» он сочинил в 1988 году, когда бывшие актеры и зрители по старой памяти собрались, чтобы И отметить 20–летний Юбилей своего уже несуществующего Театра. Случилось это на излёте советской власти, когда «перестройка» только набирала обороты. И как в стихах Эдмона Ростана:
«И пробуждалось в нас сомненье роковое,
Что гибель уж близка – что отданы мы ей».
И точно, вскоре «старые дружбы распались», кто–то подался за границу. Так что тот наш Юбилей стал последним. А свой первый Юбилей – в честь 5 лет существования театра – мы весело и беспечно отпраздновали в 1975 году. К этому дню Главный автор (то есть Е. Чернявский) сочинил длинное стихотворное «Послание к Наталье», а Директриса (то есть Н.Михайлова) написала прозой и напечатала на писчей машинке первый вариант истории Театра «Летучая мышь». Всего 40 стр. текста с фотографиями. Ира Людоговская на своей работе в Гипрогоре сделала 14 ксерокопий (что было запрещено). Затем Валя Фрейдлин переплел их в синюю ткань. И на Юбилее эти рукотворные книги были торжественно вручены каждому актеру. Новый вариант “Истории театра” был издан мною в 2010 г. в частной цифровой типографии Ивана Пигарева ради собственного удовольствия.
Строки из повести Е. Чернявского открывают эту книгу.
ПРЕДИСЛОВИЕ ДИРЕКТРИСЫ ТЕАТРА
В отличие от Главного Автора, свои «истории» я пишу, постоянно «беспокоясь и пугаясь осужденья». Самое трудное для меня – написать Предисловие, которое пишется, как правило, когда книга уже готова. Вот и сейчас, не знаю с чего начать и как изложить в нем самое главное. Начну с Предупреждения.
Читатель! Помни, что такие выражения, как «странное творение», «чудо» и «сей феномен интересен», а также подобные им в других Приветствиях, Посланиях и Посвящениях и даже Приказах, которые можно встретить в этой книге, ни в коем случае нельзя принимать всерьез. Это всё — игра. Как говорят дети, играя, – это всё «понарошку».
Сей феномен интересен, так заглянем же в истоки
Историю нашего театра коротко можно изложить так. Наш театр существовал с 1966 по 1984 год, то есть 18 лет, в тот самый период, который теперь принято называть «застоем». Театр мы назвали его в честь театра–кабаре «Летучая мышь», существовавший в Москве с 1908 по 1920 (см. Приложение №. 5). Его организовал актер Н.Ф. Балиев из знаменитых «капустников» Художественного театра. А в Петербурге был знаменит театр–кабаре «Кривое зеркало», где шла знаменитая пародия на оперу Верди “Аида” под названием «Вампука». Она и стала нашей первой постановкой в 1968 году. Свой театр мы тоже называли “кабаре”, и по примеру старой «Летучей мыши», наши зрители тоже сидели за отдельными столиками, а после конца спектакля зрительный зал превращался в театральный буфет.
В 1918 году вышла богато иллюстрированная книга под названием «Театр “Летучая мышь” Н.Ф. Балиева», где Н.Е. Эфрос написал «Обзор десятилетней художественной работы первого русского театра-кабаре “Летучая мышь”. 1908 – 1918». Сейчас эту книгу без проблем можно купить в Интернет–магазинах, но и тогда один из моих друзей купил её в «буке» (букинистическом магазине) в 1982 году. С этого экземпляра здесь и воспроизведена её обложка.
В своем «Обзоре» Н.Е. Эфрос пишет, что хотя «Летучая мышь» Н. Балиева театр крохотный, однако же, и он внёс «свой вклад в развитие культуры», а потому вполне достоин быть занесенным на скрижали истории русского театра. Но если театр Балиева был крохотным, то наша «Летучую мышь» по сравнению с ним была микроскопической, ни малейшего вклада в развитие культуры не внесла, так что и никаких серьезных оснований для написания истории этого театра я не нашла. Пришлось найти некоторое оправдание в словах Поэта: «Аналогий–то, покуда, не описано в печати».
И то сказать, хотя, конечно, мы многое «содрали» с театров–кабаре начала века, но разница между нами была огромная и существенная. В эпоху Серебряного века театры «малых форм» устраивали актеры, художники и музыканты, занимающиеся театром профессионально, а в своих кабаре они отдыхали от регламентированной театральной жизни. Существенное отличие нашего театра от тех театров–кабаре и вообще от любых театров состояло в том, что мы не были актерами, мы ИГРАЛИ В ТЕАТР, как дети играют в разные учреждения, такие, например, как «в поликлинику», «в автобус» или «в цирк», ну, и … «в театр» можно.
