Глава 20 КУЛЬТУРА И СЕКТАНТСТВО

СВЯЗИ МАСОНСТВА С СЕКТАНТСТВОМ.. Масонство, хлысты и скопцы в XVIII-начале XIXв. — Оккультисты при Дворе; христоверы (хлысты) в монастырях; скопцы, духоборы, молокане в селах и дворянских усадьбах. Проекты скопцов К. Селиванова и Еланского управлять царством. Мистицизм Александра I и А.Н.Голицына  Хлыстовские секты баронессы Буксгевен-Татариновой и подполковника А.П. Дубовицкого. ¾.— Библейское общество и библейские секты. Отражение интереса к «народной вере» в литературе и интереса сектантов к ней.

 

 

20-1.      Кроме народного сектантства, в эпоху Возрождения Европе существовала разветвленная организация оккультистов. До сих пор, за редким исключением, мы рассматривали раскол и сектантство изолированно, вне его связей с культурной, экономической и политической жизнью страны. В 5 части книги нам предстоит проследить развитие антицерковных движений в последние десятилетия перед революцией, когда все они объединились а в этот период сектантство (в том числе и староверы) находилось в самом тесном контакте с различными общественными силами, оно преобладало в экономике и потому активно участвовало в подготовке к свержению царя и в Февральском перевороте.

 

20-2.      Играли ли в этом процессе сколько-нибудь значительную роль представители творческой интеллигенции, деятели культуры? Безусловно, играли, и, как они сами оценивали ее, эта была роль «пророков», «духовных вождей нации», жертвенно служивших народу на пути к прогрессу и свободе. Но существует более взвешенная оценка, которую мы изложим здесь устами тоже деятеля культуры, поэта-баснописца И.А.Крылова. У него есть малоизвестная басня «Сочинитель и Разбойник», начинающаяся с того, как оба героя после смерти попадают в аид. О «славою покрытом Сочинителе» баснописец пишет:

 

Он тонкий разливал в своих твореньях яд,

Вселял безверие, укоренял разврат,

Был, как сирена, сладкогласен

И, как сирена, был опасен.

 

Оба осуждены на кипение в котлах, но по прошествии веков оказалось, что «под Разбойником давно костер погас; под Сочинителем он злей с часу на час». Писатель кричит, что «справедливости в богах нимало нет», что он не грешней Разбойника и требует объяснения, как все правозащитники. Ему объясняют, что Разбойник был вреден только до тех пор, пока жил, а Сочинитель вредит и после смерти:

А ты… уже твои давно истлели кости,

А солнце разу не взойдет,

Чтоб новых от тебя не осветило бед.

Твоих творений ад не только не слабеет,

Но, разливаяся, век от веку лютеет».

Далее Сочинителю предоставляется возможность «узреть свет» («Вон дети, стыд своих семей, /Отчаянье отцов и матерей») и его вопрошают:

Кем ум и сердце в них отравлены? — Тобою.

Кто, осмеяв, как детские мечты,

Супружество, начальства, власти,

Им причитал в вину людские все напасти

И связи общества рвался расторгнуть? — Ты.

Не ты ли величал безверье просвещеньем?

Не ты ль в приманчивый, в прелестный вид облек

И страсти и порок?

И вон, опоена твоим учением,

Там целая страна

Полна

Убийствами и грабежами,

Раздорами и мятежами

И до погибели доведена тобой!

В ней каждой капли слез и крови — ты виной».

 

 

20-3    Не слишком ли суров приговор? Можно ли пишущую братию винить в растлении общества и пропаганде безверия? Ведь и разврат, и еретики-сектанты существуют, казалось бы, независимо от того, что пишут сочинители. На самом деле деятели культуры делают достоянием широкого круга читателей (в том числе и детей) те крайне вредные и опасные идеи, которые в сектантстве ограничены узким кругом и предаются устно. Интеллектуалы переводят тайные учения сектантов на язык «религиозной философии», поэты и писатели придают «прелестный облик» так называемым «народным обычаям» и изображают в своих произведениях сектантов в виде очаровательных колдуний, таинственных странников и вдохновенных «пророков». Таким образом, антихристианские идеи и языческие ритуалы тиражируются в книгах, обсуждаются в журналах, становятся лозунгами политических партий. С течением времени в качестве «классических» произведений они утверждаются в школьных программах, и люди осваиваются с таким «культурным багажом» чуть ли не с пеленок. Достоянием культуры становятся мемуары, дневники. письма, — и все это тоже публикуется, а значит оказывает дополнительное воздействие на общество.

20-4    Таков механизм взаимодействия древней и новой культуры, народной и элитарной. Для работы этого механизма давно изобретены очень удобные детали в виде будто бы невинных «кружков по интересам»: «религиозно-философские», «алхимические» и «экономические», «литературные» и т.п.; кружки, общества, фонды, — или «неформальные объединения», в которых интеллектуалы сотрудничают с тайными сектантами. В таких объединениях происходило формирование лидеров и бойцов грядущих революций. Россия не была исключением из правил, а потому здесь в начале века произошло слияние представителей старых, новых и грядущих сектантовстарообрядцев, иоаннитов, имябожников, богоискателей и религиозных философов, модернистов и ревнителей, поклонников графа Толстого и Вл.Соловьева, имя им легион.

