РОЗЫСК О РАСКОЛАХ. Часть 3-я
Глава 14
МЯТЕЖ «РЕВНИТЕЛЕЙ» ПРИ ПАТРИАРХЕ НИКОНЕ
в 1653-1658 г.г.
Патриарх Никон фактически управлял русской церковью шесть лет с 1652 по 1658 г. — Собор 1654 г. и дело Коломенского епископа Павла.— Роль епископа Павла в расколе. — Соборы 1655 и 1656 гг. и участие в них восточных иерархов. Первая анафема на сторонников двуперстия как «армяноподражательной ереси».
14-1. Приступая к изложению хода борьбы раскольников с Церковью, повторим сказанное в предыдущих главах. Церковно-обрядовые преобразования, которые принято называть «реформами Никона», начались не при Патриархе Никоне и не по его инициативе. Они начались в 1649 году при патриархе Иосифе, а их инициаторами были «ревнители благочестия», или «сильные временщики-протопопы», как их называет Преосвященный Макарий в своей «Истории русской Церкви». Во главе реформаторов стояли духовник Царя Алексея Михайловича протопоп Стефан Вонифатьев и переведенный в 1640-е годы из Нижнего Новгорода протопоп Казанского собора Иван Неронов. Бежавший в Москву с сельского прихода поп Аввакум нашел приют у протопопа И.Неронова и вскоре по его протекции был поставлен протопопом в город Юрьевец-Повольский. В Костроме, Муроме и Романове под Ярославлем протопопами были Даниил, Логгин и Лазарь — все единомышленники И.Неронова и его ставленники. Полагают, что из бояр идеям реформаторов сочувствовали боярин Ф.М.Ртищев, основатель духовного училища в Андреевском монастыре и Новоспасский архимандрит, будущий патриарх, Никон.
14-2. Патриарх Никон фактически управлял русской Церковью шесть лет, с 1652 по 1658 г. Он согласился стать патриархом при условии, что Царь и бояре не будут вмешиваться в дела церковного управления, и Царь Алексей Михайлович такую клятву дал в Успенском соборе при поставлении Патриарха. По согласию с Восточными патриархами и с Царем он приступил к исправлению тех чинов и обрядов, которые или отличались от принятых в других Православных Церквах, или нарушали благочиние. Начал он с того, что перед Великим Постом 1653 года от своего имени разослал по церквам «Память», в которой повелевал крестное знамение творить тремя перстами и при чтении молитвы Ефрема Сирина класть 4 земных поклона вместо 17. Тотчас из среды «ревнителей благочестия» раздались крики о том, что «вера порушена».
14-3. Выше уже говорилось о том, как при патриархе Иосифе старообрядцы воспротивились запрещению «старого обряда» (многогласия). Тогда они кричали: «Заводите вы, ханжи, ересь новую, единогласное пение».
14-4. Еретиком был объявлен духовник Царя Стефан Вонифатий — глава «ревнителей благочестия», которые, вполне справедливо, в многогласии и хомовом пении видели не «старые обряды», а неблагочиние. Судя по всему, любая мера по исправлению несообразностей в чинопоследованиях или в текстах могла вызвать подобную реакцию и в случае упорства непокорных привести к более серьезным последствиям.
14-5. Так и вышло весною 1653 года, когда Патриарх Никон разослал свою «Память» о замене двоеперстия троеперстием и положении 4 земных поклонов вместо 17 при чтении молитвы святого Ефрема Сирина. На этот раз особое рвение проявили протопопы: Иван Неронов из Казанского собора в Москве, Даниил из Костромы, Логгин из Мурома и Аввакум из Юрьева Повольского. Иван Неронов собрал своих единомышленников в Казанском соборе, и, если верить словам Аввакума, участником этой тайной сходки был Коломенский епископ Павел.
