Н.М. Богомолец и В.Ф. Лазурский. 1910-е
ПИСЬМА АКТРИСЫ НАТАЛЬИ МИХАЙЛОВНЫ ЛАЗУРСКОЙ
(урожд. Богомолец, 1880-1956) из Одессы — Н.Е. Коробьиной
См. 1) О семье Лазурских и 2) О семье акад. А.А. Богомольца
Фредерик Шопен. Вальс № 10. Си минор. Op. 69 2
ПИСЬМО Таси Богомолец (Н.М. Лазурской) – Нине Белявской (А.Е. Коробьиной)
Первое письмо после 30 лет разлуки
29 сентября 1940. Дорогая Ниночка! Вспоминай поскорее меня, Тасю Богомолец. Когда мы с тобой виделись в последний раз, я ещё была совсем молодая, а теперь – совсем седая и старая, мать двух сыновей, Вадима и Александра, из которых старшему уже 31 год, а младшему – 27 лет. Дима живет в Москве, а Алик живет с нами в Одессе. И вот захотелось мне, чтобы ты и Кася отозвались на мое письмо, задали бы мне кучу вопросов, на которые я отвечу очень скоро.
Ваш адрес ещё прошлой осенью мне дал Сашко [её двоюрдный брат, академик А.А. Богомолец], когда я гостила у него на даче под Киевом (в Староселье). Ему было очень приятно, что вы с Касей повидались с ним, и он и меня подвигнул на переписку с вами. Должна сознаться, что я целый год собиралась писать, но всё некогда, некогда, некогда. А сейчас, когда Бессарабия воссоединена с нами, особенно ярко вспомнилась наша юность и как мы хорошо, дружно жили в Кишиневе, и милые Дубины, и виноградники, и наши чтения, и всё, всё, всё…
Ведь у меня гораздо больше родных, друзей и знакомых, увы, на кладбищах, чем живых. Очевидно, что это в порядке вещей, так как мне скоро уже 60 лет!! Из нашей семьи в живых осталась я одна. Папа умер уже давно, Вадя (брат) умер в 1936 году, а мама – 2 года назад в возрасте 84 лет.
Н.М. и В.Ф. Лазурские в Кружке Худож. чтения. Одесса. 1920-е
Самый большой мой друг – мой муж, Владимир Федорович Лазурский. Он сейчас преподает в двух институтах, а я при Лекторском Бюро Облнарообраз’а веду Коллектив Художественного чтения, который мы с мужем организовали 16 лет тому назад (в 1924 году) при Доме Ученых на манер самодеятельного кружка (см. фото). А теперь это уже вполне спаянный профессиональный коллектив. Работа очень интересная и, как тебе известно, всегда мною любимая.
Ниночка, напиши мне побольше о себе, о своей дочурке Танюше. И Касеньку попроси написать. Где вы обе работаете? Где Люся? Боря? Помните ли меня? Жду скорого ответа. Ваш старый друг Тася.
Примечание НМ. «Сейчас, когда Бессарабия воссоединена с нами» — это случилось в 1940 г. после подписания Договора о ненападении между Германией и СССР (об этом см. ниже в Воспоминаниях Н. Смерчинской), а в 1991 г. она опять «отсоединилась» и уже 23 года стремится «уйти» в Румынию.
5 декабря 1940. Моя дорогая Ниночка! Твое, такое сердечное письмо я получила своевременно и была ему ужасно рада. … Конечно, я всё помню, ничего не забыла, и особенно помню, как мы читали «Анну Каренину» в твоей и Касиной спальне, ты болела и лежала несколько дней в постели, а я приходила, и читали мы запоем. Вот, как сейчас, вижу всё это. А помнишь костюмированные вечера? Елки? А беззаботная юность?! Боже, как быстро проходит всё – и мне уже на днях стукнуло 60 лет!!…
Про Сашка ты пишешь правду – он всё же здорово изменился. Очевидно, такая масса ответственности, дел, забот, которые лежат на нем, как-то засушили, сдавили его, что ли. Но человек он чудный, добрый и умница большая. Вот только здоровьем слаб. А вам он был очень, очень рад.
