О ТОМ, КАК ВСТРЕЧАЛИ ЦАРЯ В ТУЛЕ
Примечание Н.М. Ни один из моих родственников не оставил воспоминаний о том, что видел Самодержца в одной из его поездок по стране, хотя у некоторых из них такая возможность была. Однако показания одного свидетеля всё же сохранились, и я приведу их здесь как типичный пример подобных встреч. Рассказ взят из Воспоминаний выпускницы Петровской академии, кандидата биологических наук М.М. Дикусар. Впервые они были напечатаны в журнале «Летучая мышь» (№№ 13-15 за 1978 год). После перестройки её сын издал жти Воспоминания в журнале «Кодры», в Кишиневе, где её муж, И.Г. Дикусар, был академиком Молдавской АН. Мария Михайловна, урожденная Хлустикова, родилась в 1900 году в крестьянской семье в деревне Иноземка, вблизи уездного города Ефремова Тульской губернии. По окончании гимназии её рекомендовали к поступлению в Тульскую Учительскую Семинарию, где она училась с 1914 по 1917 год.
Из Воспоминаний М.М. Дикусар. 1978
Зимой 1915 года в Туле прошел слух, что в город приезжает царь Николай II. Эту новость вскоре официально подтвердила наша директриса, указав число и день, когда он прибудет в Тулу. Это был, кажется, январь или февраль [в дневнике Николая — ноябрь]. Вот тут-то наше болото затрясло. Семинария стала спешно готовиться к приезду Его Императорского Величества. Несколько девочек были настоящими художницами, они украсили до того голые стены Семинарии многими картинами. Они же готовили подарки для семьи царя, так как директриса объявила, что Семья, а, возможно, и сам Император, приедут познакомиться с нашим учебным заведением. Наша учительница физкультуры, начинавшая всегда урок с фразы: «Чтобы никаких булавок не било» (она была чешка), все предметы физкультурного обихода убрала. Теперь мы делали только одно упражнение ― как делать книксен царю при встрече, причем так, чтобы из поклона получалась волна, бегущая по строю девушек.
Наконец, день приезда настал. Был морозный зимний день. У всех девочек было одно форменное пальто на все времена года. Пальто было довольно легкое, их черного сукна, до колен, с металлическими пуговицами. Шапка, сшитая из того же сукна и сделанная наподобие тех, которые теперь носят академики, была холодной и едва закрывала голову. Ботинки были похожи на те, которые носят теперь пожилые женщины.
Мы начали усердно утепляться, потому что ждать, возможно, пришлось бы долго. Ноги сверх чулок обернули газетами, под пальто надели всё, что у нас имелось из гардероба. На голову, кроме шапки, директриса ничего не разрешила надеть. Она сама шла с нами в довольно лёгкой шапке с длинным крепом на ней. Выстроившись по парам, тихо, бесшумно, пошли.
Было 11 часов вечера. Поезд должен был прибыть в 12 часов ночи. Наша Семинария была в 10-15 минутах ходьбы от главной улицы города, Киевской, по которой должен был пройти царь до отведённой ему резиденции ― дома дворянского собрания, расположенного недалеко от драматического театра. Теперь в здании дворянского собрания находится Политехнический институт. Мы подошли, когда уже вся Киевская улица до театра была занята учащейся молодежью (женские и мужские гимназии, реальные училища), представителями рабочих с фабрик и заводов. Мы встали напротив театра. Делегации всё подходили. Мы довольно долго ждали. Было холодно, но я горела нетерпением увидеть Самодержца Всея Руси, так близко, в двух шагах от себя. Наконец-то, прокатилось по рядам, как шёпот, как волна: «Идёт!». Вдали что-то замаячило. Улица была ярко освещена. Я замерла, забыла о книксене. Всё мое внимание было устремлено на человека, идущего впереди процессии.
Я увидела небрежно одетого солдата, худого, низкого, в солдатской ушанке на голове, в плохо сидящей на этом солдате шинели, в низких кирзовых солдатских сапогах. Шёл он без солдатской выправки, будто спотыкаясь. За ним шла богато одетая свита. Я была поражена. Что это, думала я, величие или ничтожество?! Ведь я неоднократно видела его портреты в офицерском мундире с множеством аксельбантов и других украшений. Зачем этот маскарад? Он хочет своим видом разжалобить народ? Шла первая Империалистическая война. Царь приехал в Тулу за оружием. Плохо царь знал свой народ ― этот маскарад мог вызвать у оружейников только презрение, но не энтузиазм. В таком виде он появлялся не только в Туле, но и на фронте.
Недавно я видела фильм о первой Империалистической, и там Николай II тоже был одет в форму солдата, только вместо шинели на нём был мятый френч, так как дело было летом. Может быть, он хотел подражать своему великому предку, Петру I? Но даже сама мысль об этом была бы смешна: Петр в своих делах был велик, а Николай II ― ничтожен.
На другой день Семинарию посетили две дочери Николая II. На одной из них, несмотря на зимнее время, была шляпа со страусовыми перьями. Классов они не посетили. Нас выстроили всех в два ряда в зале. В конце зала стояли принцессы с нашей директрисой. Они не были похожи на отца. То были милые, довольно приятные девушки со смеющимися розовыми лицами.
