СЕМЕЙНЫЙ АРХИВ

 

«СЛАВЯНСКАЯ ЗЕМЛЯ УПОДОБЛЯЕТСЯ ДРЕВНЕЙ КНИГЕ, ЛИСТЫ КОТОРОЙ РАССЕЯНЫ НА ПОВЕРХНОСТИ ЗЕМЛИ ПОД РАЗЛИЧНЫМИ НАЗВАНИЯМИ. СОБИРАЯ СИИ НАЗВАНИЯ И СООБРАЖАЯ ПО ИЗВЕСТНЫМ ПРАВИЛАМ, МОЖНО ВОЗОБНОВИТЬ КНИГУ И СДЕЛАТЬ СНОВА УДОБНОЮ ДЛЯ ПОНЯТИЯ ОНОЙ. ВСЕ, ЧТО НАХОДИТСЯ ТЕМНОГО В ДРЕВНИХ ЛЕТОПИСЯХ, ПОВЕРЯЕТСЯ НА ЗЕМЛЕ». – Зориан Доленга-Ходаковский. 1821

 

 

АДАМ ЧАРНОЦКИЙ

«О СЛАВЯНЩИНЕ ДО ХРИСТИАНСТВА»

(Варшава, 1818),

Отрывок из этой статьи Адам Чарноцкий перевел с польского на русский язык  и послал графу Н.П. Румянцеву вместе с уже составленным Словником коренных славянских географических названий. Письмо сохранилось в бумагах гр. Румянцева. Впервые опубликовано в 1842 г. в книге А. Востокова «Описание Русских и словенских рукописей Румянцевского музея».

Письмо было написано Д.-Ходаковским в 1819 г., чтобы  заинтересовать влиятельного в России деятеля идеей изучения жизни славян до введения христианства и получить с его помощью субсидии для своих «полевых исследований». С  такими же просьбами Ходаковский ранее уже обращался к ученым кругам в Польше и Литве, но повсюду получал отказ. Просьба к Румянцеву тоже не была удовлетворена.

 

[О ГОРОДИЩАХ]

Вот первобытный лексикон географический, который нарёк всю землю словянскую. Он составлен из самых коренных или первоначальных выражений, кои до сих пор мне известны. В нём  находятся урочища, происходящие от слов ЧЕСТЬ, ХВАЛА и СЛАВА. Несомнительное доказательство, что наши предки думали, желали и звались СЫНАМИ СЛАВЫ!

История наша вообще более объяснилась в эти годы. И иностранные, и собственные письменные источники, кажется, все истощены. При всех усилиях, однако ж, языческая первоначальная эпоха едва не в совершенном забвении, а она является, можно сказать, тем самым величайшем озером, из которого все реки народов славянских проистекли. Там старинное наше братство, там корень наречия, единообразия, народности, мнений, добродетелей и дикости!

Не надо устрашаться отдалённою мрачностью времён; нельзя ожидать чужестранной в сих отношениях услуги, к которой, кажется, мы привыкли. Их рука на сей раз неспособна и никакого начала не сыщет. Только славянин может собирать цветы на собственных полях.

Если мы будем меньше копаться в творениях за рубежных писателей и меньше доверять их мнениям, а начнем сами на властном просторе, в ГНЕЗДЕ наших отцов, искать все известия, то найдем, может быть, больше, чем до того где-нибудь было написано.

 

ВГЛЯДИМСЯ ТОЛЬКО В НАШУ ЗЕМЛЮ. Может быть, славяне оставили нам эту землю, как долговечную книгу, которая повсеместно истребиться не может. Может, они, по своему обычаю,  так её закляли, чтобы она из наследия не выходила; так её заворожили подходящим способом, чтобы она могла служить их потомкам свидетельством на вечное владение. Мы не можем не верить нашим предкам, которые предусмотрительно позаботились о сохранении такой памяти, ибо кто из людей прошел пространство  от Индии до Балкан, тот, видно, приобрел большой опыт и предусмотрительность, и потому мог стать, как Моисей, законодателем своего племени.

В этом желании они нарекли землю по своей мудрости или простоте, чтобы засвидетельствовать самою древнейшую дедизму грядущим поколениям. Да не дерзнём спорить такой их прозорливости и делать предков чуждыми такого понятия. Давайте познакомимся с нашей землей, постараемся заново всмотреться в неё. Изучим и сосчитаем все её наименования, или урочища.

Примечание НМ. Ходаковский славянским словом урочище называл все географические названия, как природных объектов, так и связанных с человеческой деятельностью, то есть всем местам, коим славяне давали ИМЯ (лат. nomen; греч. – toponim = имя места). Но его термин «урочище» в этом широком смысле не вошел в научный оборот. Скажу заранее, что та же участь постигла и всю его «систему городства», и лежащее в основе этой системы понятие СЕТИ «городищ» — центров старожитных поселений славян, сети, раскинувшейся от Урала до Лабы (Эльбы) и от Причерноморских степей до Белого моря.

 

При этом мы увидим, что, несмотря на девять веков христианизации, на постоянные военные разорения, на бездумную замену старых названий новыми, из-за чего невежество вместе с тщеславием уже загладили много старых урочищ, – несмотря на всё это, все ж таки многие названия сохранились и дошли до нас. В этих названиях мы найдем имена богов, которые составляли их ЧЕСТЬ, имена её хранителей, или жрецов и тех земных источников и рощ, что на протяжении многих столетий оставались людям близкими и любимыми. Изучим и найдем в этих именах земного естества, которое, отличаясь во все времена и добрым, и худым, к чести его роду и нашего языка названо челом веков!

Будем читать на пространстве той же земли названия

всех зверей и птиц, оставленных в Индии и познанных в здешнем климате;

всех деревьев, лесных и плодовых (садовых),

трав (зелий) благоуханием и цветом привлекающи; кветак (растений), пригодных для пищи, не менее и тех, что к лечению болезней и мнимым чарам могли служить;

обозначения всех известных в то время металлов;

названия войн со всеми в ту пору орудиями, а также связанные с миром, с працай людей (рождающего в недре своём торжественные), с их забавами и святами ( праздниками), игры и нужные ремёсла;

названия морей и всеми водными урочищами и судов на них употребляемых; все воздушные действия;

некоторые числа многозначащие или божествам посвящённые, что обозначают все противоположности, какие только в уме человеческом представиться могут;

всё, что связано с добром и лихом;

все члены, кои составляют совокупность живого целого (целость животного), все их деяния (движения), все разумные здольнасцы (чувственные силы), все названия вообще и в особенности.

Скажем, МЫСЛЬ, ПАМЯТЬ И СЛОВА, как пружина и мета этого образа (цель таковой системы, короче говоря, ЦЕЛАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ, можно сказать, весь наш словник в прямом и переносном значении, развернутый на нашей земле, где можно найти любое наше слово со всеми его производными и где в ПЭВНОМ порядке заховались СТАРЫЕ СТА.

Нет и клочка земли в древней Славянщине, чтоб не принадлежал этому словесному роду (сей системе). В равной мере он охватывает населённые и пустые земли, плодородные и дикие, возвышенные и равнинные, как величественные горы, так и долины и непроходимые болота, как чистые поля, так и дремучие леса.

Словом, ВСЯ поверхность нашей земли была пристанищем наших богов и одной скрижалью нашей веры.

Кто одолеет такое пространство, тот почти на каждой квадратной миле найдет былые огороды, которые назывались городками и городищами и всегда были обнесены валом, а также поблизости от них лысые, то есть ясные горы, которые господствовали в этой местности и возносились около какой-нибудь воды? Их часто можно увидеть и на таких местах, где нет природного возвышения, на гладкой равнине, посреди болот Полесья, в наиболее скрытных местах (кутке), но при этом они носят те же названия.

Кто знает, что о Лысой Горе в Польше писал Шчигельский, кто припомнит общеизвестные предания о ведьмах и чародейницах, кои каждый четверг наведывают Лысую гору, кто знает про Киевскую Лысую Гору, тот не будет удивлен такому множеству этих названий.

Большая протяженность славянской земли не дозволяла нашим отцам ограничиться только девятью храмами, назначенными им сомнительными писателями. Эта протяженность вразумила их, в зависимости от количества населения, учредить Старые ста (или погосты) и размещать в оных по СТО земных названий (урочищ), выбирая среди них красивейшие места для лысой горы и святого огорода, подыскивая в округе и другие названия.

Мой труд ещё не завершен. Открытие всякой системы не может быть подтверждено во всей полноте, изучение всякой системы требует времени и соображений, а также содействия многих особ. Тяжко на слабых крыльях быстро перелететь в отдалённые века и проникнуть в их темницы. Только время и напряженная работа после тщательного изучения многих отдельных околиц могут принести разгадку, каким способом сумела основать в таком пространстве ткань, везде себе подобную, дала ей то различие, что в некотором расстоянии, как бы в целости перенесённая, повторяется и  возобновляется.

