Н.М. Михайлова. «УСАДЬБА». Роман. — М. 1995. Часть 1. Главы 1-9

  

ГЛАВА ПЯТАЯ 

СКЕПТИЧЕСКАЯ  ШКОЛА

 

Заблуждения похожи на фальшивые монеты:

изготавливают их мошенники, а пользоваться

ими приходится и честным людям.

Французская поговорка

 

¨По возвращении в гостиницу все собрались в номере у Виктора Николаевича, потому что он жил один. Зина принесла электрический чайник, который всегда возила с собой в дальние поездки. Чай пили с остатками дорожной провизии. Пили молча, и казалось, угроза лекции о «скептической школе» миновала. Но не тут-то было. Машу давно занимала тема фальсификаций как таковая в разных областях культуры, особенно в связи с масонством. «Слово» было лишь одним из «экспонатов» в её коллекции подделок. Жертвой её увлечения была мама, с которой они бесконечно спорили из-за «Слова». Остальные знакомые просто отмахивались от её разоблачений. Вот почему она обрадовалась тому, что у неё появились заинтересованные слушатели. Как только чаепитие было окончено, она продолжила свой рассказ с того момента, на котором её прервали.

 Мы говорили о том, что «древний» текст понять трудно. Но, за исключением ученых специалистов, на старославянском языке «Слово» обычно никто и не читает. В лучшем случае его читают по-русски, то есть в переводе, но чаще в виде вольных стихотворных переложений.

 В Университете мы читали «Слово» по старославянскому тексту первого издания,  заметила Лиза.  Как нам объясняли, читать его трудно, а иногда и понять нельзя, потому что издатели переписали его неверно, с ошибками. Вот и появились «темные места». Я помню, нам их как-то объясняли.

Неугомонная Мария Михайловна тут же начала декламировать с заунывно-зловещими интонациями.

… Встала Обида в силах Даждьбожа внука,

вступила Девою на землю Трояню.

… За ним кликну Карна и Жля поскочи по Руской земли,

смагу людям вычючи в пламяне розе

 

 Какая Обида? Что за жуткие Карна и Жля? Этих чудищ я не помню. Помню плач Ярославны и пляски половецкие,  весело заявила Зина и почти пропела: «Обернусь я, бедная, кукушкой, по Дунаю-речке полечу и рукав с бобровою опушкой, наклонясь, в Каяле омочу»…

 Зина, пляски половецкие  это в опере Бородина, а плачет Ярославна таким образом в вольном переводе поэта Заболоцкого, — нарочито мягким тоном пояснила Мария Михайловна и добавила, что, по мнению «слововедов», опушка рукава у Ярославны была не «бобровою», а «бебряною», то есть с «шёлковой».

 

 

 

Заодно она уже хотела обратить внимание собеседников на отсутствие имени у жены князя Игоря, которую автор «Слова» упорно называет только по отчеству Ярославной. Но решила воздержаться, чтобы не отвлекаться от основной темы и привела пример толкования ещё одного «тёмного места».

 Доказано также, что Карна и Жля  это олицетворения скорби. Но особенно замечательно объяснение еще одного тёмного места. Вот послушайте:

 

Се бо готския красные девы,

вспеше на бреге синему морю, звоня руским златом,

поют время Бусово, лелеют месть Шароканю»

 

Эта корректива объясняется следующим образом. Будто бы «готские девы», в связи с неудачной битвой русских с половцами, по какой-то странной ассоциации вспомнили время, когда царь остготов Винитар в IV веке победил антского князя Боса-Бооза (он же Бус). Что касается Шарукана, то это половецкий князь, которого в 1107 году разгромили русские князья, а хан Кончак  внук Шарукана. И вот поэтому, мол, «готские девы» воспевают жестокую расправу над Бозом и одновременно мечтают отомстить русским за Шарукана. Во как!

 Мария, зачем ты нам голову морочишь?  с тоской проговорил Виктор.

 Это не я  так академик Лихачев объясняет,  ответила Маша и изобразила при этом на лице такое смиренно-язвительное выражение, что все рассмеялись.

 Но почему вы говорите только о «тёмных» местах?  спросила Лиза.  Там есть прекрасные строки. Мы учили их наизусть, и я до сих пор помню некоторые. Вот, например:

Трубы трубят в Новеграде, стоят стязи в Путивле

Седлай, брате, свои брзыи комони

А мои ти куряне сведоми имети: под трубами повиты,

Под шеломы взлелеяны, конец копия вскормлены

 

 Лиза, я их тоже помню, но особенно потому, что они очень похожи на строки из «Задонщины»,  ответила Маша, и так как она не запоминала стихи наизусть, то вынула из своей сумки записную книжку и прочитала:

 

Трубы трубят в Серпухове…

чудно стязи стоят у Дону Великого

 

А вот ещё. Слушайте внимательно и сравнивайте:

 

… Сядем, брате, на свои борзи комони,

испием, брате, шеломом своим воды быстрого Дону…

… ти бо бяше сторожевые полки, на щите рожены,

под трубами повиты, под шеломы взлелеяны,

конец копия вскормлены, с востраго меча поены.

 

 Господи! Да быть этого не может!  опять запричитала Зиночка плачем Ярославны в переложении Заболоцкого.  «О Днепр-Славутич: Ты пробил каменные горы сквозь землю Половецкую. …Прилелей же, господин, моего милого ко мне…»

 Зиночка,  сама чуть не плача, проговорила Мария Михайловна,  но этот плач тоже есть в «Задонщине». Жены погибших на Куликовом поле воинов плачут теми же словами: «Доне, Доне, быстрый Доне, прошел еси берега харалужные, прилелей моего Микулу Васильевича…». Правда, они лучше знали географию и потому обращались к Дону, а Ярославна то к Дунаю, то к Днепру.