День рождения театра «Летучая мышь», я датирую 25 декабря 1966 года, хотя в ту пору даже мысли о театре не было. Тогда у нас в доме, в одной из пяти комнат коммунальной квартиры, мы устроили первый карнавал под названием «Английское Рождество». За ним ещё два карнавала под Рождество («Таверна» и «Чайхана»), и, наконец, «из яйца вылупилась курица» – первая постановка оперы «Вампуки».
Мы не знали, что живем в эпоху «застоя» и потому, хотя воспринимали советские порядки критически, жизнь вели весьма активную и постарались сделать её праздничной, как для самих себя, так и для наших детей. Теперь, когда вот уже 20 лет на дворе стоит эпоха «духовного возрождения», у нас появилась возможность сравнивать тот, – советский, образ жизни, с этим — антисоветским. И вот, думаю, как же мы тогда весело жили.
Режим – жуткий, а жили – весело.
Что касается нашего домашнего Театра и позднее издававшегося домашнего ЖУРНАЛА, то и то, и другое предприятие были сильно политизированы, то есть были именно антисоветскими. Почему же, несмотря на это, нами не заинтересовались вездесущие Органы? Этот вопрос занимал меня и тогда, занимает и сейчас. Конечно, мы не были организованными диссидентами и не ставили перед собой цели свержения власти, но всю литературу из Самиздата мы читали и «голоса из–за бугра» исправно слушали. Сверх того, мы с Женей 21 августа 1968 года на митинге в ГОИНе легкомысленно проголосовали против ввода войск в Чехословакию, из-за чего мне пришлось уйти с этой работы.
На события в Чехословакии намекает в своих стихах и Жура, потому что они самое непосредственное отношение к истории Театра — именно после всей этой «геополитической» истории мы затеяли ставить «Вампуку» с прозрачными намёками на современную обстановку. Пришло время опять предоставить слово Евгению Чернявскому, потому что лучше – не скажешь. Итак, вот обещанное мною продолжение его Поэмы.
Годы шли, что волны в море. Как порядочные дети,
Кончил школу я, и вскоре – глядь! – уж в Университете.
Тут впервые повстречались ряд участников событий,
Но события покамест, до поры, не стали быти.
Ибо средь наук и пьянствий не докликалась нас Муза,
Ибо гнал нас ветер странствий в части разные Союза.
Было времечко простое – годы эти миновали,
Началась пора «застоя», как её теперь назвали.
Началась пора стагнаций, а у нас – своё счисленье.
Вот мы стали собираться у Наташи в день рожденья.
Поначалу по веленью новорожденной рядились,
Прямо на пол, на колени, по–восточному садились.
И, бывало, угощенья мы диковинные ели.
И, бывало, восхищенья скрыть под маской не умели.
Меж бумажных декораций речь изысканно звучала.
Тут уж стали появляться театральные начала.
Помню, Цезарь, дед Натальи, в простыне, с венком из лавра
Нам читал три монолога из трагедии Шекспира.
Вне придуманного света, нарисованного мира,
Оставались власть советов, коммунальная квартира.
В год успешного плененья Праги в августе, но тише
В декабре театр родился, кабаре «Летучей мыши».
Много слышали от дедов о балиевском подвале,
И себя, не очень скромно, так же наименовали.
В этот год, набравшись духу, мы решили ставить пьесу,
Спеть без голосу, без слуху про Вампуку, про принцессу.
Ах, провал комедиантов, ах, затея–недоносок:
Ни особенных талантов, ни костюмов, ни подмостков.
Что сомненья против веры, против воли и Натальи?
Дни летели — и химеры телеса приобретали.
Дело шло куда как любо; скоро – просто удивленье! –
Против Аглицкого клуба состоялось представленье.
На Тверской, под самой крышей тихо занавес раскрылся,
И театр «Летучей мыши» будто заново открылся.
На мансарде у Чижовых, благородного семейства,
Мы играли в сценках новых про старинные злодейства.
«Европейские газеты, освещают (освещают) наш процесс,
И узнают все на свете, как здесь мучают (как мучают) принцесс».
Незабвенная картина: в артистическом угаре
Хор под слоем гуталина, примадонна в пеньюаре…
И сложилось так сначала: действо шло и возле сцены.
Ведь и зрители играли, ведь играли даже стены.
Вот истоки тех традиций, блеск ума, игра, жеманство,
Без обид и без амбиций, но с известной долей пьянства.
Каждый каждым уважался, каждый полон был приязни.
Кто застенчив – не стеснялся, кто робел – терял боязни.