Открывая анналы старожитной науки, заглядывая в историю славянского бытования, сколько ещё можно выткать таких же давних Новгородов, как и Старгородов, Белгородов, Киевов, Краковов, Прагов, Варшов, Москвов, Познанев, Пшемыслов, ,связанных с теми же самыми или подобными названиями.

   [Вариант перевода. Шествуя везде по начертании той науки по лабиринту славянскому сколько же можно приметить  Старгородов столь же древних, как и Новгородов, сколько Киевов, Краковов, Гнезнов, Москв, Крушвиц, Познанев, Праг, Белгородов, Будинов, Туровов, Перемышлей, и Варшев, с сопряженными теми же самыми или единозначащими именами].

Как много откроется смешных сказок во всех наших летописях, которые наугад определяли время построения всякого города, в особенности из названий каждого или от названия областей желали вывести не существовавших ни когда основателей и фундаторов. Тьма таких баснословных витязий является в летописях Чешских где почти всякая деревня имеет строителя того же имени.

Можно сказать, что ни один из возникших народов, ни один из новожитных и просвещённых не подумал о таком стиле земных урочищ; по средством подобного словаря никто не соорудил для себя вечного памятника. Сия система, о которой идёт речь, нимало не похоже на литанию набожную, какова в беспорядке и без связи помещена в Испанской Америке и на островах.

Наш стиль есть оригинальный , приличный нашим законодателям и предкам, что в течение стольких  веков в бесчисленных пунктах учредили и сохранили. В том было их усилие, содействие и согласие. Из того неизмеримого источника произошла ровная слава для всех, её венцем и именем украшались наши предки. Рассматривая сию картину, я чувствовал почтение к нашим предкам и удивлялся столь великой их мысли. Нельзя было не воспламениться охотою более и более учится и искать способов достигнуть своей цели.

Моя цель услужить истории в эпохе языческой, которая от того кажется непостижима, что для неё никто не посвятил себя, собственно славян до принятия христианства в IV-Xв. Из моих замечаний следует соединить всё то, что к сей эпохе отнесется. Именно видно, что география, история натуральная, песни сельские, и геральдика (моравская, силезская, польская и босневская – самая древнейшая) все согласны – из одного источника произошли.

Сей труд построен не по летосчислению, но только к целой эпохе. Материалов довольно, но они ещё не кончены и не приведены в порядок к взаимному объяснению.

   Характеров северных и южных славян не знаю, нету следов; разве мезоготический почерк был известен над Дунаем, ибо находят надгробия, и я одно видел. Над Эльбою и в Помории почерк был рунический (в Штетине, ободритском королевстве). Следы того есть даже и на Жмудии,  хотя и иноплеменной.

 Именуются словаки в Венгрии, пишут, словяни и славяни по необстоятельной орфографии, но я исследовал, что мы вообще звались славяни. СЛАВУ воспевают свадебные песни, много есть урочищ от славы – озёра, леса и горы; таких сотни во всех славянских землях. А теми урочищами такой памятник сделали. Так мы назвали град Петра, Павла, Дмитрия и т.д. – они показывают отдалённые времена и тогдашнюю набожность.

   Все названия во всех землях наших одинаковы. Но можно оных исследовать приделы и словянское пространство земли, от чего исправится во многих ошибках история.

 

 

 

ВЫДЕРЖКИ ИЗ ПИСЕМ Д.-ХОДАКОВСКОГО К РАЗНЫМ ЛИЦАМ

Стр.220 Письмо. №8.

 Наши (т.е. поляки) прагнуть (ищут?) только своей национальной славы, а русские — всей славянщины, что совпадает с моим начинанием

Письмо №9

 Минувшие годы научили меня терпимости и более широкому взгляду на свет. Привыкши к невзгодам, полюбивши путешествия, я задумал оглядеть весь славянский род и найти про него новые известия, столь нужные для понимания первобытной истории, из которой началась и вытекла наша народность. Но я столкнулся с великими трудностями, которые казались непреодолимыми. Потребовался новый настрой, полная отдача себя этому и аферования, может, годов четыре, чтобы преодолеть все препятствия и выйти на широкое поле наших отцов.

 Такая фантазия постоянно меня занимает. Гигантская думка на своих крылах носит меня по всему славянскому простору промеж четырех морей.

 

Ст.248. Письмо №24

На случай болезни, кто успеет скоро проникнуть в целый план, ещё не совершенный, кто будет продолжать оный, не ведая способов, которыми я научился приобретать материалы? Никто, кроме соучастника, который, вместе со мною трудясь, один может сделаться способным и, во всяком случае, заступить, заменить, а может и превзойти меня. 

Ст.253. Письмо №28

В письме к Б.П. Руничу он сообщает о своем намерении отправиться в намеченное путешествие 12 числа и добавляет:

«чтоб посещать внуков Радогоста на святой Руси, собрать сокровища старины и оправдать всё предложенное им»

 

Ст. 266. Письмо № 36

Из письма кн. А.Н. Голицыну 1821 г. из Устюжны Тверской обл.

 … Уже кончился год моему путешествию, и мне … надлежит принести полное донесение. В течение сего года обозрел я Новгородскую, Плесковскую и Тверскую губернию, проехал в 3-х направлениях землю Ижерскую, видел Чудьскую около Ямы и Копории, прикоснулся к старым пределам на Свири, Нарове и за Пимжею, рылся в насыпях по Волхову, Полоне и под Бежецком, а ныне пишу среди Весьского края, то есть между Веси Колпской (Ильинского погоста) и Веси Егонской на Мологе.

Приобретения мои могут быть значительны по самой величине обозренного про­странства; в них заключаются такие, которые получил я свыше моей надежды, и такие, которым учился и удивлялся я в первый раз. Множество так называемых городков и городищ, замеченных в том пространстве и внесенных на особую карту, кажется, соответствует числу звезд нашего неба.

Вследствие же беспрерывных соображений по разным местам, несомненно, приблизился я к СИСТЕМЕ ГЕОГРАФИЧЕСКОЙ духовного разделения всей славянской земли на небольшие погосты или приходы.

Есть около 100 урочищ, которые всегда в нарочитом расстоянии окружают упомянутые городки и городища, и некоторые из них постоянно являются в том же направлении и расстоянии. Сии урочища можно разделить на божественные, жертвенные, любовные, военные, земледельческие и пиршественные.

 Сия правильность неприметным образом сохранилась везде, отчасти заменена позднейшими названиями во многих местах, и уцелела едва несовершенным образом в уголках, мало известных в истории.

При таковых исследованиях, более и более учась сей древней и, можно сказать, беспримерной системе, во многих местах из одного названия угадывал я прочие и действительно нашел оные в населенных и пустых местах. Нередко случалось поэтому, что жители признавали меня своим, тутошним, или имеющим подробнейшие планы их околотка.

Признаюсь Вашему Сиятельству, что в начале таковых исследований находил я скуку и труд, похожий на счёт всех слов в сочинении Юлия Кесаря, но впоследствии получил я приятную забаву, или игру, которая заключается в развязке древнейшего нашего лабиринта, развязке долженствующей многое объяснить в нашей археологии, истории и географии.

Но можно ли скоро обработать сей предмет, нам дотоле неизвестный вовсе и оставленный нашими предками на таком пространстве земли? Утомляется свет, считая все провинции, подвластные Александру 1-му, а может ли скоро обнять памятью сии дроби, которые составляют единообразие всех племен славянских? Притом же надобно знать, что прошедшие века не повинуются воле настоящего времени, их открытия, подобно дрожащей старости, следуют медленным шагом. Что касается меня, не могу я сам увериться, чтоб мои труды ответствовали щедроте Его Величества, ибо предмет такого рода, рассеянный на поверхности нашей земли, часто непроходимой, требовал частых остановок, справок и большой осмотрительности на правду, как первый долг в исторических исследованиях. Не ожидало меня нигде готовое, и я на опыте уверился, какая разница большая читать в книге и на земле. Дождливое лето, приведши все дороги, особливо частные, в плачевное состояние, мешало мне во многих низменных местах, и я опоздал видеть некоторые округи по моему предначертанию.

… Словом, не получив всего в полноте, я должен удержаться на несколько времени от подробного донесения Вашему Сиятельству. Провидение награждает нас хорошею осенью, и мне следует пользоваться оной, дабы приобрести более, и прежние замечания проверить в новых местах. Для чего скоро перееду в область старой Мери и не прежде, только по прибытии в Москву, буду в состоянии сделать подробное донесение. Ваше Сиятельство, благоволите великодушно принять сие объяснение и, внимая моему усердию, не ставьте меня в вину, что я просрочил позволенное мне время. Это материя исключительная, не подлежит обыкновенной форме и термину. Пусть бумаги, которыми Вы снабдили меня, служат мне до тех пор, пока данная сумма по щедроте Монаршей не истощится до последнего рубля, или верну их при подробном донесении.

