1931 – 1934. АРЕСТЫ, ПРОЦЕССЫ и ЛАГЕРЯ. Руководители НКВД и ГУ ИТЛ.

РАССКАЗ ДЕДА О ВСТРЕЧЕ С ФЛОРЕНСКИМ В ЛАГЕРЯХ


 

Философы Павел Флоренский и Сергей Булгаков.

Художник М. Нестеров. Масло. ГТГ. 1917.

 

В 1954 году мой дед, Юрий Александрович Коробьин, рассказал мне о своей встрече с П. Флоренским в лагерях, и, судя по датам, это произошло в Ксеньевской.

Свой рассказ он начал с вопроса, видела ли я картину художника М. Нестерова, на которой изображены два русских философа: один (в белом подряснике) – Павел Флоренский, а второй  — Сергей Булгаков («в штатском, до посвящения в сан», пояснил он). Вот почему, эту картину я здесь и поставила. Дед мог видеть её в Третьяковской галерее до того, как её, по понятным причинам, сняли из экспозиции и отправили в хранение. Флоренского «знала вся Москва», и он тоже видел его на одной лекции.

Мне было 13 лет, и, конечно, об этих философах я ничего не знала. О них заговорили гораздо позже, в 60-е годы. Дед мне объяснил, что Павел Флоренский был математиком, известным ученым и богословом. А Сергей Булгаков сначала был марксистом и потом тоже стал богословом. Оба стали священниками. Булгаков эмигрировал и остался жив. А Павел Флоренский остался в СССР и был арестован.

О его аресте дед не знал и знать не мог, потому что с осени 1930 года сам находился в заключении. Два года он пробыл на строительстве Беломор-канала, а в октябре 1933 года был переведен в Забайкалье на строительство железной дороги (БАМ). В лагере на ст. Ксеньевская он работал экономистом в должности начальника планового отдела. По прибытии очередного эшелона с заключенными начальникам разных отделов раздавали списки с тем, чтобы они могли выбрать нужных им специалистов.

Так как он ведал плановым отделом, то вызвал к себе математика, сначала даже не обратив внимания на фамилию. Когда же вызванный вошел в комнату, он сразу его узнал и сказал ему об этом, но Флоренский разговор не поддержал. По словам деда, на ст. Ксеньевской Флоренский проработал недолго. Вскоре его перевели в поселок Свободный, где находилось Управление БАМлага, а затем на ст. Сковородино, «на метеостанцию» (так дед назвал опытную станцию по изучению вечной мерзлоты). Дальнейшей его судьбы он не знал, хотя впоследствии в разных лагерях расспрашивал о его судьбе, но ничего достоверного так и не узнал.

Поэтому привожу справку из Википедии:

ФЛОРЕНСКИЙ Павел Александрович ─ ученый, философ и богослов был арестован в феврале 1933 г. и осужден на 10 лет исправительно-трудовых лагерей по статье 58-10-11 УК СССР. Сначала был отправлен в Забайкалье, на строительство БАМа. Здесь работал в научно-исследовательском отделе (НИО) Управления БАМЛАГ и жил в Свободном л/п в бараке № 4. Был направлен на ст. Сковородино, где занимался исследованием вечной мерзлоты на метеостанции.

В 1934 г. его перевели в Соловецкий лагерь, где он занимался изучением местных водорослей и проблемы извлечения из них полезного йода.

В 1937 г. Особая тройка УНКВД Ленинградской области приняла постановление о расстреле П.А. Флоренского.

Итак, оба узника жили в одних и тех же лагерях: в Ксеньевской, и в Свободном (куда позднее переехал и мой дед, но где Флоренского уже не застал). Оба писали письма родным, но мой дед слишком скупо писал об обстановке и условиях жизни заключенных. А вот П.А. Флоренский, наоборот, всё это описывал очень подробно, вероятно, чтобы успокоить жену и детей. Именно из его писем можно узнать о том, в каких условиях работали на БАМе заключенные специалисты (в том числе, и мой дед).