Так родилось в вечер чудный восхитительное братство –
В этой жизни многотрудной наше главное богатство.
И прослушав эти строки, в содержание их вникнем.
«Наши бабушки и деды – вот истоки!» –
мы воскликнем!
Вскоре последовала Масленица, и наш Автор сочинил оперу «Репка», в которой изложил «Краткий курс ВКП (б)» в сатирическом виде. Потом появились праздники для детей, но в них играли и взрослые, и дети вместе. С тех пор так и пошло – три–четыре праздника каждый год с декабря по июнь.
Один бал и спектакль мы давали под Рождество (или в 28 декабря), второй праздник–маскарад для детей – на Святки (в зимние каникулы), а третий спектакль – на Масленицу, в марте–феврале. А по весне (до отъезда в экспедиции) мы три раза (в 1970, 1975 и 1978 годах) ещё снимали кинофильмы на пленку в 8 мм. Иногда проходили разные Юбилеи, первые просмотры фильмов, Вернисажи наших художников, музыкальный конкурс для детей или концерт для взрослых. Любое событие в стенах «Летучей мыши» было театрализовано, и в этой игре с удовольствием участвовали все – старики, взрослые и дети.
Сам театр с его Дирекцией и Приказами, присвоением званий и вручением призов был явной пародией на хорошо знакомую нам обстановку тех казённых учреждений, в которых проходила наша реальная внешняя жизнь. Она же находила отражение и в самих пьесах. В то же время, как театр–кабаре начала века, «Летучая мышь» переносила нас в далекое прошлое, в атмосферу сказочно прекрасных дворцов, прекрасных дам, веселых кавалеров, поэзии и музыки.
У меня сохранился Архив театра, а в нем все пьесы и сценарии, билеты и программки ко всем спектаклям, все приветствия и «душевные послания» к разным Юбилеям, множество фотографий, кинопленки трех фильмов. Будучи архивистом, документы, тексты и фотографии в хронологическом порядке, что, вероятно, выглядит скучновато, но в любой истории полнота информации не помешает. Кроме того, мне не хотелось о ком–либо из участников забыть, даже если он играл в театре эпизодически или всего одну роль. Поэтому я терпеливо перепечатала все программки с перечнем действующих лиц и исполнителей. Думаю, а вдруг кто-нибудь обнаружит свое имя в этой книге, и ему будет приятно.
Надо добавить, что при составлении этой “Истории Театра” мне постоянно приходилось обращаться к услугам Интернета за всякими справками. По ходу дела я нашла там много нового и интересного об авторах и их произведениях, а так же о том, как они воспринимаются теперь, в постсоветское время. Некоторые из справок я поместила в основной текст, а другие вынесла в Приложения. Может быть, они тоже кому-нибудь будут интересны. На этом, я, пожалуй, закончу торжественную часть и перейду к описанию «быта и нравов» обитателей «Летучей мыши».
АКТЕРЫ и ЗРИТЕЛИ. За годы его существования участниками спектаклей, кино и детских праздников были 50 человек, из них 16 детей актеров (см. ниже список). Труппа сложилась из моих друзей по школе, по кружку ЮНГ, по университету и по работе в ИФЗ и ГОИНе. Почти все они имели высшее образование. Среди актеров и зрителей были люди многих специальностей, а именно: архитекторы, биологи, географы, гидрологи, геофизики, домохозяйки, историки, инженеры, математики, музейщики, программисты, учителя, физики, филологи–музейщики и химики.
Но профессиональных режиссеров и актеров не было ни одного. В день спектакля на стенах фойе (оно же было и зрительным залом) обязательно вывешивались портреты актеров. Эти портреты «вывешены» и на страницах книги, за ними следует ранее уже упомянутый список актеров труппы.
На роль Директора театра, Главного режиссера и сценариста я, Наталья Михайловна, назначила себя. Роль Главного Автора блестяще исполнял Евгений Борисович Чернявский.
Главным художником была Наталья Петровна Ермакова, а не главными были: архитекторы И. Людоговская и А. Воронов, театральный художник И.В. Горячева и художница–любитель Елена Копербах. Главным музыкантом и фотографом был Валерий Степанович Фрейдлин. И только в 1980 году в Театре впервые появился концертмейстер – пианистка–консерваторка Вивианна Софроницкая, дочь знаменитого пианиста Владимира Софроницкого.
ПОМЕЩЕНИЕ. На приведенной после списка карте Москвы красными точками отмечены места Основной сцены Театра и его Филиалов. Первые карнавалы проходили «На Соколе», в нашей комнате 25 кв. м, где мы жили с бабушкой и мамой. Квартира была коммунальной, в ней жили 5 семей, около 20 человек. Первые оперы, «Вампуку» и «Репку», мы ставили тоже в коммунальной квартире, у Чижовых на улице Горького («На Тверской»). У Чижовых была большая семья, они занимали две огромные комнаты, одна из которых служила нам раздевалкой, а вторая превращалась в зрительный зал.