 

Ст. 268. Письмо № 37

С изучения всех наведаных мною околиц я твёрдо убедился в том, что вся славянская земля была поделена на небольшие духовные округи, в которых всюду можно найти те же самые городищи и вокруг них одинаковые названия. В течение многих месяцем я отгадывал все урочища в округе городища, часто ещё не видев его, уже одно это старожитное название доводило меня до него, что приводило в изумление жителей, которые говорили будто я здесь жил, или имею подробный план этой местности.

 

Ст. 269. Письмо №38

Научившись отгадывать названия всех урочищ на пол мили около городищ, я убедился в том, что все они были одного типа, обнаружив это явление во многих местах, я пришёл к выводу, что это явление было обычно для славян, и это можно назвать системою, а теперь вижу, что требуется всё заново доследовать.

 

Ст.271

К моему открытию, как я чувствую, будет много недоверия, ибо я недостаточно собрал доказательств. Но разве кто-нибудь ещё кроме меня прошел по этой широкой дороге? Мы имеем горы написанного про все части света, а вот номенклатуру своей земли собранное в одно целое не нашел никто.

Я получил эти имена, систематизировал их в правильном порядке и убедился в том, что они соотносятся с размещёнными в центре городищами и городками, что одна и та же система размещения этих именований характерна для всей обширности славянской земли. Эти открытия должны заставить учёных теперь иначе взглянуть на историю нашего племени и помочь им избегнуть новых вымыслов.

 

 Ст. 274

 Я говорю всем, что это не просто мои догадки, это догадки, которые возникают из моих исследований в течение многолетних путешествий. Эти исследования для меня самого открыли впервые закономерность возникновения географических названий на всех славянских землях, и это ещё больше увлекло меня на дальнейшие исследования.

 … Мои исследования, хотя не обещают мне спасения души и покоя на этом свете, от многих писателей, коих я могу задеть, но я могу пройти с ними до конца этим старожитным лабиринтом и сделать его лёгким для всех.

 

Письмо № 41

 В пятом столетии славяне имели религиозную систему языка и географии, что проявилось в обозначение однотипных в то время городков и урочищ. Обладая таким багажом географических знаний о древних названиях, теперь уже с циркулем в руках не затруднюсь в этом огромном пространстве и примусь исправлять всех своих и не славянских мудрецов, которые недооценили наших предков, да и меня, который вознамерился воскресить их память.

   Если бы предмет моего изучения находился в таких малых границах, которые мы находим в Греции, Голландии или Швейцарии, мы бы не смогли его уразуметь после десяти столетий нашей истории, но у славян сама протяженность и само разделение на многие королевства и княжества, не позволили уничтожить эту память старожитности и заменить все старые названия новыми.

 

Ст. 277

 … Не знаю, найдете ли в нашем славянском племени подобного стоика и упрямца, который бы, отказавшись от всех светских приличий, погрузился, подобно мне, в своем предмете! И потому неудивительно, что я, блуждая по лесам, полям и уединенным селам, не могу удовлетворять обязанностям светских обществ и дружбы.

Из Твери, где я имел несчастие потерять жену мою, с грустным сердцем направил путь в песчаную страну Веси, пересекаемую многими реками, впадающими в реку Мологу, и следовал до самого Белого озера. Здесь я осматривал и записывал городища и все прилегающие к ним имена, доказывающие, что Славянщина простиралась гораздо далее, нежели казалось почтенному Нестору.

Обозрев весь Колпинскую (в Ильинском погосте) Устюжского уезда и побывав в веси Егонской при устье реки Егны, впадающей в Мологу, по дороге собирал на мою карту городища, как грибы в благоприятствующую им осень. При устье Медведицы, впадающей в Волгу, кончилось кривицкое наречие, которое в Тверской губернии отличается от наречия псковского, новгородского и смоленского.

В последних трех губерниях перед «з» прибавляется «д», вместо «т» произносится «ц» — во многих выражениях. Например: дзе-ци — вместо дети, ходзи-це — вместо ходите, цебе — вместо тебе, пяцеро — вместе пятеро, шестеро и пр.

 В Тверской губернии «ц» заменяется буквою «ч», и обратно, например: чарь огонь — вместо царь огонь, чрица водица, или луцсе — вместо лучше. Таким образом, говорят и в Торопце, например: стоял на уличи и продавал рукавичи в Торопечке.

 В Белгородке, на правой стороне Волги, домоседы и даже бабы говорят языком весьма близким к книжному. Следовательно, сие книжное наречие не есть общее, но только принадлежит Мери (или Миру) и на западе оканчивается в Вязьме, где соединяется с кривицким или смоленским и простирается к Волоку Ламскому, принадлежавшему в древнейшие времена к Новугороду.

Одним словом, прислушиваясь к различным наречиям и соображая оные с историей, можно почти утвердительно сказать, что границы бывшего новгородского владения тверских князей на правление сей республики измеряются подобием наречий и близкого их между собою сходства.

В Москве Межевая канцелярия, находящаяся при Сенате, доставила мне весьма любопытные сведения. Поныне я нашел слишком 3000 городищ и множество названий весьма примечательных.

 

ВСЕ ЭТО ПРИВЕДЕНО У МЕНЯ В ПОРЯДОК, ОЗНАЧЕНО ПО МАСШТАБУ НА ЧАСТНОЙ КАРТЕ РОССИИ И ПЕРЕНЕСЕНО НА МОЮ ВСЕОБЩУЮ КАРТУ…

 

Городища множеством своим и распространением далеко на север и восток, без сомнения, должны обратить на себя внимание наблюдателя, тем более, что везде при них находятся названия древних славянских богов, сопутствующих оным и в Мере, и в Муроме. Достигнув в декабре истока Москвы реки, нашел я на самом деле (по предположению моему в «Сыне отечества») Калиновой мосток.

Следуя сим путем, был я в Старой Мери в Рузском уезде. Но по причине равнин и по недостатку древних названий не нашел я ничего соответственного колыбели меричей.

Следуя, однако ж, свидетельству Нестора, сказавшего «где седше, на котором месте, тако и прозвашася», надлежит думать, что городища, находящиеся при реке Мери в Костромской губернии, были собственностью меричей и причиною их названия.

Ростов едва виден посреди множества окружных городищ, и Мурома лежит не на своем древнем месте, ибо город сего названия находится на левой стороне Оки, а довольно значительная река Мурома, протекая в 20-ти верстах от сего места, впадает в Оку с правой стороны, в гористой стране, наполненной славянскими древними названиями и городищами. Набеги с востока на ослабевшую уже Русь без сомнения принудили жителей перейти чрез Оку на другое городище и закрыться широтою реки от восточных дикарей.

 

ОТКУДА ПРОИСХОДИТ НАРОД ГОЛЯДЬ! Какое это название? Надобно ли искать оного в Пруссии или с одним членом Московского Исторического Общества блуждать в Волыни и у голландских колонистов расспрашивать о голяди! Я сам родом из Волыни¹, и зная, что сии колонисты делают только хорошие сыры и полотно, не советую никому искать исторических объяснений в их мастеровых, но в окрестностях Москвы, где производилось победное пиршество истребления голяди. В семи верстах от города, при известном Коломенском селе, протекает речка Голядь, которая, обращая на 16-ти верстах своего течения 3 мельницы, впадает с левой стороны в Москву-реку, где находится семь городищ.

Речка сия называется Голядь в писцовых книгах 1623 года, а ныне имеет название Голедянки. Я осмотрел все уезды, чрез которые протекает река Поротва, и нигде не нашел подобнейшего названия, как под выше упомянутым Коломенским селом. Голяды, угрожаемые от востока суздальским князем, могли только удалиться к источнику Поротвы, ожидая на помощь смоленского князя, союзника их, владетельного князя Изъяслава; и в сем то месте, вероятно, были побеждены или взяты. Сему происшествию, описанному в истории, соответствуют могилы, в большом количестве находящиеся при реке Поротве близь деревни Панино и на старой Смоленской дороге.

Весьма трудно ныне найти связь в происшествиях XI и XII столетий, о которых древние летописи упоминают только повествовательно. Однако же, соображая сии происшествия и названия племен с местами, расстоянием, направлением и названиями, оставшимися поныне на земной поверхности, иначе нельзя полагать, как таким образом, что голяды, отделенные от Киева вятскими и северскими уделами, долженствовали составлять многочисленное поколение, принадлежащее великому князю, не различествуя наречием от мери, с которыми в сем отношении надлежит их почитать одинаково. Я много слышал о наречии муромском, но не быв в сем месте, не могу ничего сказать определенного.