Не помню, был ли традиционный ритуал поднесения им хлеба с солью. Помню только, как преподносили им подарки. Семинаристки, подходя к ним, делали низкий книксен и вручали сделанные своими руками подарки. Принцессы, получив подарок, милостиво улыбались, благодарили, целовали дарительниц в лоб. После вручения они сами взяли близко к ним стоявших девушек и начали весёлый хоровод. Лицо директрисы сияло счастьем. Для генеральши Желябужской это посещение было большой честью.
Примечание Н.М. Мария Михайловна пишет, что встреча царя в Туле произошла «зимой 1915 года», в январе или феврале. Однако в дневнике Николая II, откуда я беру цитаты, такое событие не отмечено. Единственное посещение Тулы состоялось 21-го ноября 1914 года, когда царь ехал на Кавказ. Царь пишет, что приехал в Тулу в 9 час. утра (а не ночью, как написано у М.М. Дикусар) и провёл там один день, а вечером двинулся дальше. При этом с ним не было ни жены, ни дочерей. На обратном пути с Кавказа 6 декабря в Воронеже к нему присоединилась Семья (жена Аликс и две дочери, Ольга и Татьяна), но из Воронежа они поехали через Козлов в Тамбов, а оттуда через Рязань в Москву. О посещении Тулы на обратном пути с Кавказа в Дневнике царя тоже нет ни слова.
Таким образом, непонятно, когда же произошли события, о которых пишет М.М. Дикусар. Одно очевидно, что они ею не выдуманы и запечатлелись на всю жизнь во всех подробностях.
Продолжение Воспоминаний М.М. Дикусар см. под 1917 годом. Октябрьская Революция позволила Марии Михайловне исполнить свою мечту ― получить высшее образование. Осенью 1918 года она поступила в Петровскую академию и по окончании работала там микробиологом. Отрывки из её Воспоминаний за этот период напечатаны во втором томе в 1-й главе.
1914. ПИСЬМО Кс. Е. Мезько из Москвы – сестре Нине в село Болдурешты
23 декабря. Дорогая Ниночка, я редко пишу и, право, с каждым днём теряю эту способность. Война с её ужасами так бередит душу, нервы издёрганы и только за работой несколько отвлекаюсь. Занята с утра до вечера. Устала за это полугодие ужасно и не знаю, сумею ли отдохнуть за праздники. Сегодня третий день, что нас отпустили, а я всё мечусь по делам раненых, лазарета и отчасти своим. Вчера без меня заходил Шимановский [друг юности по Кишинёву], приехавший на несколько дней за покупкой рентгеновской машины. Сегодня вечером обещал зайти. Между прочим, вместе с ним работает Дина Роде как сестра милосердия. … Когда конец этому кошмару, этой бойне?! …
Завтра сочельник. Папа всё еще не приехал, а я уже записала его к врачу. Боря звал к себе. А меня никуда не тянет. Наша Люся по обычаю одинока. Впрочем, теперь здесь Вера [двоюродная сестра, дочь Марии Павловны Ховен- Лисняк- Жовнеровской]. Вера разочаровалась в жизни Петербурга, в курсах, и теперь окончательно не знает, что ей дальше предпринять. Я давно не видела тётю Машу и бабушку и жду папу, чтобы устроить родственный съезд. На второй день [Рождества] устраиваем Ёлку для тяжелораненых в Татьянинском госпитале [т.е. имени дочери царя, вел. княжны Татьяны]. Приготовили 70 кисетов с сюрпризами: зеркальца, гребёнки, карандаши. Солдаты всему, как дети, рады.
Ты спрашиваешь о Толстом. Представь, мы с Костей купили за 20 рублей издание Сытина в переплётах, под редакцией Бирюкова. Мы ужасно счастливы этой покупкой и не налюбуемся книгами. Костя советует и тебе тоже купить. Без переплётов оно стоит рублей 10-12.
[Это издание Толстого «без переплетов» сохранилось, и в 1957 году бабушка отдала его в переплет и подарила мне в день рождения – Н.М.].
Вообще этот год покупка книг ещё увеличилась. Некуда класть, и я всё собираюсь подумать о шкафе или полке, но времени нет. Образок куплю и пришлю с папой. Ты писала, что он нужен тебе после Нового года, и я не торопилась.
Как вообще странно и жестоко устраивает судьба: ты мечтала иметь ребёнка, мечтала служить народу. Всё сбылось, а на душе горечь неудовлетворённости. Об одном я грущу, что мы так далеко друг от друга. Если бы вместе, в одном городе! Как Танюшку хочется видеть! Ужасно! Вскоре вышлю ей ещё книжечек. Как ужасно, что к вам волки заходят! Господи, и неужели это правда, что вы с Танюшенькой слышите их вой?! Нет, Нина, уезжай из деревни. Танюше надо будет это вскоре. Пытайся [устроиться] в Москву, в Земство московское.