К моему удивлению, оказалось, что жили они, хотя и в неволе, но вполне сносно: одеты тепло, питались сытно и, главное, работали не киркой и лопатой, а в конторе, пером и карандашом, и даже получали небольшую зарплату, которую могли отослать родным. После скучной работы в плановом отделе, в Свободном Флоренский с интересом работал в научно-исследовательском отделе (НИО) при Управлении НКВД, а в Сковородино – на научно-опытной станции.

В своем прошении в УРО от 19. ХII. 1933 он пишет: «Прошу сообщить мне точно статью и срок моего осуждения. Я осужден Московским ПП ОГПУ и прибыл в Урульгу 24/IХ 1933 г., затем пробыл в Нанаграх с I/Х по 29/ХI, после этого жил в Ксениевской с 29/ХI по 30/ХI, и с 2/ХII нахожусь в г. Свободном. Работаю в научно-исследовательском отделе Управления БАМЛАГ и живу в Свободном л/п в бараке № 4. Мое дело: л/д 81446 Статьи 58-10,11».

 

Привожу здесь несколько писем Флоренского.

Тексты писем и примечания к ним взяты из публикации на сайте:

www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/auth_pages6b21.html?Key…

Флоренский П.А. — Письма с Дальнего Востока

Для полноты картины начну с первого письма.

Москва. Лефортово, Проломный проезд  д. 43 (ВЭИ), корпус III, кв. 12

Анне Михайловне Флоренской (1)

№ 1. 23. V. 1933.

 

Дорогая Анна, в настоящее время я нахожусь на Лубянке (Лубянка, 14(2). Прошу тебя доставить мне носильное белье, также простыню. Носовые платки у меня есть, пожалуй, пришли один. Относительно еды —  как хочешь, т.к. на Лубянке питание удовлетворительное. Если пропустят, то пришли 2-3 луковицы, т.к. отсутствие овощей может быть вредно. П. Флоренский

———————————————————————————

1. Флоренская Анна Михайловна (31.1(13.11) 1889—18.III.1973), урожденная Гиацинтова, жена П.А. Флоренского. Родилась в крестьянской семье в Сапожковском уезде Рязанской губернии. У П.А. и А.М. Флоренских было пятеро детей: Василий, Кирилл, Ольга, Михаил и Мария-Тинатин.

2. Адрес места предварительного заключения.

г. Загорск (б. Сергиев). Московской области ь Пионерская, 19

Анне Михайловне Флоренской

№ 3. 1933.VIII.18.

Дорогая Аннуля, пишу тебе из Свердловска. Наш этап остановился здесь в доме заключения, где нас встретили хорошо — вымыли, обстригли, накормили и поместили в сравн. хорошие условия. Доехать до Свердловска было не легко, особенно из-за блатных, т.е. воришек, которыми был полон вагон. Еду я с П.Н. Каптеревым (1) и еще несколькими в таком же роде. Всех обокрали весьма сильно и вероятно при дальнейшем следовании дочистят остающееся; бороться с этим злом почти нет возможности, т. к. в этапных условиях воровство ненаказуемо. Я здоров. Думаю о вас. … Мы далее едем в г. Свободный на Дальнем Востоке, но когда—неизвестно. Будет еще остановка в Иркутске и б. м. в Новосибирске. Книг у меня нет никаких, и я почти разучился читать—придется Тике учить меня. Крепко целую тебя, дорогая. Не грусти. П. Флоренский

———————————————————————————

1. Каптерев Павел Николаевич (1889—1955), один из организаторов Комиссии по охране памятников искусства и старины Троице-Сергиевой Лавры. Преподаватель естествознания, научный работник. Арестован по одному делу вместе с П.А. Флоренским в 1933 г.