Не доверяя первейшим славянским мудрецам, которым невозможно было познать столь великое пространство земли, не посвятив себя особенным исследованиям на месте, я делаю мои исследования, так сказать, на всяком шагу, приобретенные мною известия взвешиваю, сравниваю с общей Славянщиной, сколь мне удалось ее узнать, и сам удивляюсь СХОДСТВУ И ВЗАИМНОЙ СВЯЗИ ПРЕДМЕТОВ, находимых мною на всем пространстве.

СЛАВЯНСКАЯ ЗЕМЛЯ УПОДОБЛЯЕТСЯ ДРЕВНЕЙ КНИГЕ, КОТОРОЙ ЛИСТЫ РАССЕЯНЫ НА ПОВЕРХНОСТИ ЗЕМЛИ ПОД РАЗЛИЧНЫМИ НАЗВАНИЯМИ. СОБИРАЯ СИИ НАЗВАНИЯ И СООБРАЖАЯ ПО ИЗВЕСТНЫМ ПРАВИЛАМ, МОЖНО ВОЗОБНОВИТЬ КНИГУ И СДЕЛАТЬ СНОВА УДОБНОЮ ДЛЯ ПОНЯТИЯ ОНОЙ. ВСЕ, ЧТО НАХОДИТСЯ ТЕМНОГО В ДРЕВНИХ ЛЕТОПИСЯХ, ПОВЕРЯЕТСЯ НА ЗЕМЛЕ. 

Многократные перемены в разделении разных округов, беспрестанные переходы из одного княжества в другое в древние времена, а впоследствии возрождение новых городов столько спутали нашу номенклатуру, что древнейших названий, иногда принадлежавших целым обширным племенам, надлежит отыскивать при какой-нибудь мельнице или искать на планах между так называемыми пустошами.

 так, неудивительно, что наша ученость, по многим другим отношениям заслуживающая сие название, в подобных случаях признавала свое неведение или наугад выводила странные и неудовлетворительные заключения. Я также могу ошибаться подобно другим, с тою только разницею, что я всем происшествиям нахожу причины дома, которых тщетно другие ищут на далеких распутиях и за всеми границами. 

Все чужестранное не могло долго существовать между нами, исчезло как чужое, немилое, и, будучи малым, растворилось в большом. Кто найдет следы варягов, колбяков, изгоев в Новегороде? Кто узнает торков, по наречию и наружности поселенных в нынешнем Тарашанском уезде? Та же судьба ожидает каров, или карелов, переселенных в Тверскую губернию. 

Но пограничные иноплеменники не так скоро исчезают. Чудь возле Копорья поныне сохранила свое наречие, отличное от поколения финнов, их соседей; мордва, черемисы и чуваши не переменились от времен Нестора.

Должно заметить, что у сих иноплеменных не существует на земле ими обитаемой собственных имен, сходных с их названиями, как то рек и урочищ. Равно и у западных наших соседей не имеется рек Свеоны, Ливы, Куры, Летувы, Женайты, Прусы, Саксоны, Тайчеры и т. п.

Я знаю, что я виноват пред многими почтенными особами в том, что не писал к ним; но род моих занятий и кружение по проселочным дорогам лишает меня и времени и удобности к частой переписке, и поэтому прошу Вас извинить меня пред ними.

Ваш, Милостивый Государь, и проч. Зориан Доленга Ходаковский

Стр. 294.

Зарыян Далэнга-Хадакоуст

 Устремляя глаза на Запад, к Вероне, за Государем Императором, еще раз пересмотрел карты мои всех областей, склоненных к той стране, и нашел незамеченные доселе прилагательные названия славянским городкам. Все исчисляю вместе; у меня же они внесены в 4 томах «Сравнительного словаря» по порядку имен².

Приближается решительное время для меня, и какое-то внутреннее беспокойство овладело мною. Я ободряюсь единственно мыслью, что мои труды находятся под рукою, которая управляет согласно умом и совестью человеческою, под рукою сильною и, осмеливаюсь прибавить, братнею, т.е. не иноплеменною.

Ваше Сиятельство! позвольте мне объясниться с Собою откровеннее. 

Человек, постоянно трудившийся несколько лет для истины исторической, может быть для славы своего племени и со временем в пользу политическую Вашей Империи (ибо кто угадает будущее!), за сию мысль, не известную ни классикам, ни историкам, неужели не заслужил Вашего доверия, благосклонности и непосредственного от Вас наставления? Наставления, которое бы я свято исполнил.

Россия не родила меня. В сем втором для поляка отечестве мог я по новости блуждать, и что действительно случилось. Я вверил мои мысли одной Вашей Знаменитой Особе, и после сколько людей такало над моим планом действительно, или по форме. Искренно сознаюсь, что это случилось хотя и против желания моего; однако ж на первый раз был я благодарен за сию апробацию теоретическою, bona fide³, ибо никто не знал еще на практике.

Будем говорить по-человечески и скромно. Мне кажется, что сей материи не следовало являться более в многолюдном обществе, ибо сие дело не сеймовое, отнюдь не элементарное и еще не оконченное, не может подлежать всемирным рецензиям, по крайней мере, из предосторожности, чтобы впоследствии не затруднили мне входа в значительную часть славян немецких.

Свыше того, что меня занимает ужасная громада книг, бумаг, планов и утомляет обширность земли, еще бог дал мне сонм протекторов, благодетелей, ничего не сдержавших, которые по приличию, но безжалостное имели право ожидать моих доне­сений, корреспонденции, или упрекать меня за сие упущения. Бога ради! Как успевать одной голове, принадлежащей бесчисленным и не одноправным господам!

Я хотел одного иметь отца в Особе Вашего Сиятельства, и каковым-то роком подвернулся отчиму Н.М. Карамзину, который ради своей «Истории» не желает моих успехов⁴. Но это не сбудется! Он должен пережить свою мнимую славу, или вторично принять труд и все переделать.

Да не думает мой отчим, что я лентяй и бесполезный. Я скоро докажу, что напрасно он лишает старую Русь трех великих областей к востоку, и что он худой археолог! Сего гаскона⁵ попрошу я на Гуляй-городок под Серпуховым и с неподвижного места славян пойдем обозревать все достояние, ибо его «История» весьма слаба, воздушная по части географии и ногами не достает земли.

Да пособим все вместе этому недостатку; честь Государства и наша того требует!

Еще одно скучное обстоятельство тяготит подобно Шемякину суду на моем деле: 13 июля, препровождая мое донесение к Вашему Сиятельству, тогда же писал я к Его Превосходительству В.М. Попову, что прежний рапорт мой из Новагорода есть плод неудачный, плод формы или лучше боязни, чтоб не прослыть празднующим. Проехавши по одному Волхову до зимы, что мог я писать? Накопилось несколько доброго, а более всякой всячины. 

Впоследствии, обогатившись замечаниями пяти губерний и южными планами, я все исправил и внес во вторичное донесение, которое по той причине назвал я первым донесением, действительно за 1-ю четверть России. По прошествии пяти месяцев, ныне опять я внес и тут перемены, какие представлялись мне необходимыми. 

В НОВЫХ ПРЕДПРИЯТИЯХ КТО СЧАСТЛИВ У БОГА, ЧТОБ ПОСТИГАЛ УМОМ НЕВИДИМОЕ И ЗАКРЫТОЕ ВЕКАМИ? Неудачи и первоначальные погрешности мы видим не только у ученых, но и в праведных мужах.

Положившись на почтеннейшего Василия Михайловича [Попова], тогда я не писал подобного рассуждения. Мне казалось довольно того, что я сам не признаю совершенства в новгородском шумном произведении и что могу оное уничтожить.

 Ныне чувствуя, что оно может быть подхвачено или перетолковано ко вреду моему, вторично доношу, что сие донесение новгородское находится под хером, оно неважно и мною оставленное. Да не будет духа прозекуции в святилище просвещения и истинной мудрости! Прибегая к Вашему Сиятельству с такою исповедью наедине, я чувствую облегчение в моих смутках и какой-то тягости душевной.

Окончу прошением, дабы Ваше Сиятельство по врожденному Панскому великодушию защитили и поддержали меня, во всяком случае, ибо со мною все можно сделать, как с сердцем тому умоляю Ваше Превосходительство почтить меня своим уведомлением до истечения месяца, чего должен ожидать отчаянный Словенин.

Если же будет угодно всем, и Государю Императору, чтобы сие начатое было доведено до конца, то я, не переменяя прежнего счёта пособий денежных со стороны Правительства, на который я приглашу хорошего сотрудника, буду просить увольнения впредь от подробных донесений обо всем, ибо сей предмет древний древним образом можно только получить. Он вовсе неспособный для донесений по третям. 

Письмо, приложенное в Эдинбург (в Шотландию) к моему земляку, приятелю  любителю наук, г. Кристину Лях-Ширме³, я отдаю на распоряжение Вашего Превосходительства. Как только в Зимнем Дворце ударит час дальнейшего путешествия моего, то сие письмо пусть отправится на почту. Посредством моего приятеля, знакомого со многими, имеющими связи в Бенгалии, я желаю справиться, нет ли на берегах Инда и Гангеса чего подобного славянскому городству.  