 

 Но почему вы не признаёте, что это автор «Задонщины» списал со «Слова»?  спросила Лиза.  Ведь логично предполагать, что позднее произведение списано с более древнего, чем наоборот.

 Дело в том, что первый список «Задонщины» долгие годы хранился в сундуке у Карамзина, но её не издавали, понимая, что сходство со «Словом» может вызвать нежелательные версии о заимствовании из неё целых кусков и даже перевернутого с ног на голову сюжета, своего рода пародии. Ведь в «Задонщине» воспета победа, а в «Слове» — поражение. Только через 20 лет после издания «Ироической песни» Карамзин решил издать «Задонщину», но предусмотрительно заявил, что это всего лишь «слабое подражание» несравненному «Слову» XII века. Он не знал, что со временем найдутся другие списки «Задонщины», а это в свою очередь, наведёт ученых на разные крамольные мысли. Не буду мучить вас подробным изложением ученых баталий. Скажу только о том, что в 1970-х годах итальянский славист Анджело Данти, изучая разные списки «Задонщины», доказал, что они восходят к существенно разным редакциям, а это исключает версию заимствования из «Слова».

 Маша, признаюсь, я не совсем понимаю твои доводы,  сказал Виктор,  Чтобы в этой путанице разобраться, надо пролопатить уйму специальной литературы, на что у меня нет времени, да и желания. Я не понимаю, зачем ты с этим «Словом» возишься? Почему тебя так задевает, подделка это или нет?

 Меня задевает не только «Слово», а любые подделки: религиозные, литературные и исторические. Я их коллекционирую как первичный материал для изучения механизма фальсификаций. Если на бытовом уровне подделки, такие как фальшивые монеты, окаменелости, картины и древние артефакты, изготавливаются для наживы, то в сфере религиозной и политической этот низменный «мотив преступления» скрыт под мощным покровом «благих намерений». Но главное, в этой сфере фальсификации служат еще и средством массового гипноза, тем орудием воздействия на сознание человека, с помощью которого отключается способность человека к самостоятельному размышлению…

Прервать Марию Михайловну, как всегда, никто из её собеседников не решался, хотя слушать ее отвлеченные соображения было столь же скучно, как читателю их читать. Скучно и к тому же неприятно, потому что они явно вели к умалению самого ценного достоинства человека  его разума. Автору хотелось вмешаться и прервать её монолог. Но как? Ну, например, опять с помощью того же Виктора, который вполне мог сказать (и сказал):

 Маша, перестань. Ты своей мизантропией нас уже замучила. Не растекайся «мыслью по древу». Скажи конкретно о «Слове» и «Скептической школе».

Но на этот раз его уловка не сработала.

 Не перестану,  решительно заявила она.  Если вы не узнаете о целой серии подобных подделок и о том, что они имеют одинаковую «технологию», то именно в этом случае мы будем обречены на те бесплодные пререкания, которыми заняты «скептики» и «ортодоксы» вот уже 200 лет.

 

Свою лекцию она начала со всемирно известной грузинской поэмы, что для её слушателей явилось полной неожиданностью. Царь Вахтанг VI в 1712 году опубликовал поэму под названием «Человек в барсовой коже». Это было произведение неизвестного автора, неизвестно когда написанное, неизвестно кем и когда найденное в неизвестном месте. Одно достоверно  поэма не имела отношения к фольклору, никаких её следов в памяти народа не сохранилось. Интересно то, что такие уравнения с 4–5 неизвестными  непременный атрибут и других, сомнительных с точки зрения подлинности произведений.

 

 

 

Вторым столь же непременным условием их дальнейшего существования является обстоятельство, о котором мы уже говорили. Читающая и ученая публика моментально делится на два неравных лагеря. В первом объединяются сторонники подлинности, во втором  сомневающиеся, которым первые придумали прозвище «скептики». Верующие начинают решать это уравнение со многими неизвестными и вскоре, путем разных предположений, устанавливают имя автора, сочиняют его биографию. Датируют такие произведения, как правило, по времени изложенных в них событий.

С автором «Барсовой кожи» у грузин особых затруднений не было. Автор поэмы в самом тексте её сообщил свое имя, Шота, и место рождения, село Рустави. Так как имени Шота в святцах не нашли, то его признали сокращенным из Ашота. Вскоре дотошные «барсоведы» отыскали на одном акте 1190 года  периода славного правления царицы Тамары  подпись казнохранителя по имени Шота. Это было огромной удачей для Грузии и всей мировой культуры, и особенно для казнохранителя. Дотоле безвестный Шота приобрел фамилию Руставели и стал величайшим поэтом Грузии. Вскоре появилась романтическая легенда о неразделенной любви казнохранителя к своей повелительнице. Неразделенная любовь иногда заставляет героя уйти из мира в монастырь. По одной из легенд, именно так и случилось. Шота будто бы постригся в монахи. На этом фальсификаторы не остановились. Они отправили своего героя в Палестину. Там, если верить свидетельству митрополита XVIII века Тимофея, он своими глазами видел в храме Гроба Господня могилу и портрет Шоты. К сожалению, ныне проверить показания очевидца нет возможности, потому что ни могила, ни портрет не сохранились, но в этом нет никакой необходимости. Достоверность подтверждается воспроизведением в ученых сочинениях кем-то нарисованной гравюры с изображением Шоты.