«…Каптерев Павел Николаевич. Сын члена Гос. Думы — кадета, профессора духовной академии, домовладельца, близкого родственника лидера к/д партии Милюкова. В 1920 г. был арестован и осужден как член к/р «Тактического центра». По убеждениям кадет. Активный член националистической организации. (В прошлом являлся членом «Платоновской» организации»). Сослан на Дальний Восток, где работал с П.А. Флоренским на Сковородинской Опытной Мерзлотной станции. Соавтор работы, где не могло быть имени П.А. Флоренского: Быков Н.И., Каптерев П.И. Вечная мерзлота и строительство на ней. М., 1940.

№ 9. 23. IX. 1933. г. Чита.

 

Дорогая Аннуля, только 16 сент. выехали мы из Иркутска, а сегодня ночью добрались до Читы. Выедем дальше завтра утром. Едем в теплушке, темно, ехать трудно.

Пусть дети следят по карте за путешествием. В шкафу найдешь «Географию» Семенова [Тянь-Шанского], там найдете разные сведения о местах, через которые я проезжаю, но, к сожалению, почти их не вижу. Впрочем, в Иркутске видел Ангару, она такого цвета, как Тикино ожерелье, очень многоводная и быстрая. Такого же цвета Байкал, очень красивый, бурный, шумит как море. Интересные горы, покрытые кедровыми лесами. Вообще Забайкалье гораздо красивее, чем Западная Сибирь. Все время идут хребты, правда, невысокие. … Целую вас всех, напиши мальчикам, что я их целую. П. Флоренский

№ 12. 3. X. 1933.

Дорогая Анна, наконец, 1-го октября, я приехал на место (1), хотя и не знаю —окончательное ли. Среди невысоких горных хребтов протекает горная река. Хребты скалистые и покрыты лиственницами, теперь уже канареечно-желтыми. Местность красивая. Все залито солнцем, светящим с утра до вечера. Ночью холодно и морозно, а днем тепло, и вчера я принял солнечную ванну. Ночью светит яркая луна. Небо большей частью чистое. После дорожного голода начинаю отъедаться; в частности, тут широко употребляется кета в соленом виде. Говорят, здесь много ягод — голубика, боярка (боярышник), морошка, черемуха, но теперь сезон уже закончился.

Занят я целый день, но пока что совсем не по квалификации. Трудно без очков. Скучаю без вас, моих милых, беспокоюсь о том, как-то вы живете одни. …Когда будешь писать, сообщи о всех детях, как они живут и что делают. Мне пишите по адресу:

Станция Ксениевская Забайкальск. ж. д., 5-й пункт, почт. ящик № 1.

Целую вас всех крепко, не забывайте своего папу, живите весело и бодро. Целуйте бабу Олю. Сообщите, как обстоит с квартирой7 при ВЭИ8 и как устраиваются мальчики.

П. Флоренский

 

6 Х. 1933.

Адрес: Ксениевская Забайкальской ж. д., 7-е отделение БАМЛАГ ОГПУ.

 

Дорогая Анна, я не писал тебе так долго, (т.к. у меня не было денег на марку).

В настоящее время, вот уже с неделю, я живу в новой местности, далее на Востоке, но на берегу того же Урюма. Горы здесь выше, пейзаж красивее, но условия жизни более городские. Впрочем, мы ходим на ударники по земельным работам, и потому я не сплошь сижу в комнате, но часов 5 провожу на воздухе. Все по-прежнему светит солнце. Ночью очень холодно, вероятно более 30° мороза, а на солнце делается тепло. Однако мороз здесь переносится совсем не так, как в Москве: здешние 30° приблизительно соответствуют по впечатлению нашим 10°. Выпал легкий снежок, опорошивший горы, так что рельеф их стал выделяться особенно явно. При восходе и закате солнца все пурпурное и розово-пурпурное.

С 9 ч. утра до 1 —2 часов ночи идет работа, но в середине дня, от 5 до 7 перерыв, в который все обедают и спят. Заниматься самостоятельно совершенно некогда, даже за письмо не знаешь, когда взяться. … Сейчас, на новом месте, я вижу природу, лишь проходя по улице или на работах, когда ударничаем; вообще же сижу в комнате и вычисляю или пишу. Очень трудно без очков, здесь достать не удается. Пришлите мне согласно присылаемому рецепту, который на всякий случай воспроизвожу и здесь.