Примите, Ваше Превосходительство, мое глубочайшее почтение и преданность, с которыми честь имею быть Вашего Превосходительства, Милостивого Государя покорнейшим слугою Зориан Долуга Ходаковский

Москва, 13 липца 1822.

 

Зарыан  Далэнга-Хадакоуст

 Жена моя, о которой сказывал я Князю, есть Констанция Флеминг, дворянского рода, известного в Польше по Флемминге, министре финансов Герцогства Литовского², бывшем во время Августа III, и дочери его Изабелле в супружестве с кн. Адамом (отцом) Чарторийским. Жена моя не происходит от сего вельможи в прямой линии и потому небогата.

Она, отдавши мне свою руку, участвует и в моем предприятии. Я пользуюсь тою выгодою, что жена скорее успевает с сельскими женщинами в рассуждении преданий и обрядных песней, перед нею уступает застенчивость деревенская, которая столько, по моему опыту, бывает затруднительною для исследователя мужчины. Притом же жена моя умеет сама приуготовить кушанье, печется обо всех потребах, в отсутствии моем сберегает мои книги и материалы, при своем хозяйстве и трудолюбии предохраняет меня от многих издержек, и я, ничем не озабочен, имею целое время для моего предмета. Ежели б не служил я в польском войске, не испытал бедствий войны и не имел теперь утешительного сотоварища, то наверно не отважился бы бродить по нашему Северу угрюмомому. Он не прельщает, как Авзонская страна³.

 

Ваше Превосходительство изволите знать, что мне нужно Открытое письмо, подорожная по целому Государству, по путям почтовым и переселочным, и к обеспечению моей особы между черным народом небесполезно было бы дать мне мундир Учебной Виленской округи и какое-нибудь клеймецо на груди, ибо здесь говорят мне, что сие весьма нужное по отдаленным уездам, как таинственный талисман, который предохранял бы от всякой напасти. Пять лет, пожертвованных мною в пользу общую, может быть, стоят сей награды христианской.

Я счастлив, что глубокое почтение и преданность, которые ношу в моем сердце для Вас, имею случай изъявить при сем Вашего Превосходительства покорнейший слуга

3. Д. Ходаковский Санкт-Петербург,. 11 июня 1820.

 

 

 

 

БРОКГАУЗ И ЕФРОН. Городище. Городища

– bibliotekar.ru/beg/211.htm

 

ГОРОДИЩА. — Городищами называются в России и в других славянских странах места бывших городов, укреплений, замков, святилищ, обозначенные окружающими или защищающими их валами и рвами. Слово «городище» составлено по аналогии со словами «селище», «дворище», «монастырище», также «пожарище» или «пепелище», «(по)боище» и др.; как те означают места бывших селений, пожаров и т. п., так и «городище» употреблялось с давних пор для обозначения места бывшего города, а иногда — лишь укрепления, сторожи, замка и т. д. Синонимами «городища» являются в русском языке «городок», «городец».

 

Стоит только взглянуть на подробную карту России или просмотреть «Списки населенных мест» по разным губерниям, чтобы убедиться, как часто встречаются у нас эти три названия («Городище», «Городок», «Городец») в наименованиях сел и деревень. Каждое такое название позволяет сделать почти всегда безошибочное предположение, что около такого селения находится древнее Городище, или по крайней мере, следы его.

Иногда в народе употребляются также названия: «валы», «окоп», «батарея», или — в случае высокого положения — «гора»; иногда с каким-нибудь именем и прилагательным, основанным на предании или на внешнем виде, напр. «Княжа гора», «Татарская», «Высокая», «Вздохнигора». Иногда подобный эпитет прилагается к названию «городище» и «городок», например «Чудское», «Татарское», «Попово», «Микулино», «Богатырское», «Чертово», «Киян-городок» и т. п.

 

В западных губерниях «городища» называются иногда «замковищами», «замчищами» («Палеево замковище» в Васильковском у.); на юге им дают иногда название «майданов»; в других местах некоторые из них называются курганами; по Вятке несколько Городищ известно под названием «шиханов» и т.д.

 

У западных славян они называются сходно: grodziszcze (польск.), hradi?t? (чешcк.), hrod?i??o (луж.) и т.п.

 

Названия эти встречаются еще и теперь во многих местностях Германии, где живут или жили некогда славяне, и иногда почти в неизмененном виде (напр., Grodzisko — 11 деревень и имений в Познани, Grodzisken, Grodtken — в Кенигсбергском округе, Groditz, Groeditz и т. д.), так и в более искаженном, германизированном — (Graz, Stargard, Grötzsch, Garz, Radeberg, Radensdorf, Göritz и др.).

 

У немцев Г. известны под именем «круглых валов» — Rundwauml;lle, а также под названиями: Opfer-, Ring-, Burg-, Borsch-wall, Schloss-berg, altes, wüstes Schloss, Burgwerder, Burgert, Heiden-, Hussiten-, Tartaren-, Schweden, Franzosenschanzen etc.

 

В большинстве случаев народ ничего не знает о происхождении и значении Г., объясняет их, по аналогии, как батареи, окопы, шанцы, и относит их к тем войнам, о которых сохранилась память в народном предании, т.е. к позднейшим, напр. к французскому походу 1812-13 гг., к польским или шведским войнам, к борьбе с татарами; в Германии, местами — ко временам гуситов или язычества и т.д. Кое-где, однако, сохранились и другие предания, связывающие возведение Г. с некоторыми историческими личностями: в Западном крае, напр., с королевой Боной (женой короля Сигизмунда I) или с князьями Островскими, Огинскими, Олельками и др.; в Малороссии — с Палеем и другими казацкими предводителями, в Тобольской губ. — с Кучумом, Ермаком — или же с языческим культом («Чортово», «Бесово» и т. д.).

 

По своему положению, устройству, величине Г. могут быть сведены к нескольким типам.

Один из довольно распространенных и характерных типов — это Городища на возвышенном, крутом берегу реки, особенно на мысу, т. е. на выступе между рекой и ее притоком, ручьем или оврагом. Защищенное естественными крутыми склонами с двух (иногда и с трех сторон), такое место нуждалось только в ограждении валом и рвом (или двумя-тремя валами) с более доступных сторон.

Площадь такого Г. представляет обыкновенно округленную или овальную форму, иногда треугольную или четырехугольную.

Некоторые из таких Г. служили, по-видимому, местами для поселений с древнейших времен, как на то указывает толщина покрывающего их культурного слоя со множеством костей животных (остатков трапезы), черепков посуды, углей, костяных, реже каменных и металлических орудий, украшений и т.д. 

В других случаях обстоятельства вынуждали устраивать Г. на менее защищенных природою местах, на холмах, в лесах, на полях, в низинах, болотах, на озерах. Г. в болотах много у нас в Западном (Белорусском) крае, а также в Германии.

Иногда приходилось делать для Г. искусственный фундамент или насыпь — из свай, наваленных стволов, камней. Это было констатировано для некоторых Г. в Северной Германии; но относительно русских имеются лишь слабые намеки на нечто подобное.

Ограда большинства Г. сделана из земли и представляет вал (одиночный, двойной или тройной) — прямолинейный, дугообразный, овальный, круглый, округленно-четырехугольный, треугольный, обыкновенно огораживающий одну более или менее ровную или холмистую площадь (на одном уровне с окружающею вал местностью или несколько выше); иногда же площадь эта подразделена валом на две, или к главному Г. примыкает одно-два побочных, также огороженных валами, или же имеются еще какие-то выступающие наружу неопределенные валы.

 

Ширина валов около 2 саж. (4-1), вышина иногда до 2-х, даже до 6 саж., но большею частью менее, около сажени или 2—1½ арш., иногда и того меньше, что можно объяснять уменьшением и сглажением от времени (от размыва, распахивания и т. д.). Вследствие тех же причин часто и рвы представляются малозаметными, а иногда и совершенно сглаженными. Вал не всегда имеет одинаковую высоту в различных своих частях, что иногда также может быть объяснено влиянием времени, а иногда, как в случае кокошникообразного вала (понижающегося к концам), устраивалось намеренно. 

В валу часто не замечается никакого перерыва, но нередко есть «ворота», «взвоз», «спуск» или же имеются два входа один против другого (например один на север, другой на юг). Перед входом у некоторых Г., особенно окруженных болотом, можно заметить следы свай, т. е. моста; есть вероятность, что многие Г. были защищены еще деревянным забором или частоколом; на это указывают иногда обильные остатки угля и обгорелого дерева, попадающиеся не только на площади, но и на валах, и происходящие, очевидно, от пожарища.

