СЕМЕЙНЫЙ АРХИВ

* Мевесъ: Ao 1676 d. 27 Februarii. Hier ruhet in Gott seelig verschieden wey. hoch und wohledelgeborner gestrenger fest und mannhafter Herr Jahnan Mewes dero Tzarl. May. Wohlbehalt gewesener Obrister ruhet allhier in seinem Schlafkaemmerlein und erwartet sambt allen Christ’glaubigen  amjüngsten  Tage  (Надпись,  найденная  близъ  церкви  Св. Михаила. –

A. W. Fechner. Chronik der Evangelischen Gemeinden in Moskau. x x B. Moskau. 1876, S. 679).

[Московский некрополь. Т. 2. СПб., 1908. С. 242].

Приблизительный перевод с позднесредневекового немецкого языка:

“1676 г., 27 февраля. Здесь покоится с миром душа свободнорожденного доблестного и мужественного господина Jahnan Mewes dero Tzarl (?) ……… ожидая вместе с другими верующими во Христа ……… вечного суда (?)”

1.

Василий   ~     Авдотья

Иванович      Григорьевна

64464467484484844848

3.Елисавета   4.Федор   5.Александр      6.Дмитрий    7.Анна   8.Иван    9.Авдотья   10.Лев

№ 1                 внесен во вторую часть д. р. к. Моск. губ. определением 21.2.1827.

№№ 8 и 10     внесены   определением   Собрания                                  18.4.1827.

№№ 3 и 5                                                                                                      14.6.1827.

№ 4                                                                                                                20.2.1828.

№ 6                                                                                                               12.11.1833.

 (Л. 12 об.)

Вы искали:  Украинцевы

Дата индексирования: 04.01.2007.16 Kb — http://rstarina.chat.ru/21b.htm

Рязанские ведомости.1999. 29 июля. . 146. С.3.

Александр Никитин.

Емельян Украинцев:

Персонаж романа и исторического поиска.

Судьба дипломата Е.И.Украинцева (1641-1708).

Имя российского дипломата рубежа XVII-XVIII вв. Емельяна Игнатьевича Украинцева знакомо каждому, кто читал роман А.Н.Толстого «Петр первый». Вспомните страницы, описывающие плавание корабля «Крепость», доставившего в1699 г. московских послов Украинцева и Чередеева в Константинополь, томительные переговоры с турками, завершившиеся, наконец, подписанием 3 июня1700 г. 30-летнего мира с Оттоманской Портой.

Далеко не все знают, однако, что речь идет не об удачливом исполнителе единичного дипломатического поручения Петра I, а о крупном государственном деятеле трех царствований, главе Посольского приказа в 1682-1699 гг. — фактически, министре иностранных дел тогдашней России. Несколько мастерских штрихов, понадобились писателю, чтобы образ Е.И.Украинцева ожил — в укор историкам, которые уделили этой фигуре незаслуженно мало внимания; лишь в последние годы положение начало меняться. Акцентировалось внимание на низком, едва ли не плебейском происхождении Украинцева, фальсифицированной родословной. Даже такой знаток XVII столетия, как С.Б. Веселовский почему-то считал Е.И.Украинцева «самородком из среды провинциальных подьячих».

В действительности, на вопрос о происхождении будущего дипломата исчерпывающе отвечает его фамилия. Украинцевы — один из немногих родов, чью историю мы можем успешно проследить с самого возникновения. Когда исследовательские пути лет десять назад подвели автора этих строк к изучению родословной Украинцевых, весьма вероятным представлялось рязанское происхождение Емельяна Игнатьевича: требовалось найти подтверждение этому.

Вообще говоря, место рождения любого человека допетровской эпохи мы не можем определить со стопроцентной уверенностью — метрических записей до 1721 г. не велось. В поисках правдоподобной гипотезы мы, как правило, исходим из общих соображений и знания присущих изучаемой эпохе взаимообусловленностей. Фрагментарность источниковой базы позволяет, однако, предполагать возможную утрату данных, представляющих всякого рода «отклонения от правил».

В нашем распоряжении — весьма обстоятельная генеалогия Украинцевых XVII столетия, сведения об их службах и землевладении, знание географических реалий. Родовую роспись, поданную Е.И.Украинцевым в Разрядный приказ 11 мая 1686 г. принято считать недостоверной из-за содержащейся в ней легенды о выезде предков рода из Польши: «повествуют старые яко Украинцовы прежде сего Лукиными или Лукашевичевыми прозывашеся и от киевских и волынских стран при русских великих князех на Резань заехаша или в войны польские и литовские в Российском царствии осташася».

Заметим, что в самом факте западнославянского происхождения рязанского дворянского рода нет ничего невероятного. Так, в 1514 г. Василий III пожаловал сына польского шляхтича Ивана Мечнянинова (Мечняковского) рязанской деревней Туралевой — от него пошел род Луниных, а деревня стала ныне селом Луниным. Другое дело, что в первых трех коленах родословной росписи Украинцевых содержится явная путаница, а ссылки на польско-литовский гербовник неубедительны. Но роспись и не настаивает на версии о польском происхождении Украинцевых категорически: «…а откуда свое начало и родословие ведут, и то наезды и война татарская на княжество резанское аки тьма покрыла и якобы в неведение привела, понеже от многой и частой войны татарской не токмо возможно было письма стародавные уберечь, но многие роду Украинцовых кровьми своими от татарского меча обагришася и живот свой скончаша«.