20-5       В главе об апокрифах (гл.10) уже говорилось о насыщенности европейской культуры сюжетами, заимствованными из «отреченных», то есть запрещенных Церковью, сочинений гностиков и манихеев. Второй пласт заимствований связан с разрушенными христианством и возрожденными гуманистами идолами античного язычества, с эпохой Возрождения, когда деятелям культуры удалось познакомить широкую публику с давно забытой ею «классикой» Древней Греции и Рима. Зародившаяся в XVIIIв. российская словесность успела застать конец «классицизма», и запустить в русские драмы и поэмы толпу юпитеров, диан, фавнов и дриад. Однако скоро неофитам пришлось перестраиваться, потому что Европа вступила в эпоху «романтизма». На страницах русских альманахов и журналов появились описания гротов, кладбищ и замков, населенных вурдалаками, вампирами и ундинами.

Европейский «романтизм» — отражение в памятниках культуры «мистических настроений», как элегантно называли свои занятия оккультизмом европейские масоны. Изучение древних алхимических и каббалистических трактатов в масонских ложах привело к появлению новых сюжетов и персонажей в литературе. Героями романов, повестей и поэм наряду с живыми людьми стали саламандры, гномы, эльфы и ундины — существа из народных сказок и в то же время алхимические символы природных стихий (огня, земли, вохдуха и воды). С книжных страниц с помощью драматургов и композиторов они перекочевали на театральные подмостки — в ту эпоху театр был наиболее мощным средством массовой информации.

В университетах и научных обществах вместо «мистики» стали заниматься изучением фольклора. Это английское слово в буквальном переводе folk»-«народ» и «lore»-«мудрость») означает «народную мудрость». В каждой стране обнаружились неисчерпаемые запасы этой «мудрости» в виде колдунов, ведьм и волхвов, леших домовых и кикимор, — всего, что христианское сознание привыкло считать нечистой силой вместе с демонами, бесами и чертями. Под прикрытием научного интереса к народным преданиям, сказкам и обычаям, вся эта нечисть была введена в «научный оборот» в виде сборников «народных песен». Поэты и писатели перевели всю компанию в систему художественных «образов» и запечатлели в балладах, романах и поэмах. Появились профессиональные «сказочники», в каждой стране свои, — братья Гримм, Перро, Андерсен. Они адаптировали «мистику» настолько, чтобы ее могли воспринимать даже дети. Так в европейской (а значит, и в российской) культуре, наряду с оккультным и гностико-манихейским, был освоен еще один мистико-языческий пласт, на этот раз фольклорный.

Проследить связи и взаимовлияния между «высокой культурой», оккультизмом и «народной мудростью» можно, как с помощью изучения наиболее распространенных сюжетов, так и путем изучения персональных контактов деятелей культуры с сектантами. Попробуем сделать то и другое на материале более знакомой нам российской культуры и ее деятелей. Из названных в басне Крылова направлений в творчестве Сочинителя остановимся на тематике таких памятников культуры, с помощью которых ее деятели «разливают Сочинитель «вселял безверие».

 

ИНТЕРЕС СОЧИНИТЕЛЕЙ К «НАРОДНОЙ ВЕРЕ».

 

20-6       Хотя оффициально родоначальником российской словесности считается А.С.Пушкин, но, строго говоря, «бабушкой российской словесности» мы должны считать «Повесть о Дракуле». Во всяком случае, в «Словаре книжности и книжников Древней Руси» сказано, что именно она явилась первым оригинальным беллетристическим произведением. В таком случае родоначальником был написавший эту повесть в 1490-е годы глава секты жидовствующих, посольский дьяк и писатель Федор Курицын. Незадолго до того он в качестве дипломата посетил славящуюся фольклором Венгрию, историческую родину «великого изверга». Таким образом, эта зловещая фигура, ставшая особенно популярной в Европе в ХХ столетии, оказывается, стояла у колыбели русской беллетристики, что, конечно, не могло не наложить мистически-оккультный отпечаток на ее дальнейшее развитие. «Детство» новорожденной затянулось, и как говорят литературоведы, в этом был виноват «гнет церковной идеологии», препятствующий «свободному развитию духовных сил народа». Зато, когда «окно в Европу» было прорублено, в России тотчас появились свои сатирики, драматурги, поэты и писатели, поначалу занявшиеся переводами и копированием европейских образцов.