Материал валов — обыкновенно чернозем; но бывает и другого рода почва — глина, песок, торф; попадаются Г., сложенные из камней без всякого цемента, именно на каменистых высотах (в Богемии, Южн. Норвегии, Сев. Германии), а также — из сплавленных кусков базальта, долерита и других легкоплавких горных пород, связанных между собою глазированною массою. Такие валы из жженых или сплавленных камней (vitrified forts, verschlackte Steinwälle, forts brulés) известны в Шотландии, в некоторых местностях Франции (Бретани, Нормандии), в Богемии, Саксонии (в области лужичан). До настоящего времени еще не установлено окончательно, было ли вызвано это плавление и глазурование случайною причиною (пожаром деревянной ограды) или оно производилось намеренно, в целях лучшего укрепления каменного вала. Многие исследователи (Williams, Virchow) склоняются к последнему предположению.

Величина Г. весьма разнообразна; есть такие, что на площади их едва может поместиться небольшая хижина, и есть другие — обнимающие 10 и более дес.; более обычные размеры — от 70 до 1000 шагов в окружности и от 20 до 100 шаг. в поперечнике, так что на площади такого Г. могло поместиться 5-10 или даже несколько десятков жилищ, и в случае надобности скопляться сто и более (до 1000) вооруженных защитников.

 

ГЕОГРАФИЧЕСКОЕ РАСПРОСТРАНЕНИЕ Г. ВЕСЬМА ОБШИРНО.

Уже давно было известно, что они распространены от Камы и Вятки до Рейна; но теперь дознано, что они встречаются и далее; на В. — в Западной Сибири, на З. — во Франции, Шотландии, на С. — в Норвегии, на Ю. — в Боснии, Сербии.

У нас в России некоторые Г. упоминаются уже в «Книге Большому Чертежу», другие указываются путешественниками XVIII века; но более определенное представление об их распространении и численности получилось лишь с тех пор, как их стали искать образованные и подготовленные наблюдатели.

 

В России первым таким исследователем явился ученый поляк Зориан Доленга Ходаковский (Адам Чарноцкий), который объехал и обошел несколько губерний Средней и Западной России и собрал лично и через расспросы сведения о значительном числе Г.  Он пришел к заключению, что число Г. должно быть громадно и что на пространстве от Камы до Рейна их было до 40000, или, средним числом, одно Г. на 1 квадр. нем. милю.

Лично Ходаковскому, из собственного наблюдения и из расспросов, было известно, однако, едва ли более1000 Г., и каждый наблюдатель после него, собирая сведения по известной губернии, находил целые десятки новых, неизвестных ранее Г.

Особенно много для определения численности Г. было сделано у нас Д.Я. Самоквасовым, который сам осмотрел многие из них, во многих производил раскопки, а также собирал о них сведения. Для одной Черниговской губ. ему удалось найти 150 Г., которые и были нанесены им на карту губернии. Затем он получил сведения о Г. в Курской, Полтавской и Киевской губ., где число их (вместе с Черниговскою) доходит до 600.

 

Пользуясь, главным образом, данными Самоквасова, чешский ученый Пич мог насчитать для России 1430 Г., а для стран Средней Европы, пользуясь другими данными, следующие числа: Польша — 213, Померания — 84, область древних лютичей и бодричей — 154, область сербов-лужичан — 252, Богемия — 130, Моравия — 16, итого 849, а с Россией — 2279 Г.  

В это число не вошли Г. южных славянских стран по неимению о них сколько-нибудь точных данных, хотя есть отрывочные сведения о существовании Г. в Крайне (на Саве, около Лайбаха, до 20), в Сербии, в Боснии, о порядочном их числе в Нижней Австрии и т.д. 

С другой стороны, и для вышеозначенных стран указанное число Г. является, несомненно, далеко не полным, что видно уже из того, что каждый последующий исследователь в каждой области насчитывает их больше, чем его предшественники. Так, для Волынской губ., на III Арх. съезде в Киеве (1878). Рогге указал на 12 Г., но по данным, собранным после того Центральным статистическим комитетом, их оказывается там 158; о Минской и Могилевской губ. до последнего времени было мало что известно в отношении Г., а по данным статистич. комитетов их оказывается в Минской — 209, в Могилевской -144.

 По Вятской губ. было известно всего каких-нибудь 15-20 Г., а по новейшим исследованиям А.А. Спицына их набралось 94; по Тобольской губ. знали о каких-нибудь 2-3, а по новейшему списку г. Словцова их оказывается там 77.

В Германии Шустер в 1869 г. мог насчитать всего 350 Г. (или «языческих укреплений». Heidenschanzen; как он их называл), тогда как новейший исследователь Бэла (Веhla), в 1888 году, определяет их число для одной Восточной Германии (Саксонии, двух Мекленбургов и Королевства Пруссии) в 1100.

Если же мы примем во внимание, что многие из древних Г. наверное совершенно разрушились, так что и память о них в народе исчезла, другие, вошедшие в состав разросшихся впоследствии городов [Не подлежит сомнению, что на месте многих нынешних городов — Москвы, Киева, Чернигова и т. д. — были в глубокой древности «городки».], также утратили свой вид и исчезли из народной памяти, третьи, особенно в глухих лесных местностях России, остаются еще неизвестными — то мы неизбежно придем к заключению, что в действительности число таких земляных сооружений в древности должно было быть еще значительно больше. Самоквасов допускает для России до5000 Г., и это число, может быть, не преувеличено.

Несомненно, однако, что сохранившиеся городища не все принадлежат одной эпохе и одному народу, и было бы весьма важно подвергнуть их обстоятельному изучению в целях определения их древности, принадлежности тому или иному народу (или последовательно — нескольким), а также и их значения (или назначения).

Средством для того могут служить: сравнение форм, местоположения, распределения Г., собрание всех относящихся до них исторических свидетельств и народных преданий, сопоставление местных хорографических и топографических названий, раскопки площади Г., изучение находимых в них предметов, а также и раскопки ближайших курганов, древних кладбищ, свайных построек. Покуда в этом отношении сделано еще очень мало, но кое-что уже добыто и должно быть принимаемо во внимание. Оставляя даже в стороне новейшие (нынешнего или прошлого столетий) батареи, шанцы, окопы, легко определяемые по их устройству, помещениям для артилл. орудий и т. д., можно без труда выделить и вообще все укрепления, устроенные после знакомства с пушечным делом.

 Уже Грабовский (Фундуклей) в 1848 г. отметил, что в Киевской губ. народ обыкновенно отличает круглые и полукруглые сооружения от четырехугольных, снабженных иногда еще отдельными площадками по углам, и называет первые — «городищами», а последние — «замковищами»; и действительно, по мнению Грабовского, «замковища» во многих случаях были польскими замками (не в западном смысле, а просто лачуги с хозяйственными пристройками, окруженные валом и рвом).

Проф. В.Б. Антонович (на III Арх. съезде в Киеве) указал, что в Юго-Западном крае следует различать Г. позднейшие, XVI-XVIII век., служившие оградою замкам, от древнейших, великокняжеской эпохи.

Эти более древние Г. также относятся к весьма различным эпохам, что доказывается сравнением находимых в них, случайно или путем раскопок, предметов, а отчасти и историческими указаниями. Так, известно, что в Сев. Приуралье у местных инородцев, особенно у югры, многие городки существовали еще в XVI-XVII вв., когда они были взяты и разрушены русскими. На юге попадаются Г. (как, напр., у с. Г., на берегу р. Рати, в Курской губ.), в которых находят серебряные и бронзовые кресты, образки, татарские монеты и которые, очевидно, существовали в татарскую эпоху, в XIII-XVI вв. 

Еще большее число их относится к дотатарской эпохе, хотя опять-таки к различным векам. Так, в Казанской губ. мы встречаем значительное число болгарских Г., многие из коих существовали еще в XIII в., как на то указывают исторические данные.

К тому же времени относятся, по-видимому, и некоторые Г. Вятской губ.; но большинство их древнее, относится к древневотской и чудской эпохе, а иные уходят еще далее в глубь веков, каковы, напр., так наз. «костеносные» — обильные костями животных и костяными изделиями, хотя относящиеся уже к началу металлической эпохи для этого края, судя по находимым здесь тиглям и — правда, немногим — металлическим медным изделиям. 

Примером Г., запустевшего в дотатарскую эпоху, но уже после принятия христианства, может служить на юге России так называемая «Княжа гора» на берегу Днепра, Каневского у., где было найдено множество крестов и образков, свинцовая печать митрополита Кирилла II и др.

Чаще встречаются Г. дохристианской эпохи, не представляющие никаких следов христианства и заключающие в себе различные железные, бронзовые и серебряные предметы (орудия, оружие, украшения), сходные с теми, какие находят и в ближайших курганах. Иногда в Г. попадаются и монеты, позволяющие установить точнее эпоху, как напр., восточн. диргемы (IX-Х вв.), римские монеты императорской эпохи (I -IV вв. по Р. Х.). и друг.