Собор 1654 г. и дело Коломенского епископа Павла
14-6. Так как «Память», которую Патриарх Никон как правящий архиерей разослал перед Великим Постом весной 1653 г., вызвала яростное сопротивление Неронова со товарищи, то Патриарх решил заручиться поддержкой более сильной церковной власти — соборной. Собор был созван в марте или апреле 1654 г. На нем присутствовали из архиереев, кроме Патриарха, 5 митрополитов, 4 архиепископа, 1 епископ (Коломенский Павел), 11 архимандритов и игуменов и 13 протопопов — всего 35 человек. Участвовали также Царь и «царский синклит», то есть ближние бояре и дьяки. Патриарх Никон открыл Собор речью, в коей особенно подчеркнул, что Православная Церковь хранит неизменность не только в догматах, но и в священно-церковном уставе и должна истреблять всякую новину в ограде Церкви. Он прочитал грамоту Восточных иерархов, утвердивших патриаршество в России в1593 г., где об этом было сказано. Затем Патриарх Никон перечислил нововводные церковные чины, уже утвердившиеся в Служебниках московской печати и разнящиеся, как от греческих, так и от наших старых, писанных за 100, 200 и 300 лет до этого.
14-7. Собору Патриарх Никон предложил следующие вопросы: «Новым ли нашим печатным Служебникам последовать или греческим и нашим старым? Служить согласно с греческими и нашими древними Уставами, или придерживаться новопечатных?». В числе прочих разностей в Уставе было сказано и о поклонах в великую Четыредесятницу: по греческим и нашим старым положено творить 4 земных поклона, по новым — 17. На поставленные вопросы Собор отвечал: «Добро есть исправить все нововводные чины согласно с нашими старыми (харатейными, то есть рукописными) и греческими книгами».
14-8. Митрополит Макарий (Булгаков) подчеркивает: «Патриарх Никон отнюдь не навязывал Собору своих мыслей; он только напомнил своим сопастырям, отцам Собора, их священный долг хранить неизменно все преданное святыми апостолами, святыми Соборами и святыми отцами и потреблять всякие новины в Церкви, а потом указал некоторые новины в наших тогдашних книгах и церковных обычаях и спрашивал, что делать… Можно было только не соглашаться, что те или другие обряды, на которые указал Никон, суть новины, и такого рода несогласие действительно заявил один из присутствовавших на Соборе, епископ Коломенский Павел. Он вместе с другими подписался под соборным Уложением, но с оговоркой, что не согласен по одному вопросу — о поклонах». Возражал он не первый раз. За год до этого он подписал первую раскольничью челобитную, написанную собравшимися весной1653 г. у Ивана Неронова протопопами.
Роль епископа Павла в расколе
14-9. В словаре «Старообрядчество» издавшие эту книгу поповцы сообщают о Павле следующее:
1) будто бы он вместе с Аввакумом и другими весной 1653г. подписал первую челобитную против «Памяти»;
2) открыто выступил против нововведений, за это предан темнице и единолично Патриархом Никоном лишен сана и сослан в Палеостровский монастырь, где учил население не повиноваться духовным властям;
3) за это был переведен под более строгий надзор в Хутынский монастырь под Новгород, где был убит подосланными Никоном людьми».
Современные поповцы считают лишенного сана Павла основателем беглопоповства и говорят, что он «повелел переходящих в раскол православных принимать вторым чином, через миропомазание, а священников (то есть беглых попов) оставлять в своих чинах» ( Кн.7, с. 206). Беспоповцы тоже считают Павла своим родоначальником, но говорят прямо противоположное: будто он повелел не принимать от русской Церкви никаких таинств и священнодействий, приходящих от нее новокрещенов перекрещивать, не принимать новопоставленных священников, но совершать таинства позволил «благочестивым мужам». Как это часто бывает, показания прямо противоположные и неизвестно, кому верить, а вернее всего, если имеешь дело с раскольническими преданиями, лучше не верить ни тому, ни другому. Все эти сказки были написаны раскольниками много лет спустя после смерти низложенного епископа. Возможно, что сам Павел умер, хотя и лишенным сана, но православным человеком. Но в раскольнической среде сказки, мифы и предания пользуются большим авторитетом, чем факты, именно на них построена вся их историография. Впрочем, то же самое мы наблюдаем и в истории других массовых движений: слухи и мифы действуют сильнее скучной правды, возможно, потому что они относятся к разряду «нас возвышающих обманов».