То, что наши первые литераторы были «вольтерианцами», а потому «величали безверье Просвещеньем», известно даже из школьных учебников. Менее бросается в глаза постоянный интерес поэтов и писателей к разным формам инаковерия внутри России, к язычеству, тайным сектам и расколу. С европейским «мистицизмом» и оккультизмом русская образованная публика знакомилась по литературе, что же касается «самобытного» сектантства, то для знакомства с ним сочинителям пришлось «идти в народ». В результате личного знакомства с «народными мудрецами» наряду с фольклорными «образами» волхвов, чародеев, колдуний и русалок в российской словесности появились обворожительные «образы» вполне реальных сектантов, скопцов, странников, хлыстов и хлыстовок.

Гностико-манихейские установки на разрушение семьи и истребление плоти осмыслили «религиозные философы», а писатели и поэты перевели в «образы» литературных героев, наполнив свои поэмы и романы описаниями внебрачных связей, дуэлями и самоубийствами. Таким образом, за редким исключением, содержанием романов и поэм, драм и опер, по преимуществу, стало все то, что осуждает Православная Церковь и от чего отвращает христиан. За невозможностью излагать здесь содержание тех или иных произведений, ограничимся перечислением их названий, которые, будучи , могут дать представление о степени заинтересованности культурной элиты к такой тематике.

 

20-7       Тема волхвования и чародейства.  В 1820 г. А.С.Пушкин публикует свою поэму «Руслан и Людмила». При последующих изданиях исключались некоторые места по причине их «нескромности», но к 1938 г. понятия о нескромности сильно изменились, и с тех пор поэма печатается без пропусков. Жанр поэмы-сказки позволил Пушкину не только «облечь в прелестный вид» двусмысленные сцены, но и впервые в «высокой литературе» изобразить таких героев, как леший, русалка, колдун, кащей, чародей-Черномор, злая колдунья Наина и волхв Финн, он же добрый и мудрый «старец».

В 1822г. А.С.Пушкин пишет «Песнь о вещем Олеге». Летописные известия о волхвах рисуют их злобными противниками христианства, убийцами и вымогателями. Но Пушкин смело разрушает привычно отрицательное отношение к волхвам и создает положительный образ «вдохновенного кудесника». Делает он это очень просто: устами колдуна Х века излагает свое представление о волхвах, а заодно и о вещих поэтах-пророках.

«Волхвы не боятся могучих владык

А княжеский дар им не нужен;

Правдив и свободен их вещий язык

И с волей небесною дружен».

В развитие этой идеи в 1826г. Пушкин создает стихотворение «Пророк». Оно стало программным для всех деятелей русской культуры, потому что все, написанное о «духовной» жажде» и поручении «глаголом жечь сердца людей», льстило их тщеславию, возвеличивало их в глазах общества.

С тех пор тема колдовства, волхвования и чародейства заняла прочные позиции в русской культуре, в чем легко убедиться из названий «шедевров». При этом сочинение поэта или писателя, затем вдохновляло композиторов и художников, а в ХХ веке кинорежиссеров, так что некоторые сюжеты получали всестороннее освещение во всех видах искусства. Основоположник русской оперы, композитор Ф.Глинка, одну из своих первых опер пишет на сюжет поэмы Пушкина «Руслан и Людмила». В «Золотом петушке» Пушкин создает литературный образ, в котором он совместил языческого чародея и сектанта-скопца. Римский-Корсаков написал по этой «сказке» оперу, и культурное наследие русской оперы обогатилось ариями скопца.

В памятниках культуры многократно повторяются сюжеты, связанные с языческим культом русалий-русалок, они же утопленницы. В начале века Карамзин утопил «бедную Лизу», но не догадался превратить ее в русалку. Его оплошность исправил Пушкин в драме «Русалка», где дочь Мельника после самоутопления превращается в русалку и даже рожает дочь. Оперу «Русалка» написал А.С. Даргомыжский (1856). Н.В.Гоголь на ту же тему пишет повесть «Майская ночь, или утопленница». Оперу «Майская ночь» создает А.Рубинштейн.

Всесторонне отработан в русской культуре «образ» демона. Можно подумать, что это национальный герой. А.С.Пушкин пишет стих «Демон». Лермонтов пишет стихи «Пир Асмодея», «Мой Демон» и поэму «Демон». Эта поэма вдохновила на создание опер двух композиторов: оперу «Демон» написал А.Рубинштейн, а Направник создал симфонию «Демон». Художник Врубель нарисовал грандиозного «Демона», картину купил меценат, богатый купец и старовер П.Третьяков. При советской власти она не вывешивалась, а ныне в отремонтированной Третьяковской галлерее, занимает целый зал. Тысячи посетителей рассматривают ее с умным видом,вряд ли даже понимая, что на ней изображено, но читать умеют все, так что содержание известно. Мелкая нечистая сила («Бесы», «Домовой» у Пушкина) представлены в мелких стихах почти у всех поэтов.