Какое ты чудесное вступление из «Фауста» сделала в своем письме! Ты тоже всегда была, есть и будешь умница, моя дорогая. Пусть и Касенька напишет. Я её тоже сильно люблю и помню. Целую всех вас горячо и крепко, в том числе, и Борю, хотя он уже и почтенный дядя. Ты на днях, кажется, именинница? Поздравляю тебя. Любящая тебя Тася.
Примечаниt НМ.
1) «…чудесное вступление из «Фауста» – Сохранился экземпляр «Фауста», подаренный Нине Евгеньевне 14/XII -1913 года К.П. Мезько (мужем Каси). На титульном листе он написал: «В воспоминание о встречах… Совет: любите родину свою. Это изречение Байрона: «Мне кажется, что мы, должно быть, согрешили в каком-либо прекрасном мире, и что наш мир – ад; хорошо ещё, что он не вечен». Так как письма бабушки нет, то я могу лишь предполагать, что «чудесным вступлением» в её письме были эти строки И. Гете из Посвящения к «Фаусту»:
Вы принесли воспоминанье // Веселых дней и милых теней рой;
Воскресло вновь забытое сказанье // Любви и дружбы первой предо мной.
Всё вспомнилось: и прежнее страданье, // И жизни бег запутанной чредой.
И образы друзей, из жизни юной // Исторгнутых, обманутых фортуной…
2) «Ты на днях, кажется, именинница?…» – Именины Анна Евгеньевна отмечала 21 декабря, а через неделю, 28 декабря, у Тани родилась дочь Наташа, та самая Наталья Михайловна (её полная тезка), которая через 70 лет, печатает эти письма.
26 апреля 1941. Дорогая моя Ниночка! До чего радостно мне было получить твои карточки и длинное письмо. Спасибо! Спасибо! Я всплакнула немножко, но это хорошие слезы. Всё вспомнилось и всколыхнулось в душе… Поздравляю вас всех с новым членом семьи – с маленькой Натальей Михайловной. Мне чрезвычайно приятно, что она моя полная тёзка. … Надеюсь, что мы увидимся, в конце концов. Приезжай лечиться в Одессу на лиман. Неужели твоя школа не может купить тебе путёвку? Ведь я же представляю, какого неоценимого работника имеют они в твоем лице. Вот бы мы наговорились друг с другом!! [Далее рассказ об общих знакомых по Кишиневу]
Как видишь, много наших старых знакомых и друзей перемерло, прямо жуть берет! Никак не могу примириться с тем, что люди смертны, что-то в этой неизбежности есть нелепое.
Горячо и крепко целую тебя, Касю, Танюшу. Поздравляю всю семью с 1-м мая! Наши все шлют вам свои приветы. Они все рады, что я обрела своих старых дорогих друзей. Ваша Тася.
ДО ВОЙНЫ ОСТАЛОСЬ МЕНЬШЕ ДВУХ МЕСЯЦЕВ
7 июня 1941. Дорогая моя, хорошая! Ниночка, мои «трагические глазки». Спасибо за письмо, спешу тебе ответить, чтобы ты получила мое письмо до отъезда из Москвы [на лето бабушка обычно выезжала в Подмосковье с детскими садами или школами в качестве врача].
Вполне одобряю твои мысли о работе в Кишиневе школьным врачом. Я бы к тебе туда постаралась не раз съездить, и ты бы ко мне приезжала в Одессу, послушала бы наш Коллектив, побегали бы мы с тобой по театрам, а главное, – насладились бы дружеской близостью и теми дорогими нам обеим воспоминаниями, которые так свежи в моей душе. Фотография моя с тобой («головка к головке») сохранилась, и я её тоже очень люблю (см. фото). Как мы были тогда свежи и чисты душой! Правду сказать, я мало чувствую количество прожитых лет, и мне ничего не стоит вызывать в душе ощущения того светлого юношеского периода, когда так светло было впереди, и жизнь казалась бесконечной. Вижу, что и ты такая, потому мы и близки, и разлуки, как не бывало.