14-10. Посему, вне зависимости от того, что в действительности произошло с Павлом после его низложения, скажем о том, какие последствия имело его непослушание Патриарху и как его имя используют раскольники. Раскольники утверждают, что до 1656 года у них была «полнота иерархии, прерванная со времени мученической кончины епископа Павла Коломенского» ( с.63), так как он «не успел поставить себе преемника». Итак, еще раз, чтобы не возводить на него напраслину, сделаем оговорку: «если верить тому, что об этом пишут сами раскольники», и посмотрим на «дело епископа Павла» с точки зрения церковных правил, а затем оценим последствия его непослушания духовным властям.
14-11. Епископ участвовал в сговоре против Патриарха. Епископ Павел не просто возражал против изменения одного обряда (замены 17 поклонов на 4), но был тесно связан с группой протопопов, объявивших открытую войну Патриарху. Действительно, если учесть его сан, он мог, если не стать главою ушедшей в раскол «церкви» (потому что один епископ по канонам не может «поставить себе преемника»), то уж во всяком случае усилить своим авторитетом епископа соблазн для клира и мирян. Участие епископа в собрании, на котором было решено не только отказаться выполнять указание Патриарха, но и обвинить его в ереси, написать на него донос Царю и потребовать его низвержения, юридически можно квалифицировать как участие в сговоре. Такое преступление наказуемо как по церковным, так и по гражданским законам, потому что чревато расколом для Церкви и смутами для Государства. Если он подписал первую челобитную с возражениями против «Памяти» и с обвинениями Патриарха, своего духовного отца, как следует из даваемой епископами при поставлении присяги, то нарушил эту присягу и явился клятвопреступником.
14-12. Епископ нарушил епископскую присягу. Патриарх Никон приводит эту епископскую присягу в своем «Возражении» (на ответы Лигарида боярину Стрешневу), чтобы напомнить о долге епископов перед своим отцом Патриархом. Среди прочих пунктов в ней есть и такие: «Обещаюсь в том, что, хотя бы князья и бояре, или множество народа искали принудить меня, я буду в послушании моему отцу и всего Священного Собора и Патриархов, которые могут быть после… Если же я что-либо сделаю из вышеупомянутого, без приказа и без письма моего отца и нарушу в каком-либо пункте что-либо из вышеизложенного, то да буду низвергнут с своей должности тотчас». Павел, соученик Никиты Минина у старца Анании, произнес эту присягу перед Патриархом Никоном 17 октября1652 г., когда был им рукоположен в сан епископа. Поэтому его непослушание, более того, совет с явными врагами отца своего, можно с человеческой точки зрения расценить, как предательство, а с церковной оценка была произнесена им самим: «да буду лишен сана тотчас».
14-13. Подписал или нет Павел эту челобитную, теперь уже нельзя выяснить, потому что она не сохранилась. Вероятнее всего, епископ Павел эту челобитную не подписывал, чтобы не обнаруживать своего участия в протесте. Поэтому ни Царь, ни Патриарх Никон о сговоре епископа с непокорными протопопами долгое время могли не знать. Об этом можно судить по тому, что епископ Коломенский Павел по-прежнему участвовал в Соборах 1653 и 1654 гг. Однако после того, как он высказал свое несогласие с решением Собора, его связь с уже осужденными протопопами могла обнаружиться, а значит, стало известно и о его участии в их совещаниях. Тот, кто вменяет Патриарху Никону в вину будто бы ничем не мотивированное низложение епископа Павла, который-де «всего лишь высказал свое особое мнение», просто не хочет видеть в действиях Павла явных с канонической точки зрения преступлений. Если бы Патриарх Никон не лишил такого епископа сана, то был бы сам виновен в нарушении канонов и потворстве раскольникам. О том, насколько эта мера была своевременной и жизненно необходимой для сохранения единства Церкви, можно судить по тому, что раскольники до сих пор считают Павла «своим епископом», который будто бы обеспечивал «полноту иерархии» ушедшей в раскол «древлеправославной церкви». В наше время во имя этого лишенного сана епископа раскольники сооружают храмы.