В 1855г. появляется опера «Чародей» кн.Г.Вяземского, а оперу «Чародейка» создает П.Чайковский. Свой вклад в языческую тематику внес «ранний» Н.В.Гоголь. Известность ему принес цикл повестей «Вечера на хуторе близ Диканьки», среди коих большая часть наполнена персонажами, которые в конце ХХ столетия стали героями «ужастиков», фильмов ужаса. Среди них: «Сорочинская ярмарка», «Ночь перед Рождеством», «Страшная месть», «Заколдованное место» и «Вий». По своей извращенности (или, если угодно, «символичности») к этому же разряду относится более поздняя повесть «Нос». Композиторы, естественно, не могли пройти мимо столь увлекательных сюжетов и стали сочинять оперы. Мусоргский сочинил симфоническую картину к эпизоду из «Сорочинской ярмарки» под названием «Шабаш ведьм». Оперу «Ночь перед Рождеством» написал Римский-Корсаков, и на тот же сюжет оперы сочиняют Н.Ф.Соловьев («Кузнец Вакула») и П.И.Чайковский (тоже «Кузнец Вакула», переименованный в «Черевички»).

Первопроходцем на пути к романтизму был В.А. Жуковский. Он с увлечением занимался переделкой «Леноры» Бергера (см. его баллады «Людмила» и «Светлана») и познакомил русского читателя с западно-европейским вариантом русалки и алхимического символа воды, сделав перевод поэмы Ламотт-Фуке «Ундина». Он же перевел поэму «Громобой», а оперу «Громобой» написал в 1858г. Верстовский. В.Ф.Одоевский был поклонником Гофмана и в качестве такового написал повесть «Саламандра».

Кроме ундин и саламандр, в Европе большой популярностью пользовались вампиры, в чем можно усмотреть корни современного увлечения вампиризмом во всех видах искусства. Творческую дань теме этих кровососущих героев фольклора отдали ряд русских поэтов. И здесь впереди всех стоит А.С.Пушкин. Обманутый подделкой Мериме, среди мнимых «Песен западных славян» он перевел и увековечил «Вурдалака». Граф А.К.Толстой написал две повести «Упырь» и «Семья вурдалаков». Благодаря кинофильму «Колдунья», советский народ близко узнал и полюбил колдунью Олесю из одноименной повести Куприна.

20-8       Тема самоубийства. С обнаружением языческих «образов» русалок, вурдалаков и чародеев особых трудностей нет, поскольку они очень часто дают свое имя памятнику культуры. Гораздо сложнее обнаружить связь литературных сюжетов с учением и символикой гностико-манихейских сектантов. Из всего многообразия тайных учений русские интеллигенты более всего интересовались проблемой пола и проблемой смерти. Этот интерес нашел отражение, как в беллетристике, так и в трудах «религиозных философов». Поскольку проблема пола, а точнее, внебрачных связей, обязательно присутствует во всех художественных произведениях, то нет необходимости иллюстрировать ее присутствие примерами. Другое дело, проблема смерти. История русской литературы свидетельствует о повышенном интересе сочинителей не просто к смерти, как неизбежному концу жизни всякого человека, но к смерти «напрасной», то есть насильственной. Наряду с изображением всевозможных способов убийства (дуэли, отравления, удушения и заколения) в художественных произведениях красной нитью проходит тема самоубийства.

Самоубийством кончают, не только герои произведений, но и сами деятели культуры, а что еще хуже, читатели их произведений, для которых литературный герой становится примером для подражания. Основоположником этой темы можно считать Гете с его Вертером, примеру которого последовали десятки молодых людей. Можно долго и бесплодно спорить о том, что первично: сама жизнь, которую сочинители лишь отображают, или все-таки сочинители своими произведениями «укореняют разврат» и тем самым умножают число преступлений. Кто же станет отрицать, что в жизни существует блудники, насильники и грабители, самоубийцы и убийцы, но если все это «облечь в приманчивый, прелестный вид» и оправдать, то нельзя не согласиться со словами дедушки Крылова о том, что Сочинитель опасен, как сирена.

Насколько широко тема самоубийства представлена в произведениях российских сочинителей можно судить по перечню тех литературных героев, изучение «образов» которых предусмотрено учебными программами. Список женщин-самоубийц открывают утопленницы, героини повести Карамзина «Бедная Лиза» и бесчисленных подражаний ей, среди коих отметим «Марьину рощу» Жуковского. Прототип пруда, в котором утопилась Лиза, был известен москвичам. Ходили слухи, что несколько юных москвичек последовали примеру литературной героини и утопились в Лизином пруду. Нашлись скептики, и сочинили эпиграмму: «В пруд бросилась Ерастова невеста./ Топитесь, девушки, — в пруду довольно места!»

И они продолжали топиться, во всяком случае, на странцах литературных произведений и на театральных подмостках. Утопилась дочь мельника из поэмы Пушкина «Русалка», Нина из поэмы «Бал» Баратынского, Катерина из драмы «Гроза» А.Н. Островского, Анна Каренина из романа Л.Н. Толстого. В пьесе Горького «На дне» кончает самоубийством мужчина, Актер. Самоубийством кончают жизнь писатели и поэты: Радищев, Гаршин, Есенин, Маяковский, Фадеев и другие. Немало из них сходили с ума, чего так боялся Пушкин.