Различаясь по эпохам, городища разнятся также по своим строителям и воздвигались, несомненно, различными народами. 

Ходаковский полагал, что городища как в России, так и в Германии были насыпаны славянами; он склонен был даже приписывать славянам Г. Севера, Вологодской, Пермской и других губ.

Но уже Шёгрен заметил, что многие Г. народ приписывает там чуди, финнам, а последующие наблюдения показали, что Г. идут далеко на В. и что среди них можно различить принадлежавшие различным народностям — болгарам, вотякам, чуди, югре и еще более древнему населению начала металлического века. 

Подобным же образом в Германии строителями Г. считали прежде германцев, иногда — кельтов, аваров, даже римлян; но позже стало выясняться, что большинство их относится к славянской эпохе. Лишь, а затем особенно Вирхов [Так в издании 1890 г. — Ред.] доказали это историческими данными, географическим распространением, изучением содержания городищ и сравнением его с содержанием могильников.

Характерными особенностями славянских Г. в Германии являются: глиняная посуда без ручек, украшенная орнаментом из кольцевых (идущих вокруг сосуда) волнообразных или прямых линий, также точек, вдавлений ногтем, а на дне (плоском или вдавленном) — с штемпелями в форме креста (свастики), звезды, лучей, колеса и т. п.; сравнительное обилие железа (топоры, ножи, наконечники копий и стрел, пряжки, удила и пр.); присутствие иногда монет VIII-XIII веков и т.д. 

Кроме славянских Г., в Северной Германии встречаются и другие, с остатками иной культуры, которая замечается иногда и в глубоких слоях славянских.

Эта культура характеризуется сравнительной редкостью железа, отсутствием монет, присутствием изделий из бронзы (наконечники копий и стрел, кельты, булавки, кольца и т. д.), из кости (стрелки, молотки), из камня (кремневые ножички, каменные молотки) — и глиняной посудой другого типа, толстой, черного или желто-красного цвета, с примесью камешков, гравия, часто с ручками, без орнамента или с треугольным и рубчатым.

Обе культуры выказывают обладание прирученными животными (лошадь, рогатый скот, свинья, собака, овца, коза) и знакомство с земледелием (зерна пшеницы, ячменя, овса, ржи, бобов). Вторую, более древнюю культуру некоторые исследователи приписывают германцам, которые были оттеснены славянами, а впоследствии (но уже обладая другой, более совершенной культурой) снова подчинили их.

Бэла различает (в Саксонии) три категории городищ: чисто славянские, смешанные германско-славянские и чисто германские. Некоторые Г. в Саксонии, Богемии и других частях Средней Европы, может быть, принадлежат даже кельтам (как в Шотландии, Бретани и т. д.); к таким некоторые исследователи склонны относить каменные и сплавленные Г., хотя последние встречаются и в области лужичан.

В некоторых Г. были найдены золотые и серебряные варварские монетки, считаемые за кельтские. Следует заметить, что многие древние городища служили иногда и впоследствии в качестве временного укрепления, стоянки, сторожи, для построения на них церквей, жилищ и т. д., а на некоторых имеются и в настоящее время часовни, церкви и др. постройки.

В поверхностном слое Г. нередко попадаются новые монеты, солдатские пуговицы, штыки, жестянки, осколки стекла и т. д.; народные предания также свидетельствуют, что Г. пользовались в последующие времена, на юге России — казаки и татары, в Западном крае шведы, поляки, в Германии — военные отряды в период Семилетней войны.

В иных Г. можно явственно констатировать следы пользования ими в течение двух более различных эпох. Так, напр., в Дьяковом или Чертовом Г. на Москве-реке, близ с. Коломенского, имеется глубокий (до 2 саж.) культурный слой, поверхностная часть которого заключает в себе предметы XVII в. (напр. обливные кирпичи от постройки, бывшей здесь при Алексее Михайловиче); затем идет слой, в котором гг. Самоквасов и Сизов нашли множество черепков, железные и костяные орудия, бронзовые гривны и пряжки (одна с эмалью) и т. д., относящиеся к докурганной эпохе, примерно V-VI вв.; наконец, в глубине, в культурном слое, отделенном от верхнего малосодержательным пластом, были встречены следы еще более древней культуры, по-видимому, начала металлического века.

 

ЧТО КАСАЕТСЯ ДО НАЗНАЧЕНИЯ Г., то по этому вопросу высказывались и высказываются различные гипотезы. 

В прежнее время видели в них священные места, заключавшие в себе храмы, идолов или представлявшие ограды, в которых приносились жертвы и совершались богослужения. У нас такая теория была развита особенно Ходаковским, ссылавшимся на то, что внутри Г. часто тесны и неудобны для жилья; сами названия их указывают иногда на язычество, или около них имеются урочища с подобными названиями (Святоград, Белград, Славгородка, Белые Боги, Черный город, Чертово городище).

С другой стороны, их нельзя считать за укрепления, так как они разбросаны всюду и даже в таких местах, где едва ли были войны; нельзя признавать и городами, потому что они относятся большей частью к той древнейшей эпохе, когда городов у славян еще не было.

Теория Ходаковского разделялась Погодиным, отчасти Срезневским, Киркором; за границей подобная же теория была развиваема Шмалером, Шафариком, Фёдишем и др.  

Но у ней оказались скоро и противники, доказывавшие, что многие Г., если не все, служили yкpеплeниями, крепостями, защитою от неприятельских нападений.

Такой взгляд разделялся у нас Калайдовичем, Даниловичем, Грабовским; в Германии и Австрии его развивали Прейскер, Шустер, Касицкий, Фридель, Елинек, Мух, Гизебрехт, Шуман, Клемм, Вутке и др., причем некоторые увлекались до того, что отыскивали в группах Г. правильные системы укреплений, ряды оборонительных линий и т.д. Значение временных укреплений или убежищ приписывается Г., в Германии, по-видимому, до настоящего времени; это мнение разделяет и Вирхов.

Иные старались примирить различные взгляды тем, что, признавая религиозное или священное значение Г., допускали, что они могли служить иногда и для других целей (Котляревский, граф Тышкевич и Корсаков).

Новая теория, видящая в городищах не что иное, как оставленные города, развита с особенною подробностью Самоквасовым.

Впрочем, уже раньше многие исследователи стали убеждаться в невероятности утверждения Шлёцера, будто до середины IX столетия в России не было ни одного города. Уже Шафарик представил ряд соображений, из которых истекало, что не только в начале IX в., но даже в V-VI вв. славяне жили не в одних разбросанных селениях, но и в укрепленных городах, и что многие города были также у пруссов, латышей и литовцев.

И.Д. Беляев пошел далее и высказал взгляд, что славяне, будучи пришельцами, селились преимущественно городами и подле городов, под их защитой, и так много настроили городов в русской земле, что соседи их на северо-западе, жители Скандинавии, иначе не называли Россию того времени, как «страною городов» (Gaardariki).

Один иностранный, так называемый Баварский географ IX в., насчитывает двадцать славянских народов, имеющих до 4000 укрепленных городов; о «многих» или «большом числе» городов у славян упоминают и арабские писатели Х в.

 

Все это позволяет заключить, что у славян, в частности у русских, города были многочисленны, что многие из них уже по одной этой многочисленности должны были быть небольших размеров и что остатками этих городов могли быть многие из давно запустелых теперь Г. 

Слово «городище» употреблялось у нас издавна (напр. в «Книге Больш. Чертежу») для обозначения места бывшего города.

Раскопки Г. открывают следы не храмов, жертвоприношений, а жилья.

Расположены Г. обыкновенно по рекам, озерам, вблизи ключей, вообще около воды, как и поселения вообще.

Размеры их в большинстве случаев вполне соответствуют размерам небольших поселений и не меньше определенных, напр., Костомаровым для псковских пригородов (400-900 шагов в окружности), или древнейшей крепости в Путивле (около 500 шагов), или каменной Ладожской крепости, заложенной в1116 г. (400 шагов) и т. д.

Наконец, около большинства Г. имеются группы курганов, указывающие на бывшие здесь, иногда в течение долгого времени, поселения, причем предметы из этих курганов часто (хотя и не всегда) сходны с предметами из ближайших Г. 

Эти многочисленные города не следует, впрочем, сравнивать с городами в нашем смысле: «городом» в старину называлось всякое огороженное валом, тыном, стенами жилое место, служившее укрепленным центром известного, более или менее значительного поселения.

Теория Самоквасова была встречена сначала возражениями; против нее высказывались Погодин, Калачов, Бычков, Срезневский, Савваитов; но потом с нею примирились, а Пич познакомил с нею и западных ученых, подтвердив ее, со своей стороны, данными и наблюдениями из западно-славянских стран.