Не забудь ответить мне, с каких пор ты перестала слышать обо мне? Знаешь ли ты, что в 1917 году я поступила в Одессе во вновь открытую тогда Театральную Украинскую студию. С приходом сов. власти студию переформировали в Театральный институт имени Крапивницкого. В 1920-м году я его окончила, была на сцене, и т.д, и т.п. Знаешь ли ты это, описать тебе всё это?
Как я проведу лето, сказать затрудняюсь. «Домов отдыха» я не люблю, кроме того, этих «домов» и санаториев в Одессе и около неё так много, что наш Коллектив Художественного чтения, который всегда обслуживает Курортное Управление, имеет летом много выступлений. На трамвае жуткая давка, и мы ежедневно, вместо отдыха, вечером тряслись в трамвае развлекать отдыхающих. Но публика это хорошая, по большей части принимали нас замечательно, и сознание, что ты приносишь людям и радость, и пользу давало большое нравственное удовлетворение. Теперь же, в связи с уменьшением ассигновок на культработу, и у нас стало меньше заказов. Но я не ропщу, так как мечтаю, авось, вызовут моего Володю (мужа) на Съезд преподавателей иностранных языков в Москву, и я к нему прицеплюсь. А вызвать его должны. Вот тогда, может быть, и повидаемся, если не разминемся. Так хочется обнять и прижать вас с Касей к моему старому дружескому сердцу. Съезд, вероятно, будет в июле. Но «человек предполагает….». Так что, поживем – увидим. Ну, будь здорова, моя любимая, дружок дорогой. Как Касенька? Пусть напишет ещё. Я её так понимаю, бедненькую!… Твоя Тася.
Примечание НМ. Сын Каси, Юра Мезько, в 1940-м году был призван в армию и служил в Приморье. Тася хорошо понимала волнение Каси, потому что её старший сын Дима (Вадим Лазурский) в начале 30-х тоже служил на Дальнем Востоке, а там, как всегда, было опасно из-за угрозы со стороны Японии.
ДО НАЧАЛА ВОЙНЫ ОСТАЛОСЬ ДВЕ НЕДЕЛИ
Примечание Н.М. Вот уж судьба. В канун войны с Германией 1914 года моя бабушка начала работать земским врачом недалеко от Кишинева, где жили её родители, а потом ушла на фронт. И вот оказывается (до этого письма я об этом не знала), что накануне следующей войны, она подумывала о возвращении в свой любимый Кишинев. Наверное, эти мысли появились у неё в связи с освобождением Бессарабии от Румынии в 1940 году. Хорошо ещё, что она не успела осуществить свои планы, иначе, живя в Кишиневе, могла оказаться в оккупации, так же, как это произошло с Лазурскими в Одессе.
Как следует из окончания пословицы, приведенной в письме, «бог расположил», чтобы 22 июня 1941 года гитлеровская Германия напала на СССР. Уже в конце июля Одесса на суше оказалась в окружении. Часть жителей стали эвакуировать на пароходах по морю.
Один из таких пароходов «Ленин», взорвался на мине у берегов Крыма, при этом погибли 1500 человек. Среди погибших был и мой дед по линии отца, М.Ф. Михайлов, профессор химии в Политехническом институте. Я узнала подробности этой трагедии недавно из Интернета, но тогда, летом 1941 года, все одесситы знали о ней, потому что у многих среди погибших были родственники и друзья. Думаю, что и Лазурские знали об этой трагедии.
Переписка Н.М. Лазурской и А.Е. Коробьиной прервалась из-за войны. Первое письмо от Н.М. пришло в 1944 году, после освобождения Одессы. С тех пор они переписывались до смерти Натальи Михайловны в 1956 г.
Продолжение писем см. в гл. Семья и Школа после ВОВ.