Сочинители и литературоведы с православной оценкой самоубийства, как убийства нераскаянного, а потому и особо преступного, согласиться не желают, а потому уже давно придумали оправдание, мол, «Среда заела!», или в формулировке Добролюбова, «темное царство». Современные интерпретаторы «классики» придумывают все более изощренные, вплоть до кощунства, оправдания самоубийцам. Например, в одном из вузовских пособий говорится, что самоубийство Маяковского, «было для него единственным выходом», потому-де, что поэт «смертью смерть поправ», как Иисус Христос. Самоубийство Актера в драме М. Горького «На дне» трактуется, как «единственная возможность не склониться перед противостоящей силой и утвердить идеи».

Самоубийство Маяковского сравнивается с Крестными страданиями Иисуса Христа, а в случае с Максимом Горьким «переосмыслен» роман «Мать». Оказывается, он посвящен не пропаганде революционных идей (о чем заботился автор романа), а «изображению частной жизни Пелагеи Ниловны Власовой, истории ее духовного пути и нравственного воскресения». «Душный и однообразный мир рабочей слободки, — читаем в новом пособии МГУ, — не дает развернуться, самореализоваться чувству материнства… но соратничество с сыном в его борьбе выявляет и умножает все ее лучшие человеческие качества, прежде всего способность любить…». Точно то же самое происходит и в «темном царстве» уездного города Калинова, где в Катерине «проснулось чувство личности», «рождается новое отношение к миру». Опять речь идет о неизбежности, предрешенности и неотвратимости самоубийства, при этом, как всегда, употребляются выражения, возвышающие героиню или героя, типа «трагическая гибель», будто они стали жертвою катастрофы. Так эта полюбившаяся нашим писателям тема трактуется литературоведами.

20-9       Тема раскола и старообрядчества. Существует немало произведений, в которых героями являются раскольники или сектанты, а задача автора состоит в том, чтобы показать, насколько «народная религия» мудрее и выше «оффициальной». К этому разряду относятся такие широко известные памятники, как опера Мусоргского «Хованщина», картины Сурикова «Утро стрелецкой казни» и «Боярыня Морозова», на которых воспитаны многие поколения россиян. Возможно, многие из них читали и романы «В лесах» и «На горах» бывшего чиновника МВД П.Мельникова-Печерского, где он изобразил жизнь изуверов, раскольников и хлыстов, с таким пониманием и снисходительностью к их «слабостям», что художники стали писать портреты героинь из его романа (см. «Фленушка» худ. М. Нестерова). К этому же разряду относится цикл рассказов Н.С.Лескова «Праведники», где он под таковыми изобразил ряд «народных мудрецов» (Очарованного странника, Несмертельного Голована), а в очерке «На краю света» вывел «праведника»-язычника, которому крещение просто вредно. В своих сочинениях Лесков «разливал настолько тонкий яд», что публика воспринимала его как апологета православия. Точно то же самое случилось и с романами Достоевского, который теперь изображается чуть ли не апостолом и цитаты из которого можно услышать даже с амвона.

Так как тема раскола до революции была под запрещением, то открыто о раскольниках никто не писал, но сами авторы знали, кто были их герои. Например, чтобы написать драму «Гроза» А.Н.Островский специально поехал во Ржев, где была богатейшая раскльническая община. Он с увлечением изучал быт и нравы тамошних раскольников, и теперь дотошные литературоведы утверждают, что Кабаниха и «темное царство» в целом было списано драматургом с местных «ревнителей древлего благочестия». Или, если задуматься над тем, кто же был прототипами уроженца Нижнего-Новгорода, пролетарского писателя Максима Горького, то нетрудно догадаться, что богатые купцы и купчихи, Булычовы, Васса Железнова, Достигаев «и другие», фактические владельцы Поволжья, никем другим, как раскольниками быть не могли, потому что в то время вся торговля была в их руках. Горький с некоторыми из них был хорошо знаком (например, с гласным Нижегородской городской думы, миллионером из беглопоповцев Н.А.Бугровым). Литературоведы считают, что знавал он и «кормщицу» местной хлыстовской общины, купчиху Ю.Болотову, — прототип хлыстовки Марины Зотовой в его романе «Жизнь Клима Самгина».

Писатель М.Пришвин, то ли по природной склонности, то ли из любви к матери-старообрядке, всю жизнь чувствовал неприязнь к «господствующей» Церкви, а к раскольникам и сектантам, наоборот, — стремился всей душою. Поэтому он написал ряд романов, будто бы этнографических, с завлекательными названиями «У стен невидимого града», «В краю непуганных птиц» и т.п., где и описал жизнь «настоящих духовидцев» — странников-бегунов, немоляков. В первое десятилетие текущего столетия он, как и вся остальная творческая интеллигенция, увлекся кружениями-радениями хлыстов, о чем можно прочесть в его «Дневниках». Любили ездить на разные Светлые озера-Светояры и «поискать града Китежа», а заодно пообщаться с раскольниками и потом символически писать о какой-то «точке, где сходятся великие крайности русского духа». Поэты, писатели и философы посещали радения, а затем приглашали сектантов и хлыстовских «богородиц» на заседания Религиозно-философских обществ. Там «великие крайности русского духа» — «народные мудрецы»-сектанты и богоборцы-интеллектуалы — сходились и рассуждали, как им обустроить в России «новую религию». В своих сочинениях они изображали в самых привлекательных красках секты и сектантов и печатали все это в журналах «Новый путь» и «Новый мир». Они с нетерпением ждали, когда удастся «старый мир разрушить до основанья, а затем… мы наш, мы НОВЫЙ МИР построим», и «на обломках самовластья напишут наши имена».