14-14. Павел не мог быть низвержен и сослан одним Патриархом. Обвинители Патриарха Никона говорят также и о том, что он не имел права низвергать епископа единолично, без решения Собора, и это верно. Однако если учесть, что Патриарх Никон был строгим исполнителем церковных канонов и по всем, даже не очень важным вопросам обращался к соборам, такой факт представляется маловероятным. Никакими документами он не подтвержден, если не считать раскольничьи предания и голословное обвинение на Суде. На эти обвинения М.В.Зызыкин возражает: «Известно, что Павел Алеппский писал, что это не был единоличный суд, а совершен был совместно с Царем, добавляя, «и по совету Константинопольского патриарха»; кроме того, сам Никон говорил на суде, что об этом сохранилось дело в Приказе, из которого видно, что он не один судил епископа Павла» (т. III, с. 300). Указ о ссылке лишенного сана епископа на исправление в монастырь мог подписать только Царь, как это всегда делалось и раньше.
14-15. В заключение этого раздела важно подчеркнуть, что с весны1654 г. исправление книг и обрядов в Русской Православной Церкви совершалось в соответствии с решением Собора, а не по личному велению одного Патриарха Никона. Поэтому с этого времени все, кто оказывал сопротивление, церковной властью рассматривались как непокорники. Очень скоро выяснилось, что непокорники не просто спорили, но устно и письманно стали хулить Церковь. В связи с этим потребовалось созывать Соборы каждый год.
Соборы 1655 и 1656 гг.
и участие в них Восточных иерархов
14-16. Патриарх Никон против икон нового, «фряжского», письма. После Смутного времени влияние католической Польши и лютеранской Европы в России увеличивалось. Москвитяне склонны были следовать тогдашней западной моде точно так же, как сейчас, а потому некоторые московские живописцы переняли манеру польских и франкских художников и стали писать иконы в том же духе. Они назывались новыми, и гневное осуждение Патриарха Никона эти иконы вызывали не столько из-за живописной манеры, сколько из-за недопустимых на иконе изображений лиц заказчиков вместо ликов Спасителя, Богородицы и святых. По приказу Патриарха таковые «иконы»-портреты были отобраны по домам, даже у самых знатных бояр, затем он повелел выколоть глаза на них и в таком виде носить по городу. Москвичи восприняли это, как проявление иконоборчества, не желая отказываться от моды и не видя в таких изображениях ничего кощунственного. В1655 г. в Неделю Православия в Успенском соборе в сослужении с двумя другими патриархами, Антиохийским и Сербским, Патриарх Никон обратился к народу с пространным поучением, в котором доказывал, что писать иконы по франкским образцам беззаконно. Оба патриарха, Макарий и Никон, предали анафеме (церковному отлучению) всех, кто впредь будет писать или держать у себя в доме франкские иконы. При этом Патриарх Никон брал одну доску за другой, с силой бросал их на пол, так что они разбивались и затем велел их сжечь.
Вся эта история с новыми иконами подробно описана очевидцем события Павлом Алеппским, пересказана в «Истории Церкви» у митрополита Макария (Булгакова) ( Кн.7, с. 93-94), но раскольники ухитряются вопреки столь достоверным свидетельствам в газетных статейках пересказывать свои лживые предания, будто Патриарх Никон тысячами сжигал иконы старого письма.