Лукины действительно встречаются среди помещиков Каменского стана (Пронского уезда) в середине XVI в. Однако, как представляется, речь идет не о фамилии, которые у служилых людей в ту эпоху только начинали складываться, а об отчестве или дедичестве. Тогда основоположником рода должен быть признан некий Лука, живший на рубеже XV-XVI столетий.

Как известно, в терминологии XVI в. Украина — это вовсе не Малороссия, а Пронск, Михайлов, Ряжск: тогдашняя окраина государства, противостоящая Дикому Полю. Можно строить догадки, откуда у служилого человека Федора Лукина четыре с половиной века назад появилось прозвище «Украинец» — в строгом смысле все помещики Пронского уезда могли считаться украинцами — но оно полностью вытеснило календарное имя, и дети его писались в писцовых книгах 1597/98 гг. по отчеству Украинцевыми: «Ондрюшка, да Ивашка, да Лука Украинцовы дети Лукина». У внуков отчество становится уже дедичеством и, одновременно, закрепляется, как фамилия. Протофамилия (или скользящее дедичество) «Лукины» остается лишь в названии их родового поместья, сначала именовавшегося Подлесово Селище, а впоследствии фигурировавшего на карте Старожиловского района, как Лукино.

Это сельцо на речке Итье во все эпохи оставалось небольшим: десяток дворов в XVII-XVIII вв., два десятка в XIX в., 35 — в начале нынешнего столетия. Места эти были малообжитыми или, скорее всего, запустевшими: название Подлесово Селище свидетельствует, что деревня возникла на месте старого поселения. Не считая полосы владычных деревень, вытянувшихся по левому берегу Прони, все пространство между реками Проней и Итьей было исстари занято лесом, который местные помещики расчищали под пашню вплоть до XVIII в. У истоков Итьи стояло дворцовое село Суйск — прежний Борисоглебский погост, являвшийся местным административным центром, наверное, еще во времена Пронского княжества. После Смутного времени Суйск был роздан в поместья — так здесь появились казаки-белоозерцы (о последних писалось в восемнадцатом выпуске «Рязанской старины» от 29 апреля2000 г.).

То, что Лукиным-Украинцевым приходилось буквально осваивать эту территорию говорит и то, что соседняя деревня Беляевская значилась в писцовых книгах 1597/98 гг., как «починок Ивана Лукина», т.е. была основана представителем интересующего нас рода. В середине XVI в. мы встречаем в этих же местах владычного сына боярского (помещика, обязанного службой рязанскому архиепископу) Василия Лукина. Все это говорит, во-первых, о четкой географической локализации рода — его начало здесь, в бассейне речки Итьи; во-вторых — об их скромном социальном статусе. Никакой «средой провинциальных подьячих» тут, конечно, не пахло: Украинцевы привыкли владеть саблей и луком, иногда, вероятно, и сохой, но не пером. За право владения поместьями дворяне той эпохи платили в прямом смысле собственной кровью.

XVII век не принес большой славы русскому оружию: поражения следовали чаще, чем победы и много служилых рязанских людей сложили свои головы далеко от дома. Родословная роспись Украинцевых напоминает мартиролог: «убит под Москвою от Крымского царя», «был в полону в Крыму 12 лет», «взят в полон под Чудновым«, «убит от крымских татар под Пронским», «убит от крымских татар под Зарайским», «убит в Литве под Кричевым», «убит под Конотопом«…

Вот и дед будущего дипломата Юрий Иванович не вернулся домой — «умре в осаде в Смоленску в полку боярина и воеводы Михаила Борисовича Шеина, как сидел он в Смоленску в осаде от польского короля во 142-м (1633/34) году«. Три его сына, Михаил, Игнатий и Родион, в 1646 г. совместно владели в деревне Лукиной семью крестьянскими душами. Поскольку другого поместья за ними не числилось, логично предположить, что и семьи их проживали здесь же (например, жена Родиона — Екатерина, дочь белоозерца, рейтарской службы казака Ивана Мятлева, испомещенного в Суйске). Так что и сын Игнатия, Емельян, мог родиться именно в родовом гнезде — Подлесове Селище, Лукине тож. Датой его рождения называют 1640 или 1641 г., к чему, впрочем, надо отнестись с осторожностью. Как и его двоюродные братья, будущий дипломат не дождался со службы отца: Игнатий Юрьевич «идучи со службы из под Вильна умре в Брянску» (очевидно, в 1655 г.)

Трем его сыновьям, Емельяну, Ивану и Савве, был, казалось бы, прямой путь — верстаться «с городом» и собственной службой доказывать права на отцовское поместье. Но происходит какой-то удивительный поворот в судьбе «поспевшего в службу» (тогда ее начинали с 15 лет) Емельяна Игнатьевича: в1665 г. мы встречаем его в среде приказного чиновничества — подьячим Новой чети.