 

20-10     Этот далеко неполный перечень включает, главным образом, произведения Золотого века российской словесности. Но Горький и Пришвин принадлежат уже к Серебряному веку, когда интерес интеллигенции к сектантству вырос еще более, а русская культура обогатилась таким количеством произведений на эту тематику, что о нем придется сказать особо. Поэты стали символистами, акмеистами и футуристами  и образовали полулегальные оккультные «литературные ложи» («среды», «башни из слоновой кости», «субботники» и т.п.). В своих стихах м эссе они зашифровывали «тайные знания» сначала с помощью русского языка и разных иносказаний, а потом перешли на ими же изобретенную «заумь», тарабарщину.

Кроме художественных произведений, символисты, декаденты и «религиозные философы» оставили потомству множество дневников, писем и мемуаров, что позволило дотошным литературоведам с течением времени установить достаточно неожиданный факт. Оказывается, большая часть самых популярных и потому самых авторитетных деятелей культуры Серебряного века не только увлекались разными мистическими учениями, но, не ограничиваясь теорией, любили «ходить в народ», где обучались технике радений.

Об этом подробно и со ссылками на первоисточники (большей частью на самопризнания самих поэтов и философов и их ближайших друзей) рассказано в недавно изданной книге литературоведа А. Эткинда под впечатляющим названием «Хлыст». В предисловии к книге автор отмечает, что для интеллигенции были характерны «мистические занятия в масонских ложах», увлечение «оккультными науками, спиритизмом, теософией, антропософией» и что «исторические связи <интеллигенции>с мистическими сектами, вероятные взаимовлияния между ними и типологические параллели составили бы тему для увлекательного исследования». Но он ограничился связями с хлыстами.

20-11     Не имея возможности провести такое «увлекательное исследование», мы, тем не менее, не можем вовсе эту тему оставить без внимания. Дело в том, что название «франкмасоны» — одно из множества обозначений постоянно действующего общества любителей оккультизма, или «тайного знания», в которую принимают особенно влиятельных и полезных людей. Простые люди, имеющие те же склонности, удовлетворяют их в общинах «религии Свободного духа». Короче, франкмасонство — это сектантство для богатых и властных, «народная религия» — для бедных и рабов. Конечно, это не более, чем условное деление, потому что между этими двумя уровнями сектантства никогда не существовало резкой границы: в «работе» масонских лож вместе с вельможами могли участвовать выходцы из нижних сословий, и, наоборот, масоны иногда «опрощались» и устраивали секты по образцу «народных».

Приведем несколько исторических примеров, которые могут пояснить сказанное. Начать придется со второй половины XVIIIв., когда от основного ствола хлыстовщины отделилась ветвь в виде секты скопцов.

 

Связи скопцов, хлыстов и масонов в XIX в.

20-12     Скопцы и их проект обустроить Россию. Главой российских скопцов стал крестьянин, уроженец Орловской губернии Кондратий Селиванов, начавший свою карьеру в одном из хлыстовских «кораблей», кормщица которого «богородица» Акулина признала его за своего «сына божия». Возмущенный распространенным среди хдыстов развратом, Селиванов стал проповедовать оскопление и вскоре основал в Тамбовской губернии свой корабль, объявив себя «сыном божиим, искупителем-оскопителем». Селиванова арестовали, сослали в Нерчинск, но он из Сибири ушел, явился на Москве и объявил себя на этот раз императором Петром III (которым до него уже был Пугачев). Его отправили в сумасшедший дом, но в 1802 г. камергер и статский советник А.М.Еля(е)нский, взял К.Селиванова на поруки.

Как говорит скопческая легенда, К.Селиванова навещал Павел I, что еще более укрепило веру скопцов в царское происхождение их лидера. Неизвестно, через кого познакомились камергер Его Величества двора А.Еленский и глава скопцов К.Селиванов. Факт тот, что камергер оскопился и, таким образом, скопцы получили доступ во дворец. А.Еленский перевез «царя»-скопца к себе в дом, где тот продолжал проповедовать и совращать в секту, как простой народ, так и образованную публику.