Г. Самоквасов не отрицает, впрочем, что в некоторых случаях города могли заключать в себе священные предметы и быть местами общественных богослужений или жертвоприношений. Что известный священный характер мог связываться с некоторыми Г., в пользу этого приводит многие доводы новейший немецкий исследователь, Бэла, склонный даже признать за Г. этот характер по преимуществу.

Он указывает на неудобства постоянного жительства во многих Г., лишенных колодцев, иногда даже стоящих довольно далеко от воды, к тому же тесных и иногда не представляющих никаких стратегических преимуществ по сравнению с соседними местами.

В них не встречаются следы печей, да и из вещей не находится часто ничего, кроме угля, золы и костей.

Что около городищ встречаются часто курганы или кладбища, это скорее доказывает религиозное значение Г. (как и позже хоронили около церквей); притом поблизости Г. могли быть и поселения.

Замечательно также, что народ в Германии (немцы и славяне) связывает со многими Г. разные суеверные представления, легенды, даже имена языческих божеств.

На некоторых Г. растут какие-то целебные травы; вблизи других имеются священные или целительные ключи и колодцы; посещение известных Г. в определенные дни года помогает от некоторых болезней; есть Г., называемые даже прямо святыми, напр. das heilige Land bei Niemisch лужичан, «Svente Wustrow», т. е. Святой остров — в Мекленбург-Шверине.

 

Происхождение некоторых Г. объясняется мифами (напр. великанша обронила землю из своего передника); на других — ночью бегают белые кони, горят синие огни, или ходит «дикий охотник», или там живут «проклятые девы», или там жили (и живут еще) карлики. Некоторые Г. называются волшебными или заколдованными (Gückelsberge). Весьма распространена легенда, что в Г. скрыты сокровища, что там есть подземные ходы, находится золотое яблоко, золотой шар, престол, колыбель, есть медные мосты или что туда провалился замок, церковь с колоколами, которые еще звучат иногда под землею, и т. п.

 

Относительно многих Г. сохранилось также предание, что около них был лес, священная роща, и около некоторых действительно находили в земле следы крупных стволов дуба, липы; вблизи других Г. были найдены большие камни с чашевидными ямками (Näpfchensteine); наконец, в названиях иных Г. слышатся намеки на имена известных божеств, напр. Radegast, Ostro (от Ostara?), Wantewits (Святовид?), Harkenwall (Herke?).

Достойно также замечания, что на многих Г. были воздвигнуты христианские церкви или часовни, из коих некоторые еще стоят, но большинство известно только по преданию. В некоторых Г. были найдены посередине следы намоста из каменных плит, иногда даже со следами глины, указывающего скорее на жертвенник, чем на простой очаг. Уголь, зола, кости, черепки, даже украшения, монеты, предметы вооружения совместимы и с местом, где приносились жертвы богам, куда собирались для религиозных празднеств, судбища, народных советов, а может быть, и для охраны святилища от нападения. Урны с пеплом также говорят скорее в пользу священного характера места; кроме того, вблизи некоторых Г. были найдены бронзовые небольшие идолы, а около одного — маленькая бронзовая колесница. 

 

 

Наконец, весьма веским доводом в пользу религиозного значения Г. являются свидетельства Сакса (Saxo), Гельмгольда, Дитмара, Адама Бременского о славянских храмах и идолах в Арконе, Гарце, Ретре, причем специальная археологическая комиссия с известным археологом Лишем во главе могла идентифицировать храмовый город Карентию с Г. близ Гарца, а священный город Аркону — с полуостровом Wittow, окруженным с 3-х сторон морем и с четвертой — валом, на котором еще недавно были заметны следы ограды, а в одном месте — перерыв, как бы ворота. Раскопки не дали здесь ничего, кроме угля, золы, костей животных, «славянских» черепков и немногих железных изделий, и никто не признал бы в этих остатках следы святилища, если бы не точные исторические свидетельства. Те же свидетельства говорят, что датчане-христиане, взяв это святилище, вытащили, разрубили и сожгли деревянные громадные идолы (в Арконе — Святовида), сожгли храмы и поставили на месте их христианские церкви. 

Если даже и признать, что категоричность выводов Бэлы может возбуждать известные возражения, то нельзя, во всяком случае, отрицать, что священные места, где хранились идолы, церковная казна и т.д., должны были быть укреплены против нападений, т.е. должны были находиться в «городах», и что поэтому многие города, служа укрепленными центрами поселений, были в то же время и религиозными центрами, как это мы видим и во многих позднейших городах.

Что касается России, то и здесь есть данные, как бы указывающие на некогда священный характер некоторых Г. В Черниговской губернии, например, есть одно Г. в Кролевецком у., на берегу р. Сейма, близ которого лежит селение, называемое «Божок»; на городке у села Пустогорода Глуховского у. стоял прежде храм св. Георгия: в Г. у села Ярославца, на берегу озера Бычка, и теперь стоит церковь; в Г. местечка Глуска стоит католический костел; Г. около с. Ухвалы Борисовского у. служило, по народному преданию, «местом поклонения язычников«. В Могилевской г., близ м. Микулина Климовичского у., есть Г., на котором, по преданию, стоял храм, провалившийся в землю в день Воскресения Христова, отчего образовалась яма, из которой и теперь иногда слышится звон и пение.

 

При м. Кричеве Чериковского у., есть три Г. и на всех трех стоят церкви. Вотяки приписывают чудские Г. своим богатырям, которые перебрасывались с одного Г. на другое своими палицами или топорами. На «городке» у  д. Городищенской Слободского у., в котором скрывается будто бы богатырский клад, жители деревни с давних пор устраивают пир во время посева яровых хлебов; около с. Мостовинского Сарапульского уезда есть Чортово Городище, прозванное так потому, «что там когда-то жил неверный, идолопоклоннический народ, который за свое неверие и волшебство изгнан Богом с лица земли. На Бабье-Учинском Г., по р. Ижу, находится вотское кладбище, «на котором вотяки и доныне совершают свои идолопоклоннические обряды и моления»… Никулицын городок в 12 в. от Вятки некогда назывался Болвановским; о Подчуршинском Г., известном также под назв. «Богатырской горы». 

— Более тщательное исследование древних русских Г. представляется во многих отношениях весьма желательным, так как оно может дать интересные указания для истории и исторической этнографии. По временам на Г. делаются весьма ценные археологические находки; так, Спицын нашел на вятских «костеносных» городищах интересные художественные изделия из кости, именно изображения разных диких и домашних животных; подобное же изображение лошади было найдено г. Сизовым в Дьяковом городище под Москвой; г. Булычев нашел в «Спасском городце» Масальского у. любопытное сложное бронзовое украшение, по-видимому, от конского убора, с эмалью, напоминающее некоторые так наз. готские изделия и относимое к V веку: подобная же пряжка с эмалью была найдена и в Дьяковом Г.; в некоторых южных Г. находили золотые и серебряные украшения византийской работы, а «Княжа гора» дала богатый материал по великокняжеской эпохе XIII в. и т. п.

 

При исследовании Г. следует отмечать точно их положение, название, форму, длину, ширину и высоту валов, вход и делать пробные раскопки на площади, отмечая глубину культурного слоя, состав его, находимые вещи и сохраняя более характерные кости, черепки, человеч. черепа и все костяные, каменные, металлические и др. изделия, наконец, собирать все имеющиеся о Г. предания легенды и исторические указания, и производить разведки в окрестностях, нет ли курганов, древних кладбищ, следов свайных построек, каких-либо особенных камней, причем в случае нахождения древних могил, стоянок и т. д. делать по возможности и в них раскопки для определения их культуры по сравнению с той, остатки которой заключаются в Г.

 

 

 

ЛИТЕРАТУРА:

«Историческая система Ходаковского» (в «Рус. истор. сборнике» Погодина, 1838 кн. 3);

Срезневский, «О городищах в землях славянских» (в «Зап. Одесск. общ. ист. и древн.» т. II, 1848); 

 Погодин, «Древняя русск. история» (т. III.— Атлас. 1871; карта Г. Ходаковского);

Фундуклей (Грабовский) «Обозрение Г. Киевской губ.» (1848);

Невоструев, «О городищах др. Волжско-Болгарского царства», и

Самоквасов, «Древние города России» (1873);

Савельев, «Городища др. Болгарского царства» (брош.); Спицын, «Археол. разыскания в Вятской губ.» (изд. Моск. арх. общ. 1893);

Беляшевский, «Княжа гора» (в «Киев. старине» 1891-92);

Much, «German. Wohnsitze u. Baudenkmäler in Nieder. Oesterreich» (в «Mitt. d. Anthr. Ges. in Wien», V, 1875); J. Pi?, «Die altslavischen Burgen» (в его книге «Zur rumänisch-ungarischen Streitfrage» L., 1886);

Behla, «Die vorgesch Rundwälle im oestlichen Deutschland» (Dr., 1888); статьи Virchow, Behla и др. в «Verhandl. der Berl. Anthrop. Gesellschaft» за разные годы.