Нинуша, целую тебя горячо. Будем верить, что 15-й год принесёт хоть искру света. Подумай, сколько безысходного горя кругом! Если мамочка у тебя, целую её. Грущу без вас всех. Ниноша, милая, родная, ты навсегда останешься близкой и любимой сестрой и другом, но теперь особенное время, оно всё перевернуло, и оно ото всего оторвало, захлестнув своим ужасом!!!… Кася.
ОТКРЫТКА. Село Болдурешты. Бессарабская губерния, Кишиневского уезда.
Земскому врачу Нине Евгеньевне Коробьиной.
[конец декабря 1914]. Нинушечка, как давно ты ничего не пишешь мне. Я так устаю, что часто не в силах собрать мысли и писать. Всё это время все вечера проводила за приготовлением и упаковкой подарков в армию. Утешаю себя, как тебя утешает доктор, что работаю в тылу и что эта работа тоже нужна. Праздников жду равнодушно. Рада только тому, что папа приедет. Если бы ты знала, как мне часто грустно, что ты не здесь. Целую тебя крепко, тебя и Таничку родную. Как её здоровье? Кася.
Декабрь 1914. ПОЧТОВАЯ КАРТОЧКА
От М.П. Ховен-Лисняк земскому врачу А.Е. Коробьиной в село Болдурешты,
Каменевского уезда, Бессарабской губернии. Штамп в Кишиневе: 26.12.14.
Поздравительная. Дорогая Нинуша, поздравляю тебя с праздником Р.Хр., желаю тебе бодрого настроения и по возможности спокойствия душевного в такое тяжёлое, всеми нами, переживаемое время. Хоть бы Новый год принёс нам всем утешение! Напишу скоро. За письмо огромное спасибо. Целует тебя любящая тебя тётя М.Л.
САНИТАРНЫЙ ОТРЯД на Западном фронте. 21 октября 1915.
Вера Жовнеровская и Татьяна Федорова.
В июле 1915 Таня Фёдорова и Вера Жовнеровская устроились медсестрами в Санитарный поезд № 182 от Всероссийского Союза городов помощи больным и раненым воинам (Земгор). На обороте фотографии Вера подписала: «Дети взяты под Остроленкой во время обстрела нашего поезда… Ездили с нами два с половиной месяца…».
В начале августа они были в Варшаве (где в 1890-е годы жила семья Жовнеровских и прошло детство Веры). Вскоре началось отступление русской армии, и фронт отодвинулся до линии Двинск — Сморгонь — Барановичи — Пинск (см. карту). По возвращении с фронта в Москву, Таня и Вера в 1916 поступили на Педагогические курсы им. Д.И. Тихомирова. Старшая сестра, Елена Александровна Федорова, заканчивала Медфак. Их брат, Владимир, был влюблён в Верочку, и пачка с его письмами сохранилась. Вот одно из его писем.
1 ноября 1914. ПИСЬМО Владимира Федорова — Вере Жовнеровской в Москву
Написано по дороге на фронт в 1914-м Санитарном поезде, где он служил санитаром.
… Куда мы едем, где и когда будем, все это в буквальном смысле известно только Богу. Простояли мы в Бресте больше недели. Двинули нас в какой-то жалкий городишко Межигорье, теперь мы в Лукове и опять стоим. Работы нет. Персонал сходит с ума. Масса новых впечатлений. Эти типичные еврейские городишки, грязные шумливые евреи со своим невозможным жаргоном, красивые, нелюдимые поляки… Кругом казёнщина, формалистика, никто ничего не знает, и знать не желает. Типичная тыловая обстановка. Положение неопределенное. Мы каждую минуту должны быть готовы к отправлению… Вернусь ли когда-нибудь в Москву?.. Не забыла ли ты, Веруша, своего Володю?»
Примечание Н.М. По возвращении в Москву В.А. Федоров поступил в Александровское военное училище (на Ходынском поле), по окончании которого он получил звание офицера и был направлен на Кавказский фронт. Там в 1916 году он умер от какой-то болезни.
Открытка , присланная Тане отцом с фронта.
Надпись его рукой:
«Ах, как страшно крошке Тане, лететь к папе на аэроплане!»
НА КАВКАЗСКОМ ФРОНТЕ. САРАКАМЫШСКАЯ ОПЕРАЦИЯ
1914. ДНЕВНИК НИКОЛАЯ II
27-го декабря 1914. Суббота. 24-го декабря наша славная Кавказская армия нанесла решительное поражение турецким войскам, сделавшим глубокий обход нашего правого фланга. Главный бой разыгрался у Сарыкамыша.
31-го декабря. Среда. Встал поздно. Принял доклады Булыгина и Саблера. Погулял после завтрака. В 4 ч. принял сенатора Марковича. В 6 ч. — Тимашева. Читал. После обеда провели вечер вместе. В 11.45 пошли к молебну. Молились Господу Богу о даровании нам победы в наступающем году и о тихом и спокойном житии после нее. Благослови и укрепи, Господи, наше несравненное доблестное и безропотное [?! — Н.М.] воинство на дальнейшие подвиги!