В 1804 году Еленский подал в кабинет Александра I свой проект о том, как обустроить Россию в скопческом духе. Будучи масоном и скопцом одновременно, Еленский предложил установить в России «скопческо-теократический образ правления» (П.И.Мельников, ЧОИДР, 1872, №3, отд.5). По этому проекту Россия должна была стать огромным скопческим кораблем, оскопленный Государь должен был ею управлять, подобно Иисусу Навину, слушаясь гласа небесного. «Опробовать все тайные советы», поступающие с неба, должен был все тот же Селиванов, так как, по вере всех скопцов, «в нем присутствует полный Дух небесный с Отцем и Сыном». Хотя эта первая попытка сектантов осуществить переустройство России окончилась неудачно (камергера сослали в суздальский монастырь), но она свидетельствует о реальном могуществе скопцов, ставших крупными промышленными и финансовыми воротилами своего времени.

К. Селиванова никто не смел трогать, он продолжал скопить людей, и сам .Александр I, посетивший своего мнимого дедушку в 1805 г., запретил полиции входить в дом, где жил Селиванов и кружились столичные скопцы. Александр I не принял проект Еленского, и скопцам не удалось его оскопить. Зато им удалось пробраться в самое сердце Российской империи и там править бал, или, на их языке, чан.

20-13     Секта Татариновой (1817-1837). Поклонницей К.Селиванова стала хозяйка великосветского салона, урожденная баронесса Е.Ф. Буксгевден, в замужестве Татаринова (1783-1856). Она перешла из протестантства в православие, но очень скоро увлеклась учением скопцов, объявила себя «пророчицей» и в 1817г. основала секту под названием «духовный союз». Александр I ей тоже очень симпатизировал, а потому поселил ее в Михайловском дворце (где был убит его отец Павел I). Здесь совершенно свободно и открыто вплоть до 1822 года проходили хлыстовские радения.

Членами новой секты «Братства во Христе» стали люди влиятельные и образованные: масон, Президент Библейского общества кн. А.Н. Голицын; директор Департамента народного просвещения и секретарь Библейского общества В.Попов; масон (ложа Ищущих Манны), генерал-адъютант и член Госсовета Е.Головин; масон (ложа Вифлеем), редактор «Сионского вестника» и вице-президент Академии художеств А.Лабзин; масон-художник В.Боровиковский; подполковник А.Дубовицкий, надворный советник М.Пилецкий-Урбанович; священник А.Малов; гофмейстер Р.Кошелев. Всего около 40 человек.

Боровиковский украсил молельню картинами. Радениями руководил неграмотный «пророк» из крестьян, музыкант Кадетского корпуса, Никита Федоров. На собраниях пели хлыстовские песни, затем начинали кружение и радели, пока на кого-нибудь, чаще всего на Татаринову, Никитушку или некую Лукерью не «накатывал дух» и тогда начинались пророчества. Татаринова с Федоровым практиковали гипноз. Некоторые из распевцев в этом «братстве» были комбинацией масонских и хлыстовско-скопческих символов. Дотошные литературоведы (В.Шкловский) установили, что хлыстовские распевцы были прямыми предшественниками зауми в новой русской поэзии, а театральные экспериментаторы (Радлов) пытались практически воспроизвести на сцене «хлыстовские техники», в частности, говорение на неизвестных языках в состоянии транса.

После запрещения тайных обществ секту Татариновой никто не трогал, но она сама из опасения перед полицией выселилась за город и там устроила нечто вроде сектантской колонии, где радения совершались еще 12 лет. Наконец, в 1837г. колонию разогнали, секту запретили, Татаринову сослали в Кашинский монастырь на исправление. Но последующие поколения интеллигенции ее не забывали, и в 1920-е годы Радлова написала о Татариновой повесть, а центральным эпизодом в ней был восхитивший писательницу проект камергера Еленского по оскоплению России.

20-14     Школа-община А.П.Дубовицкого. Дело Татариновой продолжил ее ученик, подполковник и богач А.П.Дубовицкий, покинувший секту, ради проповеди ее идей в народе. В 1833 г. началось следствие по делу основанной им в Москве школы-общины, где помимо хлыстовских ритуалов с масонской символикой практиковалось бичевание. (Н.Дубровин. Наши мистики и сектанты. Е.Ф.Татаринова и А.П.Дубовицкий. — Русская старина. 1895, январь, с.39). В романе Мельникова-Печерского «На горах» изображена община хлыстов, в которую входят дворяне, разночинцы и даже крепостные. Картины Боровиковского спасены и украшают стены тайной молельни в имении помещика Рязанской губернии. Характерно то, что хлысты заманили к себе в секту дочь богача, поповца-раскольника.

Таким образом, на примере секты Татариновой видно, как сходились в одних и тех же «духовных союзах» образованные масоны из высшего света и «народные мудрецы» (хлысты и скопцы).