А дипломатическая его карьера начинается еще раньше, с участия в посольстве к польскому королю Яну Казимиру во Львов в 1662 г. Открыть для провинциального дворянина путь к приказной службе могло только исключительно благоприятное стечение обстоятельств и выдающиеся способности. Последними Емельян Украинцев, по-видимому, был наделен щедро. Нет нужды прослеживать все подробности его удивительной карьеры — это предмет самостоятельного исследования, которое, надо думать, скоро появится. Достаточно сказать, что не проходит и десяти лет его службы в Посольском приказе (подьячий с 1672 г. и дьяк с 1675 г.), как он становится думным дьяком (с 3 мая 1681 г.) — фактически, членом правительства. Его положение одного из руководителей внешнеполитического ведомства сохраняется и в правление царевны Софьи, когда номинальным главой Посольского приказа являлся ее фаворит князь В.В. Голицын, и в годы юности Петра I, когда товарищем Украинцева по руководству приказом становится боярин Л.К. Нарышкин — дядя царя. С 1696 г. он — домовый дьяк, что предполагало исполнение обязанностей царского секретаря. Польша, Дания, Швеция, Голландия, Малороссия, Турция — где только не побывал Емельян Игнатьевич за годы своей дипломатической службы. Даже умереть ему не пришлось на Родине — посланный для посредничества в переговорах между князем Ференцем II Ракоци и императором Священной Римской империи Иосифом I, Украинцев скончался в Венгрии 12 сентября 1708 г.

Фантастический карьерный взлет Е.И.Украинцева (из всех рязанцев с ним может соперничать лишь Фрол Романович Козлов, бывший одно время правой рукой Н.С. Хрущева) помог выделиться из провинциальной среды и его многочисленной родне. Не только родные братья Иван и Савва ставшие стольниками и воеводами, не только племянники, четверо из которых, например, участвовали в посольстве 1699-1700 гг. в Константинополь, но и следующее поколение Украинцевых ощутило «перемену участи». Так, некоторые из них приняли участие в разделе огромного наследства Емельяна Игнатьевича. Крохотная доля (8 четей), причитавшаяся тому после отца в деревне Лукиной думного дьяка не интересовала — о ней он ни разу не «челобитничал». Зато он наращивал свои вотчины в других станах и уездах — за счет царских пожалований, купли и обмена. Так, он старательно округлял свои владения в сельце Корееве с деревнями Чемровой и Бражкиной Перевицкого и Понисского станов (ныне Кареево оказалось в Луховицком районе Московской области, а Чемрово и Бражкино в Рыбновском районе Рязанской). Вотчины и поместья появились у него в Шацком, Московском, Каширском, Владимирском, Дедиловском уездах.

В Москве сохранились обширные каменные палаты Е.И.Украинцева в Хохловском переулке — место, дорогое сердцу каждого историка, ибо здесь долгое время размещался знаменитый МГАМИД — Московский главный архив Министерства иностранных дел.

Сыновей у Емельяна Игнатьевича не было. Он пережил свою дочь Стефаниду, которой не повезло в первом браке — ее муж, стольник Афанасий Пушкин за беспутство был сослан в отдаленный монастырь, где и умер (второй муж — князь А.Ф.Шаховской). Часть нажитых им богатств досталось вдове Устинье Осиповне «на прожиток», часть перешла впоследствии его внучке Марии Милославской. Вокруг столь значительного наследства не могло не возникнуть тяжба. Так, в 1724 г. Верховный суд рассматривал дело о владениях, оставшихся после Устиньи Украинцевой, на которые племянники думного дьяка Кирилл и Гур Родионовичи «учинили вымышленный раздел». По приговору, скрепленному рукой Петра I, часть земель была отписана «на его императорское величество», а признанный виновным дьяк Поместного приказа Андрей Ратмонов (сам, кстати, владелец поместья в с. Воронове Пронского уезда) подлежал лишению чинов, наказанию кнутом и ссылке на 5 лет на галеры.

Украинцевы удержались в родных местах вплоть до 1917 г. Последний пронский помещик из этого рода, коллежский асессор Василий Петрович (1868-?) был выпускником юридического факультета Московского университета и служил с 1894 г. судьей в городе Козлове. Ему принадлежала усадьба в с. Суйске и 427 десятин земли при селах Суйске, Никитине, деревнях Кременке и Павловке нынешнего Старожиловского и Кораблинского районов. Если мы взглянем на карту, то обнаружим в составе этих земель еще старые украинцевские росчисти XVII в. — редкий пример родовой устойчивости! Отметим и другое: после Е.И.Украинцева род не выдвинул сколько-нибудь ярких личностей — при том, что успешная карьера думного дьяка создавала для обладателей этой фамилии куда более выгодные стартовые позиции, чем те, которыми располагал на заре своей юности Емельян Игнатьевич. И потому загадка его судьбы, его пути из крохотной пронской деревни в московские каменные палаты становится еще более волнующей и притягательной.

Александр Никитин.

 Далее>>>