14-17. Восточные патриархи указывают на разности. Исправление книг и обрядов происходило не только в соответствии с решением Собора русских архиеереев, но и с одобрения приехавших в начале1655 г. в Москву Антиохийского патриарха Макария и Сербского патриарха Гавриила. Патриарх Макарий обратил внимание Патриарха Никона на разные новины и недостатки в наших церковных обрядах, например, в то время литургию совершали не на антиминсе с частицей святых мощей, а просто на куске белого холста; из просфоры, назначенной для Агнца, вынимали не девять частиц, а только четыре, прикладывались к иконам только раз или два в году, не раздавали в храмах антидор, для крестного знамения слагали два перста, как армяне и ариане, а не три, как все православные.
14-18. На пятой седмице Великого Поста, с 25 по 31 марта 1655 г., состоялся очередной Собор, на котором в присутствии Антиохийского патриарха Макария были рассмотрены указанные им новины. К этому времени был переведен заново с греческого Служебник с пояснениями смысла греческих обрядов. Кроме того, Патриарх Никон распорядился напечатать более 15 000 антиминсов с изображениями и частицами святых мощей и разослал по всем церквам. Собор рассмотрел и одобрил вновь изданный Служебник. Через полтора месяца в Москву пришла грамота Константинопольского патриарха Паисия, в которой он давал ответы на ранее заданные Патриархом Никоном вопросы. Смысл ее сводился к тому, что, «если в чем-либо разнствуете, то согласуйтесь с нами и вы по этому законоположению, которое мы неизменно храним, как переданное от начала», и что следует «увещевать всех принять тот чин, … который содержится во всей Восточной Церкви и дошел до нас по преданию изначала без малейшей перемены».
14-19. Первая анафема на ЗАЩИТНИКОВ ДВОЕПЕРСТИЯ. В 1656 г. в Неделю Православия был созван следующий Собор. Прямо во время совершения чина Православия в Успенском соборе, когда по чину Церковь изрекает анафемы на еретиков и сопротивников, патриархи Антиохийский Макарий и Сербский Гавриил вместе с Никейским митрополитом Григорием произнесли анафему на тех, кто «по Феодоритову писанию и ложному преданию творит, той проклят есть». Так представителями разных Поместных Церквей (Антиохийской, Сербской и Константинопольской) в России была впервые произнесена анафема на сторонников двоеперстия. Очень важно отметить, что приверженность к двоеперстию было одним из главных пунктов пропаганды капитонов, и потому отлучение от Церкви сторонников двоеперстия касалось и еретиков, распространявших ложь о будто бы пришедшем в мир антихристе. На заседаниях Собора было разъяснено. что «учение о двоеперстии» было внесено в русские первопечатные книги, что до этого существовал древний обычай креститься тремя перстами и что обычай этот сохранился среди пожилых поселян и 100 лет спустя после Стоглавого Собора.
Таким образом, на Соборе в 1656 г. представители четырех Православных Поместных Церквей изрекли анафему не на обряд (двоеперстние), но на тех, кто совершает крестное знамение так же, как еретики, армяне и несториане, и не желает совершать его так, как это принято во всех других Православных Поместных Церквах и как было принято до Собора 1551г., так называемого «Стоглавого».
14-20. Отлучение от Церкви Неронова. В том же 1656 году еще один Собор собрался особо, чтобы рассмотреть действия и взгляды зачинщика раскола Ивана Неронова, который к этому времени тайно, без благословения, постригся в монахи с именем Григория. Он отказался явиться на Собор, скрывался от властей, поэтому судили его заочно. Он обвинялся в том, что:
1) будучи сослан в монастырь, бежал и возмущает не утвержденные в вере души;
2) отметается греческого православия, укорил святые книги, писанные на хартиях за 200-500 лет до этого и написал многое ложное о государе царе Алексее Михайловиче и Патриархе Никоне;
3) постригся без благословения и не примирившись с Церковью. Этот Собор постановил:
«Иван Неронов, иже ныне инок Григорий, и с своими единомысленники, иже не покоряющеся Церкве да будут прокляти»».