Замечательно то, что параллельно была создана совсем другая легенда. Будто бы тот же казнохранитель Шота, влюбленный в царицу, в монахи не пошел, а женился на какой-то Нине. И будто бы вскоре после свадьбы царица Тамара поручила своему поклоннику перевести с персидского языка на грузинский некую поэму, поднесенную ей побежденным шахом. Он и перевел, но от награды за свой труд отказался. По этой легенде, дело кончилось плохо: вскоре был найден его обезглавленный труп. Хотя, на первый взгляд, эти версии противоречат друг другу, но для ашотоведов-ортодоксов никаких препятствий не существует. Вполне допустимо, говорят они, предположить, что тотчас после смерти и был написан портрет, а потом труп вместе с головой и портретом был отправлен в Иерусалим, где его и увидел митрополит Тимофей. В XX веке название поэмы изменили на более поэтическое  «Витязь в тигровой шкуре». Под этим названием она и стала известна. Что же касается «персидской поэмы», то её всё еще ищут. Этим занимаются четыре НИИ в Грузии.

 Бред какой-то. Откуда ты это взяла?  спросил Виктор.

О четырех НИИ и успехах ашотоведения я узнала из современных статей. А обо всём остальном можно прочесть в энциклопедии Брокгауза и Ефрона. Смотри статью «Руставели»,  охотно ответила Мария Михайловна и закурила.

Паузой воспользовалась Лиза, которую несколько раздражали все эти дилетантские разговоры.

 Положим, с «Витязем» дело обстоит так. Но эта поэма не более чем поэтический вымысел. А наш князь Игорь  реальное лицо. Действие происходит на Руси, и сюжет не противоречит летописному рассказу. Что общего между той и другой «подделкой»?

 

 

 

 

 Отвечаю. «Слово» датировали XII веком только потому, что изображенное в нем событие в летописях упоминается под 1185 годом. Точно так же случилось в Грузии с подписью реального казнохранителя на акте 1190 года. К сожалению, в отличие от автора «Барсовой кожи», автор «Ироической песни» своего имени не оставил и тем самым чрезвычайно затруднил его поиски. Однако трудности были преодолены, и к настоящему времени «слововеды» нашли не одного, как у грузин, а целых 15 авторов. Все они с научной добросовестностью перечислены в первом томе недавно изданного «Словаря книжников и книжности». Но что замечательно: все 15 находятся в словарной статье под названием АВТОР «Слова», отчего создается впечатление, что это один автор в 15 лицах. Однако я все же продолжу по порядку.

И она перешла к рассказу о второй подделке, к знаменитым «Песням Оссиана». Вкратце история этой «сказки» такова. Согласно преданию, в Ирландии, в III веке, существовала странная армия, фианна. Доступ в неё был затруднен, а воины, «финии», представляли привилегированное сословие. Наряду с военной доблестью, «финии» должны были быть и поэтами, по-кельтски, бардами. Могущество ирландских бардов было настолько велико, что они соперничали даже с королями. В 274 году король Карб в битве при Гобаре одержал победу над фианной, во главе которой стоял воин-бард Оссеин, или Оссиан. Со временем сложился обширный цикл кельтских легенд и песен, приписываемых Оссиану и распространенных как в Ирландии, так и в Шотландии.

Через 15 веков после этой битвы, в 1760 году, в Эдинбурге был напечатан сборник древних песен, будто бы переведенных с гэлльского языка на английский никому до тех пор не известным Макферсоном. Успех книги в Шотландии был настолько велик, что богатые шотландские патриоты финансировали еще два издания. Профессор риторики и литературы Блэр написал ученое предисловие, и вскоре 22 поэмы, ставшие известными под именем «Песни Оссиана», были переведены на все европейские языки.

Сначала никто не сомневался в их подлинности, но уже в 1770-х годах появились первые сомнения. Поэт Юнг посоветовал Макферсону показать рукопись, с которой он переводил, каким-нибудь специалистам, но тот на это ничего не ответил и рукописей никому не показал. Через год после смерти Макферсона, в 1797 году, в Англии создали комиссию для расследования вопроса о подлинности «Песен Оссиана». Никаких древних рукописей в доме Макферсона не было найдено. И только в 1805 году удалось добиться официального признания «Песен Оссиана» фальшивкой.

Такие подделки вовсе не так безобидны, как их хотят представить культурологи. Рано или поздно вирусы, обнаруженные у животных, мутируют и начинают поражать организм человека. Точно так же и с подобными сочинениями. Подложные «Песни Оссиана» сыграли большую роль в развитии европейской литературы и «заразили» своим ложным пафосом многих поэтов и писателей. «Песнями Оссиана» увлекался германский литератор Гердер. Он, в свою очередь, оказал огромное влияние на Гёте. В результате вскоре грянул выстрел молодого Вертера, «слившийся», как пишут знатоки, «с громом, бурей и отголосками туманных песен Оссиана». «В среде измученных рефлексией неудачников» участились самоубийства, а более уравновешенные вдохновились на сочинение разного рода подделок в стиле Макферсона.

В России Гердером и «Песнями Оссиана» увлекался молодой Карамзин. Именно ему принадлежит пальма первенства не только в открытии миру вести о великой находке, но и в её датировке XII веком.

 

 

 

 

В 1797 году Карамзин опубликовал в Гамбурге в масонском журнале «Spectator du Nord» («Наблюдатель Севера») краткое сообщение: «Два года тому назад в наших архивах был обнаружен отрывок из поэмы под названием «Песнь воинам Игоря». Её можно сравнить с лучшими поэмами Оссиана. Она написана в XII столетии неизвестным сочинителем».