… Я надеюсь, согласно тому, что было мне здесь сказано, на свой дальнейший переезд на Восток, в г. Свободный, там будет, по-видимому, возможность научно работать, а тут нет ни книг, ни лабораторий, ни времени, т.к. характер работы совсем другой, вычислительный и т.п. … Скажи Васе, что я тут написал одну небольшую, но важную по содержанию, работу, и она послана в Академию Наук. Работа эта о так называемой теореме четырех цветов в картографии. 6 Х. 1933. Твой П. Флоренский

12. ХI. 1933.

Дорогая Аннуля, наконец-то я получил от вас письмо или, точнее, письма, в двух конвертах. … Теперь относительно твоего желания повидаться. Очень прошу тебя просто перестать думать об этом в настоящий момент. Приехать сюда стоит очень дорого, рискованно в отношении всяких инфекций, поместиться здесь негде, мне необходимо быть на работе целый день, наконец, могут в настоящее время просто не разрешить свидания.

Кроме всего, я не сегодня-завтра, вероятно, уеду отсюда далее на Восток, в г. Свободный, где работа будет более соответствовать тому, что я мог бы дать государству полезного. Подожди до лета, м. б. там что-нибудь и устроится, если работа моя пойдет так, как я хотел бы и мог бы по своим знаниям ее поставить. Старайся в настоящий момент пользоваться тем, что есть у тебя и не задаваться сложными трудными предметами, они придут в свое время.

Еще по поводу посылок, которые ты собираешься мне делать. Имей в виду, что я уже получил здесь валенки, ватную телогрейку и такие же брюки. Надеюсь по мере надобности получить и все остальное, что потребуется. Кроме того я получил некоторую сумму денег, правда, небольшую, но достаточную для оплаты предметов первой необходимости и столовой ИТР. Таким образом, как видишь, я живу неплохо. Комната у меня вместе с несколькими инженерами — тихими и спокойными людьми.

 

Питание здесь в ИТР столовой вполне приличное, во всяком случае, не в пример лучше московского — и доброкачественнее, и вкуснее и обильнее; хлеба я своего не съедаю. Только что приехавши я оголодал, но и то было достаточно питания; а теперь для меня, пожалуй, и слишком много. Одно лишь неприятно — это мясо. Сначала было я стал есть его как будто охотно; но теперь все более делается неприятно. Мне больно думать, что я питаюсь во много раз лучше вашего и что у меня пропадает то, что так нужно было бы детям.

Спрашиваешь, что я делаю. Вначале, в другом месте, — чертежами, диаграммами, перепиской. Теперь — статистико-экономическими подсчетами. Конечно, все это не по мне, тем более, что я без очков, но я надеюсь, что в дальнейшем мне предстоят занятия научного характера, в которых я мог бы быть более полезен.

Читать мне не приходится: и нечего, и некогда, и очков нет. Но я обдумываю некоторые математические работы, правда, исподволь, и, когда будет возможность и нужные справочники, постараюсь написать то, что постепенно складывается в голове. Вообще же за последнее время я от Москвы так устал, и работа шла так судорожно, что если бы не постоянное беспокойство за вас, я, пожалуй, ничего не возражал бы против пребывания здесь.

 

 

27. ХI. 1933. ПИСЬМО П.А. ФЛОРЕНСКОГО (жене) — из Ксениевской.

Дорогая Аннуля, я получил твои письма от 8 и 15 ноября… Как видишь, письма доходят чрез все инстанции через 7—8 дней, и, следовательно, я вовсе не так далеко от вас, как кажется. Зато мои письма, по-видимому, до тебя не доходят. Ведь я много раз уже писал по поводу твоих сомнений и беспокойства, но ты в каждом письме повторяешь все то же. Пишу еще раз. Обо мне следует беспокоиться менее всего.