20-15     Библейские общества и секты. В те же годы, когда политическое масонство организовывало с помощью сети лож антимонархические мятежи по всей Европе и в России, его «религиозныый департамент» в виде Британского Библейского общества раскинул по всему миру сеть «библейских обществ». При поддержке императора Александра I и его министра вероисповеданий князя А.Н.Голицына засланные из Лондона агенты основали такое общество и в России. Вся образованная, культурная и цивилизованная публика приняла в организации и «работе» этих «библейских обществ» самое горячее участие. Общество озаботилось переводами на русский язык сочинений так называемых «мистиков» (Беме, Сен-Мартен, Штиллинг Юнг и мадам Гийон), а заодно и масонских трактатов. Все это распространялось бесплатно и настолько широко, что на Дону (в традиционном оплоте староверия) вскоре появились «библейские секты», члены которых в храмы не ходили, а собирались по домам и сами толковали Священное Писание (М.Кригер, «Москва», 1996, №9, с. 192-208).

20-16     Декабрист-еврей и ложа «Хейрут». Насколько давно к общественно-политическому процессу в России (не говоря об экономическом) подключились российские евреи, можно судить по учестию в движении декабристов представителя этой национальности. И так как в начале XX столетия, то есть в канун Революции, участие этого народа в политической и «религиозно-философской» жизни общества станет еще заметнее, то скажем и об утробном периоде этого феномена. В конце XVIIIв. в Санкт-Петербурге в одном доме с известным масоном М.М.Сперанским жил уроженец г. Шклова, богатый и влиятельный откупщик Абрам Израилевич Перетц. Один из его сыновей Е.А.Перетц, получил дворянство и стал членом Государственного Совета. Старший сын, Гирша (Григорий), стал декабристом. В 1817г. в чине титулярного советника поступил на службу в канцелярию генерал-губернатора Милорадовича, где познакомился с Ф.И.Глинкой (масон, поэт, автор «Тройки»). Вместе с Глинкой создал тайное общество, паролем которого стало еврейское слово «хейрут» (что значит «свобода») и завербовал в него 5 человек. Под названием «Хейрут» эта экзотическая масонская ложа и стала известна в литературе. Как выяснило следствие, выгоды введения в России конституции Г.А.Перетц обосновывал ссылками на какие-то законы Моисея и утверждал, что Бог покровительствует подобным постановлениям. Сын откупщика делился с чиновником особых поручений Ф.Глинкой планами по восстановлению государства Израиля в Палестине. Таким образом, еврей-декабрист, как называл Перетца открывший его для науки Баум, за 140 лет до создания государства Израиль уже вынашивал эту мечту сионистов.

20-17     Военный мятеж 14 декабря 1825 года побудил правительство запретить масонские ложи и библейские общества. Но, как это обычно бывает с тайными обществами, формальное запрещение не ведет к их исчезновению, они переходят на подпольное положение. При таком режиме достоверных известий о них остается немного, а потому для историков ничего другого не остается, как писать в своих сочинениях, что с 1825г. масонства в России исчезло.

Любители теорий о самозарождении жизни в первобытном океане, конечно, предпочитают и гипотезу о самозарождении новых масонских лож и о внезапном и дотоле невиданном пробуждении интереса интеллигенции к хлыстовству в конце XIXв. Но, если придерживаться теории здравого смысла, который вместе с физиками знает, что «ничего из ничего не возникает», гораздо разумнее предположить, что ни одно из вышеперечисленных «движений» начала века не исчезло, а тайно продолжало свою «работу». О том, что весь XIX в. в России «работали» масонские ложи и масоны попрежнему назначали «своих людей» на высшие посты в государстве, написал в своем романе «Масоны» писатель Писемский, а он хорошо знал предмет, потому что сам был масоном. Признаком того, что Библейское общество продолжало действовать, могут служить сообщения полиции о распространении «библейских сект» на Дону и широкое распространение мистических брошюр в старообрядческой среде, о чем пишет в своих статьях Мельников-Печерский. Общины хлыстов продолжали множится в простом народе, но и дворянство, и новое сословие, разночинная интеллигенция, продолжали с увлечением «кружиться в хлыстовском чане». В 1830-е годы все еще продолжались радения в доме Татариновой и в школе-общине подполковника А. Дубовицкого.

Перечисленные факты, несмотря на их фрагментарность, позволяют видеть в них следы той непрерывной нити, которая связывала «уснувшие» масонские ложи декабристов с их «пробуждением» в конце XIXв., библейские общества 1820-х годов с их возрождением в 1862 г., хлыстовские радения в Михайловском дворце с радениями на квартирах поэтов Серебряного века и даже общество Г.Перетца «Хейрут» в Петербурге с организацией сионистского движения в еврейских общинах Вильно в 1890-е годы. Точно так же в течение всего XIXв. крепло и приобретало все большую экономическую власть скопчество. Для своего воспроизводства скопцы за неимением детей изобрели такой изуверский способ: их агенты ездили по всей России и скупали детей у православных, в бедных и многодетных семьях, а затем усыновляли, оскопляли и воспитывали с тем, чтобы было кому передать свои огромные состояния. Роман Мельникова-Печерского «На горах» публиковался в 1875-81 годах, и там можно найти вполне квалифицированное описание хлыстовской общины того времени. До начала ХХ в., когда русской культуре было суждено пережить свой Серебряный век, оставалось всего 20 лет.

Далее