На примере с Карамзиным хорошо видно, как одна подделка вдохновляет следующую. Трудами «братьев» из окружения графа Мусина-Пушкина «отрывок из поэмы», «Песнь воинам Игоря», через три года превратилась в целую поэму под названием «Героическая песнь о князе Игоре». Затем они «перевели» поэму на русский язык и издали в 1800 году. Где нашел этот «отрывок» граф Мусин-Пушкин, так и осталось тайной за семью печатями. Точный ответ на прямые вопросы современников он просто отказался давать, а потому считается, что он «нашел поэму» в каком-то монастырском архиве. При последующих изданиях поэма была ещё раз переименована и названа «Словом о полку Игореве».

 

«Песни Оссиана» и «Слово о полку» вдохновили на подобное сочинительство братьев-славян. В 1817 году очередной «памятник» нашёлся в Чехии. Его обнаружил «вдохновитель чешского национального возрождения» Вацлав Ганка на чердаке в церковной башне в городке Краледворе, по имени которого очередная фальсификация и называются «Краледворской рукописью».

В 1852 году Ганка издал несколько поэм из этой рукописи. Поэмы вызвали всеобщий восторг. В одной из них говорится об освобождении чехов от иноземного короля героями Забоем и Славою. В отличие от «Слова», ни события, ни имен героев в хрониках не нашли, но это нисколько не смутило историков. Они датировали его первой половиной VIII века, и Чехия навеки обрела свой собственный образчик эпических народно-искусственных поэм, которые, к слову сказать, имеются у многих цивилизованных и даже нецивилизованных народов. А если не имеются, то их можно сочинить.

В случае с Ганкой число неизвестных в уравнении гораздо меньше, чем в истории с Ашотом Руставели, Оссианом и князем Игорем. Так, в легенде о месте находки Ганка заимствовал у Макферсона «чердак», а у Мусина-Пушкина  «церковность». Но, в отличие от своих предшественников, он не догадался уничтожить «подлинник». Да и то сказать, Мусину-Пушкину просто повезло, что в Москву явился Наполеон, и граф всю вину за исчезновение драгоценной рукописи мог свалить на «злодея». Тем самым он сумел предотвратить доступ к первичному тексту назойливых «скептиков», которые до сих пор кусают локти. Чешские же «скептики» доступ к «Краледворской рукописи» имели. Поэтому очень скоро они доказали, что это такая же подделка, как и ряд других, «найденных» неутомимым Ганкой. Чешский ученый В.И. Ламанский находки Ганки остроумно назвал «новейшими произведениями древнечешской литературы».

 Подведу итоги. Издатели «Слова» восхищались фальшивыми «Песнями Оссиана». Издатель фальшивой «Краледворской рукописи» восхищался «Словом». И только стоящее между ними в одном ряду «Слово о полку» до сих пор признается подлинным. Пушкин, как всегда, сказал замечательно: «Этот памятник одиноко возвышается в пустыне древнерусской словесности». В его время все были уверены, что в этой «пустыне» будет обнаружено немало подобных «памятников». Конечно, и в России находились люди, сомневающиеся в подлинности подобных «песен» и «слов». Но у нас скептикам не повезло, потому что на защиту кумира встали такие авторитеты, как Карамзин и Пушкин.

 

 

 

 А были ли «скептиками» кто-либо из тогдашних ученых?

 Конечно, были. Наиболее известны: Каченовский и Строев, Сенковский и Давыдов. «Скептики» были, но как трудно найти их труды! Они рассыпаны по журналам, никогда не переиздавались и, как правило, не цитируются «ортодоксами».

 А в наше время?  поинтересовалась Лиза.

 «Скептиками» быть невыгодно и даже опасно. Их обычно обвиняют в невежестве и отсутствии патриотизма, изгоняют из университетов, — словом, расправляются с научными оппонентами всеми доступными способами. Попробуйте тронуть такой кумир, как «Слово о полку Игореве». Это так же неприлично и столь же смешно, как говорить о тайном мировом правительстве, о франкмасонах и их роли в организации Великих и Малых Революций. В 1965 году замечательный советский историк Александр Александрович Зимин написал огромный труд в 1200 страниц, где доказывал, что «Слово» написано не ранее XVI века, а главными источниками для его создания были Ипатьевская летопись и Задонщина. С огромным трудом он добился того, чтобы «академики» выслушали его доклад. Ученая братия единодушно осудила его, и книгу его до сих пор не издали. Рукопись лежит на депозите в Ленинской Библиотеке. Мечтаю прочесть, да не знаю, как достать. Но даже если фальшивки разоблачены, как это случилось в Англии с Макферсоном и в Чехии с Ганкой, практически уже ничего не меняется. ДУХ пробужден!

 Маша, ты своими рассказами такую тоску на всех навела,  проговорил Виктор Николаевич.  Может, на сегодня всё же хватит?

 Ты прав, уж я и то жалею, что затеяла эти рассказы,  неожиданно согласилась Маша.  Глупая привычка навязывать окружающим всё то, чем занята. К тому же и лекции читать. Глупая и вредная. Никак не могу избавиться от неё.

Виктор с удивлением взглянул на неё.

 Марья, не унывай. Впереди у нас целый день. Завтра доскажешь, что не успела.

Все замолчали, и вдруг Зинаида, без явной связи с предыдущей беседой, стала рассказывать последние музейные новости.