Живу я в теплой, даже, пожалуй, иногда черезчур теплой, комнате, работаю — также в хороших условиях и в тепле. Освещение электрическое. Еда—трижды в день: завтрак, обед и ужин, причем чай можно устраивать, когда дома, сколько хочешь. Хлеб у меня остается, несмотря на то, что он вкусный (полупшеничный) и, несмотря на то, что я хлеба всегда ем много. Получаем дважды в месяц немного печенья и конфет. Одет я весьма тепло, в валенках, ватных брюках и ватной телогрейке, поверх которой надеваю еще ватное полупальто, называемое бушлатом. Еда здесь, во всяком случае, гораздо более сытная и питательная, чем в Москве, и тем более — у вас.

Мой начальник относится ко мне вполне хорошо и ласково, так что мне из-за этого не хотелось бы уезжать из Ксениевской. Что касается до работы, то она не по моей квалификации, так как сводится к разного рода статистикоэкономическим подсчетам, таблицам, графикам и т.д.

Но вышло так, что я начал с мелких единиц организации БАМЛАГ’а и постепенно перехожу к более крупным, чтобы попасть в центр. Таким образом, за короткое время я ознакомился: по всему разрезу с новым для меня делом железнодорожного строительства за короткое время, и притом во всех ее отраслях, включая и хозяйство, так что составил себе представление в целом о государственном предприятии огромного размера и значения.

Доставляет, кажется, удовлетворение видеть большое и историческое дело в его процессе, а это дается не так-то часто и не столь многим. Вспоминаю своего отца (9), который работал над подобными же вопросами, но в масштабе гораздо меньшем и не столь разнообразного строения, как здесь, при комплексной организации всего дела.

9. А.И. Флоренский (1850-1908) — инженер-путеец, строил железную дорогу Баку—Тифлис, где в Евлахе и родился Павел Флоренский.

Подробности, сами по себе не интересные, вроде валенок или рыбы, ликбеза или процентов использования лошадей и т.п. получают в общей картине свое значение и смысл, как необходимые слагающие целого. Предо мною вырисовываются большие задачи по экономике местного края, по изучению и, может быть, использованию вечной мерзлоты и т.д. и я надеюсь, что в дальнейшем и моим специальным знаниям найдется применение, полезное для государства. Предварительное знакомство с подробностями хозяйства, быта и техники, конечно, будет хорошей школой, без которой более тонкие научные вопросы висели бы в воздухе. Если бы не беспокойство за вас и мысль, что вы страдаете во всех отношениях, то я был бы просто доволен дальностью от Москвы и участию в самой гуще исторического строительства.

Решительно прошу мне ничего не посылать, тем более, что посылки обычно весьма запаздывают — иногда на 6 месяцев, денег же мне, скорее всего, не выдадут. Но деньги я получаю здесь в виде так называемых премиальных. Уплатил в столовую ИТР, часть осталась, и я ношу ее без пользы, так как покупать здесь нечего, да и не для чего — все есть готовое.

Чтобы тебе была более ясна картина жизни, скажу еще о лагерниках. Подавляющее число их, как из интеллигентского состава, так и более серых, рослые, осанистые, большинство довольно полных, все с великолепным цветом лица, которому горожане могли бы позавидовать. Не знаю, зависит ли этот прекрасный наружный вид от здешнего замечательного климата, или от правильного распорядка жизни, а может быть, от того и другого вместе, но наших лагерников стоило бы показать какомунибудь иностранцу, или хотя бы Горькому (10). Тут не увидишь московской, а тем более ленинградской, бледности и испитости.

(10). Максим Горький только что побывал на Соловках и опубликовал восторженное описание этого концлагеря (Горький А.М. Правда социализма. Первый опыт//БеломорскоБалтийский канал имени Сталина: История строительства. М., 1934.

… Крепко целую тебя, моя дорогая. Будь добра и заботься о здоровье. Порадуй чем-нибудь маленьких, особенно Тику. Твой П. Флоренский

2 декабря 1933 г. П. Флоренского перевели в г. Свободный.