14-21. Мы видим, что ни в той, ни в другой «клятве» поношений на «старые обряды» не произносилось, если не считать поношением утверждение, что двумя перстами принято креститься у еретиков, армян и несториан. Но поскольку это утверждение соответствовует действительности, то поношением его считать невозможно. С этого Собора, как считает митрополит Макарий (Булгаков), «началось действительное отделение русских раскольников от православной Церкви, начался русский раскол». Однако, если иметь в виду длительную предысторию раскола и ближайшие причины его, то невозможно не видеть, что отпадение от Церкви началось гораздо ранее — среди капитонов еще до Патриарха Никона, а среди «старообрядцев», зараженных ересью Капитона, уже весной1653 г.
14-22. Что касается историков, то за неимением документов, всю историю с Нероновым они излагают, строго следуя рассказам самого Неронова, ничтоже сумняшеся в их достоверности (в их числе и митрополит Макарий (Булгаков)). Трогательная сцена «горького плача» Патриарха Никона пред иноком Григорием в русской истории написана пером, а такое, как известно, не вырубишь топором. Теми же перьями переписана из челобитных Неронова и его писем версия о том, что будто бы, растрогавшись и раскаявшись, Патриарх Никон разрешил этому «ревнителю благочестия» служить по старым книгам, креститься двумя перстами и двоить аллилуйю. Процитировав нероновские «скаски», митрополит Макарий (Булгаков) делает далеко идущие выводы: будто тем самым Патриарх Никон был «готов разрешить своим противникам употребление «старых обрядов» при условии их подчинения Церкви» (с. 114 — 119). Но ничего подобного в писаниях самого Патриарха Никона нет, и потому видеть в нем чуть ли ни основателя единоверия, значит выдавать желаемое за действительное.
14-23. В завершение этой главы хотелось бы сказать несколько слов о Патриархе Никоне, поскольку в русской истории, как бы к нему ни относились авторы, он остается символом патриаршей власти. Было бы несправедливо не отдать должное тем деяниям этого человека, которыми он заслужил благодарность от потомства и о которых редко говорят. Дело в том, что ни приписываемые Патриарху Никону «реформы», ни тем более раскол, который в его бытность патриархом никто не осознавал событием всероссийского масштаба, а лишь выступлением мятежных протопопов, не были основными направлениями его деятельности. Если бы ему самому довелось читать все. что о нем понаписали раскольники, историки, публицисты, романисты и журналисты, то он, по меньшей мере, был бы удивлен и не узнал бы сам себя.
Основным делом его жизни как Предстоятеля Поместной Православной Церкви была борьба с наступающей секуляризацией русского общества. Этой основной теме жизнедеятельности Святейшего Патриарха Никона посвящена книга известного историка и канониста, профессора М.В. Зызыкина, где он подробно разбирает его государственные и канонические идеи (см. очерк «Дело Патриарха Никона» в Приложении). Главный вывод. к которому пришел автор на основании тщательного исследования учения Церкви о «симфонии властей», состоит в том, что все действия Патриарха Никона согласуются с учением святых отцов и что его уход с кафедры в 1658г. был исповедническим подвигом архипастыря, имевший аналоги, как в истории Древней Церкви, так и в России. «Он спасал Церковь от грозящего ей поглощения в Государстве и потому стремился восстановить начинающее меркнуть в его время правовое понятие Церкви». В связи с такой оценкой идей и поступков Патриарха Никона М.В. Зызыкин низложение Патриарха считал ключевым моментом русской истории, после которого секуляризация и, как ее следствие, апостасия (то есть богоотступничество) в России происходили почти беспрепятственно. Он пишет, что «память Никона настолько преследовалась в императорский период, что верующим было даже запрещено построить храм на месте его кончины, и что русская иерархия, не имеющая в тот период свободного дерзновения на восстановление памяти Никона, не сделала того, что требовала истина об его жизни». Пока нет никаких признаков того, что «истина о его жизни» будет услышана и в пост-императорский период.