 Я не хотела вас огорчать,  начала она тихо, почти шепотом.  А теперь уж всё равно. Только вы из Сурминова уехали, нагрянула очередная Комиссия из Управления. Наверное, среагировали на вашу докладную, Мария Михайловна. Стали проверять фонды. Портрет старца исчез, вместо подлинного Кипренского висит подделка. Помните гравюры из того комода, в наугольной гостиной? Вместо них там лежат ксерокопии.

 Да вы что, Зина? Не может быть!  всполошились Лиза и Маша.  Что же вы молчали?

 Я вам отпуск не хотела портить. Ариадна лежит с приступом гипертонии, Лора рыдает. Жуть, что делается. По деревне слухи идут, что в Доме по ночам видны огни, привидения бродят. Наши бабушки-смотрительницы боятся уже не только в Конном дворе сидеть, но одни в Доме оставаться.

 А следствие ведется?  спросила Елизавета Алексеевна.

 Да какое там следствие? Какие-то два типа приехали из ОБХС. Директор сразу повёл их в Зондерхауз. Там коньяк, может, и ещё что. Замнут, наверное.

 Кончится тем, что весь музей разграбят. А там и до убийства недалеко,  мрачно проговорила Мария Михайловна.

 Ну, вы скажете. Зачем им кого-то убивать?  огорчилась Зина.

 Кто знает, за что и зачем. Среди прочего, у нас в Сурминове, например, хранится часть рукописей и книг из собрания известного московского собирателя, купца-старовера Егора Егорова. У него, говорят, даже был лицевой  то есть с картинками  список «Слова о полку». Учёные жаждали найти второй список вместо сгоревшего в 1812 году, а спрос рождает предложение. Предприимчивые люди всегда

 

 

этим пользуются и начинают изготавливать подделки, а коллекционеры рады обманываться, идут на приманку и платят за них немалые деньги. А там где деньги, там и убийства. Так вот, этот Егоров был убит 15 декабря 1917 года в своем доме на Преображенском кладбище. Они любят пожары и убийства. В огне все концы сгорят, ничего потом не докажешь. Посмотрим, что будет дальше.

 Маша, Кассандра наша, перестань нас стращать мрачными пророчествами,  пошутил Виктор.  С перепугу ты всё перепутала. Говорится: «все концы в воду», а у тебя они «горят».

Маша рассмеялась, но Зина чуть не плакала.

 Вам хорошо, вы дальше поедете, а мне возвращаться,  пожаловалась она.

 Мы ведь ненадолго, Зиночка,  успокоила ее Лиза.  Вы в музее о сегодняшнем разговоре, пожалуйста, никому не рассказывайте. Должны же мы, наконец, усвоить уроки «скептической школы». Уже поздно. Пошли спать, а то завтра нам опять предстоит рано вставать.

 

 

 

|{|{|{|{|{|{|{|{|{|{|

 

 

 

 

ГЛАВА ШЕСТАЯ

 

БРИЛЛИАНТОВОЕ

ГНЕЗДО

 

А там, едва заметная,

Меж сосен и дубов,

Во мгле стоит заветная

Обитель чернецов.

А. К. Толстой, 1840-е

 

{Встали, действительно, рано. Простились с Зинаидой. Переехали мост через Волгу и заехали в Толгский монастырь. Было тихое, уже осеннее утро. Берёзы тронулись желтизной, и блеклое голубое небо просвечивало сквозь их трепещущую листву. Бродили по заброшенному двору, вышли через южные врата к Волге  монастырь стоит почти у самого уреза воды. Город был виден отсюда, и в утренней дымке поблескивали редкие золотые маковки реставрированных церквей. Прошли к пристани. Вода плескалась среди сваи.

 Двести лет назад сюда подплыли струги с умирающим патриархом Никоном. Наверное, по таким же мосткам несли его в ворота монастыря,  задумчиво произнесла Маша.

 Он ведь был сослан в Ферапонтов монастырь?  спросила Лиза.

 Да. Десять лет жил там, а потом еще четыре года провёл в Кирилловом монастыре. Когда пришел царский указ об освобождении, его повезли вниз по Шексне и Волге. После Толгского монастыря доплыли до Ярославля. Там он и умер, так и не увидев свой любимый Новый Иерусалим… Ну что ж, дальше двинемся?

 Да, пора,  отозвался Виктор Николаевич,  хорошо бы нам сегодня до Вологды добраться.

По дороге вернулись к вчерашнему разговору. На этот раз его затеяла не Маша, а Лиза. Её не убедили доводы Маши насчет фальсификации «Слова» и не нравилась её теория о «всеобщей масонизации» высшего сословия в России. Поэтому она не выдержала и заметила вслух:

 Но Пушкин ведь не был масоном. А он-то был убежден в подлинности «Слова»! И он, и Жуковский, Карамзин, Майков!

 Все перечисленные вами лица были масонами,  не очень охотно отозвалась Маша, понимая, что спорить бесполезно.

 Откуда это известно?

 Из протоколов масонских лож, сохранившихся в архивах. Что касается Пушкина, то это известно от него самого. В «Дневнике» за 1821 год он записал, что в Кишинев прибыл Пестель и что 4 мая он, Пушкин, был принят в местную ложу «Овидий». Кстати, его «Дневник» давно опубликован, и каждый может, если пожелает, прочесть об этом сам.

 

 

 

 Какой Пестель? Декабрист?