С 1971 года Дирекция и Основная сцена разместилась в моей однокомнатной квартире (33 кв. м) на Ярославском шоссе. Детские праздники и некоторые спектакли проходили также в отдельных квартирах моих друзей. Это были филиалы Театра: «На Самотеке» и «На Курской» у Иры Людоговской, «На Арбате» в переулке Сивцев Вражек у Юли Соколовой и «На Пресне» у Зины Гринько.
В 1970–е годы несколько спектаклей прошли в Институте Физики Земли АН СССР, где среди сотрудников нашлось немало талантливых актеров. Там, в Актовом зале, зрителей набиралось более 300 человек. Летом 1982 года я работала в Музее имени Ф.И. Тютчева, в усадьбе Мураново. Сотрудники музея вместе с актерами «Летучей мыши» поставили два спектакля: «Принц и нищий» – на открытой террасе, а «Разбойники» Шиллера – наполовину в помещении, а две сцены на природе. Зрители, около 50 человек, приехали в Мураново из Москвы поездом.
Наш театр не был публичным, и хотя мы не таились, он всё же мог быть отнесен к разряду подпольных, что в принципе грозило неприятностями. Во избежание оных я настаивала на том, что зрителями могли быть только знакомые мне родные и близкие друзья актеров. Вместе с актерами число приглашённых доходило до 35, а на детских праздниках даже до 50 человек.
Взрослым Дирекция театра заранее рассылала по почте Билеты с указанием названия пьесы и времени начала спектакля. Там же было строго сказано, что, во–первых, «нельзя являться без маскарадного костюма» и, во–вторых, что «после третьего звонка вход в зрительный зал воспрещён». Да, билеты, и звонки, как и положено в театрах, у нас были, но не было билетеров, поэтому «без–костюмные» и опоздавшие легко проникали в зал. Наш театр не начинался с пресловутой вешалки – её не было, и при большом стечении народу, особенно зимой, шубы и пальто укладывали просто на полу крохотной передней. Кухня и ванная служили костюмерной и гримерной как для актеров, так и зрителей.
В этой книге мне хотелось сохранить не только фотографии, программки, билеты, приказы по театру и разные «душевные послания», но и тексты тех пьес, которые были написаны специально для нашего театра. Таковых из общего числа постановок (40) оказалось всего восемь: четыре – оперы, две – трагедии, одна мистерия и одна – пародия на театральные стили. Их сочинял наш Главный Автор — Евгений Борисович Чернявский, при этом за основу он брал сюжеты народных сказок и переносил их в современную действительность
Остальные сюжеты для своих постановок и кинофильмов мы заимствовали из произведений разных писателей, как старых, так и современных. Мы перепробовали разные театральные формы: кукольный театр, цирк с клоунадой, немое и звуковое кино, мистерии. В наш репертуар вошли литературные сказки Гауфа, Э.Т.А. Гофмана и Р. Киплинга, пьесы романтиков (Ф. Шиллера и Э. Ростана), две постановки по романам Марк Твена, две драмы японского театра НО и две Мистерии. Из произведений советских писателей в наш репертуар вошли: две сказки Е. Шварца, роман Вс. Кочетова (в виде кино) и сказка–притча В. Шукшина (в кукольном театре). Сценарии ко всем этим постановкам, кинофильмам и детским праздникам были написаны мною, и моими литературными пристрастиями определялся их выбор.
Если авторы у нас были, то ни композиторов, ни голосов не было, поэтому мы распевали эти шутливые оперы на мотивы известных арий и песен. Понятно, что передать весь шарм подобных затей с помощью напечатанного текста, невозможно. В свое время мы не записывали свои спектакли на магнитофон, а теперь у меня уже не было исполнителей. Тогда мне пришло в голову купить диктофон и напеть наши оперы, а пьесы и трагедии прочитать, чтобы их можно было слушать хотя бы в таком несовершенном виде. Конечно, я понимала, что голос у меня пропал, зубы выпали, да и роли одной за всех исполнять сложно, но я всё же решила попробовать. В результате к настоящему времени все Посвящения, оперы и пьесы уже записаны на диктофон. Теперь, если я всё это перепишу на диски, то к каждому экземпляру «Истории театра» смогу приложить диск с записями.
До свидания в Эпилоге. Н. Михайлова. Москва. 23 февраля 2010 года