 Ну да, он самый. Пестель, как и многие декабристы, был масоном. Общества, тайные и явные, создавались масонами для разных целей, в том числе и политических. Таковы «Союз Русских рыцарей», «Союз Спасения», «Союз Благоденствия», разделившийся на Северное и Южное общества. Были и более мелкие, или лучше законспирированные и потому оставшиеся неизвестными. В Петербурге существовало, например, общество под экзотическим названием «Хейрут». В переводе с еврейского это означает то ли «Правда», то ли «Свобода», точно не помню. Предложение о создании этого общества выдвинул сын откупщика Абрама Перетца, Гирша Перетц, а его покровителем стал чиновник из ближайшего окружения генерал-губернатора Милорадовича, Федор Глинка, крупный масон и известный поэт. Целью «Хейрут» уже тогда было возрождение еврейского государства в Палестине. И через 120 лет, в 1947 году, эта цель была достигнута.

 Маша, по-твоему, выходит, что все великие люди в России были масонами?

 Позволь ещё раз уточнить, Виктор. Не «по-моему», а по документам. Это главное. Допускаю, что формально членами масонских лож были не все, или точнее, не все найдены в сохранившихся документах. Но и тех, кто в них обнаружен, достаточно для того, чтобы увидеть, что очень многие из известных политических, военных и культурных деятелей были членами российских или иностранных лож. Мне кажется, что эпитеты «великий» и «известный» не синонимы. В Европе раньше, а у нас с эпохи Петра I, будучи масоном, было легче сделать карьеру. Нам, жителям страны Советов, это должно быть понятно без особых доказательств, потому что мы знаем, что известными людьми могли стать только члены Партии, но вряд ли их всех можно считать великими. Идеологии и религии меняются, но механизм работает одинаково тысячелетиями. И вот, что любопытно. Давно занимаясь историей масонства в России, лишь недавно я обнаружила, что и наше духовенство было масонизировано. Не только высшее, то есть епископат, но и простые священники, не только в столицах, но и в провинции, оказывается, были «посвященными» в этот тайный Орден. Об этом тоже можно прочитать, на этот раз в романе Писемского. Он так и называется «Масоны». К сожалению, в школе мы его не «проходили».

 Вернёмся все-таки к «Слову»,  сказала Лиза, не желая слышать подобное о духовенстве.  Меня удивляет, как такие знатоки поэзии, как Пушкин и Жуковский, не смогли распознать подделку?

 Насчёт знатоков и их чуткости, позволю себе усомниться, и вам советую. Пушкин в своей статье о «Слове» в 1836 году написал: «Счастливая подделка может ввести в заблуждение людей незнающих, но не может укрыться от взоров истинного знатока». Однако сам он принял за подлинные очередные «песни», на этот раз «Песни западных славян»,  откровенную подделку француза Мериме. Не только принял, но и перевёл на русский язык. Еще один «истинный знаток», польский поэт Адам Мицкевич, тоже счёл их подлинными. Один немецкий доктор наук успел даже написать на эту тему ученую диссертацию. Мериме всё это показалось забавным, и он открыто заявил, что эти «песни» придумал, чтобы заработать деньги, рассчитывая на интерес публики к фольклору. Предполагаю, что многие читатели до сих пор не знают об этой фальсификации, хотя она была разоблачена еще при жизни всех действующих лиц, и сам Пушкин сопроводил свои стихи необходимыми примечаниями. Но беда в том, что читатели редко заглядывают в примечания. Так что дело сделано: и эта фальшивка на века сохранится как «подлинник».

 Эта история нисколько не умаляет художественную ценность «Песен западных славян»,  заметила Лиза. Мария Михайловна посмотрела на неё с удивлением и в первый момент даже решила не возражать, но, конечно, не выдержала.

 

 

 

 Не берусь судить о художественных достоинствах,  с трудом сдерживая свое возмущение, проговорила она.  но хочу напомнить, что речь идёт не об этом, а о том, что знатоки поэзии тоже не способны распознать подделку от подлинника. Мало того, они и сами не гнушаются их изготовлением. Пушкин и сам занимался изготовлением подделок, или «пастишь», как ласково называл их князь Вяземский. В пятом томе «Современника» за 1837 год опубликованы изготовленные Пушкиным «Письмо потомка Жанны д`Арк к Вольтеру» и ответ «великого просветителя». Прочтите и убедитесь, что это гнусная клевета на девушку, погибшую жуткой смертью по ложному обвинению в колдовстве. Этот том журнала вышел уже после смерти Пушкина. История этой «шалости» поэта опять же изложена в примечаниях. Но ленивый читатель, не пожелавший заглянуть в них, принимает и эту «пастишь» за чистую монету и остается в твердом убеждении, что у Орлеанской Девы был внук.

Лиза, впитавшая любовь к «Слову» сызмальства, решила защищать его сторонников до конца. Она возразила: «Положим, они ошиблись и неверно датировали поэму. Но разве можно их за это обвинять в мошенничестве?»

 Можно или нет, зависит от того, что считать мошенничеством. Возьмём, например, историю с «Задонщиной». Она пролежала в сундуке у Карамзина много лет, хотя он, конечно, знал о поразительном сходстве между нею и «Словом». И что же? Карамзин издает «Задонщину» с одной целью: обвинить её автора в плагиате и тем самым подтвердить подлинность сомнительного «Слова». Вряд ли бы он пошел на это, если бы знал, что со временем будут найдены еще несколько списков «Задонщины». Разве это не сознательный обман?

 

За разговорами они незаметно доехали до Вологды, проехали её без остановки и заночевали в Заоникиевских лесах. Отсюда далеко внизу были видны Кубенское озеро и колокольня Спасского Каменного монастыря. Наутро добрались до Ферапонтова, где Виктор и Лиза никогда не бывали, а Мария Михайловна бывала не раз, но очень давно.

По дороге она рассказала им, как летом 1965 года вчетвером ходили в поход на байдарках. Наметили плыть от Кириллова по каналу принца Вюртембергского до Кубенского озера, а по нему  до Вологды. Приехали в Вологду, и в ожидании автобуса до Кириллова разговорились с одним старичком. Он советовал посетить Ферапонтово не только из-за фресок Дионисия, но и потому, что к югу от него находится очень интересное место, Ильинский погост. Его, говорит, «бриллиантовым гнездом» называют, но почему так, не объяснил. Ферапонтово расположено к северу от канала, и на байдарках до него добраться невозможно. Местные жители посоветовали пройти до него пешком от одного шлюза, а байдарки оставить в кустах. Так и сделали. Вышли в путь рано утром и рассчитывали в тот же день к вечеру вернуться. Но вышло по-другому. С утра пошел дождь и зарядил на весь день. Возвращаться не хотелось. Дорогу развезло, с трудом преодолели Цыпину гору. Спустившись с неё, увидели небольшое озеро, на его берегу многоярусную деревянную церковь, а чуть в стороне от дороги  избушку.

 К этому времени мы уже насквозь промокли и мечтали об одном: обогреться и отдохнуть,  вспоминала Маша.  Пошли к избе, надеясь, что там кто-нибудь живет. Из сарая нам навстречу вышла девочка-подросток. Нескладная такая, на лице улыбка блуждает. Не говорит ничего, мычит что-то. Мы поняли, что она больная. На крыльцо старушка вышла. Стали мы проситься в избу обогреться. Девочка к бабушке жмется, улыбается, в избу рукою нас зазывает. Звали хозяйку Мария Андреевна Кирова. Она нам объяснила, что до Ферапонтова еще четыре километра, а это Ильинский погост, где когда-то жил священник Бриллиантов.

 

 

 

Тогда мы поняли, что нечаянно вышли к «бриллиантовому гнезду», о котором нам в Вологде старичок говорил. Мария Андреевна пригласила нас в избу, сказала снять всё мокрое, положила сушиться на печь, а нам каждому дала сухую одежду. Так мы у неё и ночевать остались. Допоздна разговаривали.

Она рассказала, что в конце прошлого века здесь жили священник Иван Александрович Бриллиантов с матушкой Ларисой Андреевной. Было у них семь детей  четыре сына и три дочери. Все сыновья окончили Духовную Академию. Старший из братьев, Александр Иванович, поступил в Университет и со временем стал членом Академии наук. Второй сын к 500-летию Ферапонтова монастыря написал две книги: одна про историю обители, а вторая называется «Патриарх Никон в заточении на Белоозере». Младшие сыновья были сельскими священниками. Мария Андреевна родилась в крестьянской семье, училась в Череповецкой семинарии и потом всю жизнь учительствовала. Сестра её была женой младшего Бриллиантова, отца Вениамина. От сестры к Марии Андреевне и перешли старые альбомы семьи Бриллиантовых. Вынула она их из сундука и показывала выцветшие от времени снимки. Лица светлые, спокойные и красивые. Здесь были и парадные фотографии, и домашние, любительские снимки. На них были видны девушки у берез в светлых платьицах, учителя в окружении деревенских ребятишек, сцены из спектаклей в школьном театре. Мария Андреевна говорила, что до революции в Ильинском было две церкви: рядом с деревянной еще каменная стояла. Но в двадцать первом году каменную церковь взорвали и разобрали на кирпичи. Дом священника перевезли в Кириллов, школу закрыли, библиотеку растаскали. Младших Бриллиантовых арестовали, и сгинули они на Соловецких островах. Та же участь постигла и старшего их брата, академика… Утром мы пошли в Ферапонтово, осмотрели фрески. На обратном пути зашли к Марии Андреевне попрощаться. Дождя не было, и в тот же день мы вернулись к своим байдаркам.

 

За прошедшие годы из Кириллова в Ферапонтово проложили новую дорогу, шоссе, поэтому доехали быстро. Виктор поставил машину у подошвы холма. Они поднялись к воротам с двумя шатрами надвратной церкви.

 Лиза, вы идите с Виктором, а я тут немного похожу. Хорошо?  сказала Маша. Ей хотелось побыть одной. Она пошла направо вдоль стены, обошла наугольную башню, подстелила куртку и села на землю. Оглянувшись, закурила.

Монастырь стоит на холме между Бородавским и Павским озерами. Их соединяет короткая чистая протока. Вдали к югу от него высится Цыпина гора. Внизу расположено село. С того места, где она сидела, далеко было видно и небо, и землю. В небе  великое разнообразие туч. Вдали медленно продвигались темные, тяжелые тучи. Сквозь голубые просветы в них рвалось солнце. Оно высвечивало темно-коричневые вспаханные поля, дальние еловые леса. Тут, над головой, белели небольшие кучевые облака и отбрасывали легкие мимолетные тени на ближнюю землю  на избы, дорогу, прибрежные сосны. Павское озеро темное, даже суровое, а Бородавское  вольное, и его берега теряются где-то далеко, в серой дали. У берега оно мелкое, и поэтому слышен плеск волн.

Маша на всю жизнь запомнила тот давний день, когда впервые увидела этот уголок земли. Музея тогда не было. Церковь с фресками Дионисия была заперта. Им подсказали, как найти сторожа, Слёзкина, у которого были ключи. Он открыл храм, и они долго любовались фресками в полном одиночестве. Сторож жаловался им, что в главке поселилась сова и разбила стекла, а починить некому. Маша докурила, встала и пошла вдоль стены к воротам. Там ещё немного постояла, памятуя, что в надвратной церкви жил в ссылке патриарх Никон.

 

 

 

В это время Лиза и Виктор медленно обходили монастырский двор. Стены, хотя и невысокие, скрывали от них дальние темные тучи, заглушали жужжание пилы и мерные удары топора. В деревне кто-то крышу чинил.

 Виктор Николаевич, вы уж совсем замолчали,  заметила Лиза,  при Маше вы всё же разговорчивее бываете.

 Елизавета Алексеевна, наедине с вами мне хочется говорить только о том, как я вас люблю,  неожиданно для самого себя вдруг решился на признание Виктор.  Давно вам хочу сказать, но не решаюсь. Вы согласны стать моей женой?

Лиза от неожиданности растерялась. Её лицо непроизвольно вспыхнуло. Стараясь скрыть смущение, она задала глупый вопрос.

 Так вы мне предложение делаете?

 Да. И ответа от вас жду. Вы согласны?

 Согласна.

Он обрадовался, взял её руку, наклонился и поцеловал. Потом из нагрудного кармана достал старинное кольцо с небольшим камушком. Тоненькое, оно тускло блеснуло темным золотом.

 Это колечко моей бабушки,  пояснил он.  Я всё мечтал, что если вы согласитесь, то наденете его и никогда меня не покинете.

Лиза надела кольцо на безымянный палец. Она перевела дыхание и сказала:

 Надо Маше сказать.

 Вечером скажем. Я знаю, она рада будет. Она ведь вас очень любит.

Они медленно пошли по траве к церкви Рождества Богородицы. У входа увидели поджидавшую их Марию Михайловну. Она обрадовалась, заметив, что Виктор, наконец, решился взять Лизу под руку, но особого значения этому не придала. Даже кольца на руке Лизы не заметила. Мысли её были заняты другим. В ожидании Лизы и Виктора она разговорилась с одной из смотрительниц, надеясь узнать, жив ли кто-нибудь из Кировых. И та сказала, что все они давно умерли и лежат на старом Ильинском погосте. А потом выяснилось, что она жена того самого Слёзкина, но он тоже умер. И тогда обе заплакали. Как грустно посещать места, где оставляешь частицу своего сердца.

К сожалению, и фресок Дионисия им посмотреть не удалось. Уже несколько лет их реставрировали, в храме стояли леса и туда посетителей не пускали. Так и ушли ни с чем.

Ночевали они в Ильинском на берегу заросшего камышами озера. К вечеру тучи разнесло, похолодало, и на землю лёг туман. Мечты Маши сбылись. Быстро поставили палатку, разожгли костер. Сварили кулеш и вскипятили чай. За озером гукала ночная птица. С наступлением темноты свет от костра оградил их от внешнего ночного мира. Иногда Виктор исчезал в нём и приносил оттуда хворост.

 Маша,  сказал Виктор Николаевич,  мы с Елизаветой Алексеевной решили пожениться.

 Ой! Как хорошо!  Мария Михайловна расцеловала Лизу.  Дай вам Бог счастья! А я вас своими дурацкими разговорами мучаю… Теперь, как же дальше?

 Мы, наверное, в Москве распишемся, а потом поедем к моему деду в Маковеи,  ответила Лиза.  Он по немощи теперь служит редко, но нас обвенчает.

Лиза с Машей устроились на ночь в палатке и там стали оживленно обсуждать, какое подвенечное платье шить, кого в Москве на свадьбу звать. Виктор еще долго сидел у костра, курил, смотрел в огонь и с нежностью вспоминал, как там, в монастыре, вспыхнуло лицо Лизы. За ночь он продрог в машине. Встал рано, разжег костер, сварил кофе. Маша с Лизой тоже встали, от озера были слышны их голоса и плеск воды. Вернулись они обе свежие после холодного умывания.

— Виктор Николаевич, мы в кустах лодку нашли, — радостно сообщила Лиза. — Она, правда, водой наполнена. Давайте покатаемся по озеру.

— Вы без меня покатайтесь, — сказала Маша, — а я поищу могилу Марии Андреевны. Давайте здесь денек пробудем. На Цыпину гору сходим: оттуда замечательный вид открывается.

Так и сделали. Сразу после завтрака Виктор пошел к лодке, отыскал в кустах весла, вылил банкой воду, еле столкнул увязшую в озерном иле лодку на воду.

Солнце уже заливало светом всё вокруг, но на озеро еще падала тень от Цыпиной горы. Мария Михайловна бродила по заросшему кладбищу, нашла могилу сторожа Слёзкина. Отыскала и могилу Марии Андреевны. Около неё на бревнышке уселась, закурила. На освещенную косыми лучами солнца водную гладь легли длинные тени от прибрежных елей. Слышались мерные всплески весел и скрип уключин. Лиза тихо пела. Голос её над озером был хорошо слышен:

Нас связали гроз раскаты, //  Запах зреющей малины

И колеблемые ветром // Нити тонкой паутины…

После обеда они пошли на Цыпину гору. И поднялись-то невысоко, а видно далеко-далеко! Леса, леса  до края земли. Озера с чистыми водами отражали высокое небо и ближние деревья: ветлы, бледно-желтые березы, ярко-красные кустарники. Не было сил оторвать взгляд от всего этого.

На обратном пути из Ферапонтова путешественники заехали ещё и в Кириллов монастырь. Обошли стены и башни. Через нижние ворота вышли на берег озера, где когда-то давно Маша и её спутники собирали байдарки. И всё было по-прежнему. Та же трава, так же женщины с мостков полоскали в озере белье. Так же над водой носились чайки и тревожно, требовательно кричали. Хороший был день. С сожалением отправились они в обратный путь.