Черчилль писал, что Вторая Мировая война явилась продолжением Первой и период европейской истории с 1914 по 1945 год называл «тридцатилетней войной». Для русских раскольников Отечественная война 1941-45 годов явилась продолжением Гражданской, когда «белые» в союзе с черносотенцами воевали против «красных». Они не заметили произошедшей в конце 1920-х годов своеобразной контр-революции, устроенной Сталиным, который исхитрился перехватить власть у троцкистов и выйти из под контроля масонского Интернационала. К началу войны страна, насколько это возможно, была очищена от масонства. Большая их часть покинула Россию с «первой волной эмиграции», затем Ленин и Троцкий организовали выезд наиболее ценных в начале 1920-х годов и, наконец, оставшиеся в подполье были почти ликвидированы обновленными Сталиным Органами. В результате гитлеровские полчища нашли в Советской России не талантливо и лживо описанный А.И.Солженицыном Архипелаг ГУЛАГ, а столкнулись с авторитарно управляемым Государством и народом, не пожелавшим считать Гитлера своим избавителем..
Православная Церковь и старообрядцы-поповцы воевали с фашистами вместе со всем народом и помогали, как могли, Красной Армии.
Однако старообрядческий «трехвековой опыт» борьбы с Отечеством пригодился новым раскольникам, как тем, кто оказался за рубежом, так и тем, кто скрывался в «катакомбах». О том, как выглядит история Отечественной войны в изложении уже знакомого нам графа с баронской фамилией фон Сиверс (он же архиепископ Готфский) можно узнать из его статьи «Будем надеяться…» с подзаголовком «О духовных перспективах немецкого национал-социализма» («Вестник ИПХ», 1999, №1 (15). Для зарубежников и катакомбников нашествие Гитлера явилось долгожданным исполнением их чаяний — с помощью иностранной интервенции свергнуть большевиков, а уж там, как получится. Фон Сиверс не скрывает, что обе ветви раскольников испытывали даже на его взгляд необъяснимую германофилию, и вот, как он объясняет это явление.
В среде эмигрантов первой волны очень рано стали появляться националистические организации, получавшие благословение от карловацкого епископата. Так, например, уже «в 1921 г. в Берлине было создано «Братство Русской Правды» (БРП) — террористическая организация, одновременно сугубо-религиозная, так как это братство «прямо патронировалось митрополитом Антонием (Храповицким)». В особом послании он благословил религиозно-террористическое братство и сочинил для него особую молитву. Задолго до войны «бойцы БРП держали в постоянном страхе многие, особенно пограничные, области Совдеппи», а митрополит Антоний и другие деятели Зарубежного синода молились за убийц и называли их дело «спасительным».
Зарубежники были связаны с Гитлером с начала 20-х годов, и тогда же в эмигрантской среде возникли другие нацистские организации (в Германии «Российское Национальное и Социальное Движение», в Манчжурии — «Российский Фашистский Союз»- РФС). Привественные послания РФС направляли в 1934-35 годах патриарх Варнава, архиепископы Мелетий и Нестор Камчатский. Когда Гитлер пришел к власти, он смог отблагодарить своих почитателей: предоставил зарубежникам права юридического лица и на государственные средства велел построить в Берлине для них храм. Все зарубежники на зубок знают, когда и кто предоставил такие же права Московской Патриархии, но вряд ли кто-нибудь из них вспоминает о том, от кого они предпочли «получить юридическое лицо». Случилось это в 1938 г., и с тех пор в их храмах по всей Европе в конце каждой Литургии зарубежники начали возносить к Богу специальные молитвы за Гитлера. Разрушители Российской Империи молились и о том, чтобы Гитлеру удалось построить Третий Рейх, или, по образному выражению тогдашнего их главаря, Анастасия Грибановского, «создать свою народную империю» (из его Благодарственного адреса Гитлеру от 12 ин.1938 г.).
Кроме того, зарубежники, объясняя свой восторг перед Гитлером, любили ссылаться на пророчество жившего в Москве Афонского старца Аристоклия сказал (а верные люди записали и передали за рубеж), что «спасение России придет, когда немцы возьмутся за оружие». По странному стечению обстоятельство, то же самое прорицали и другие старцы, которых чтили катакомбники. У них их оказалось гораздо больше (не менее 15), а потому катакомбники тоже ждали немцев не просто так, а по особой «религиозно-мистической» причине. Их старцы говорили то же самое, слово в слово: мол, ждите, «немцы пойдут войной на большевиков». Из предистории ВОВ известно, что об этом знали все разведки мира, и только Сталин не хотел в это верить. А все потому, что «Сталин был исполнителем воли Сатаны, а Гитлер — Божиим избранником, который вместе с Богом благословенным немецким народом, был предназначен исполнить волю Господню» — резюмирует фон Сиверс.
«Какое воодушевление вызвала у эмиграции в 1941 г. война с Совдепией, трудно описать», пишет граф, но трудности его не страшат, и он приводит множество цитат, свидетельствующих об этом воодушевлении. Приведем и мы некоторые из них:
«Мы, белые воины, поднявшие первыми знамя борьбы с этой красной нечистью, не можем сейчас оставаться тихими зрителями… Победоносное германское оружие сметет с Российских просторов коммунистическую власть и ее приспешников… Считаю своим долгом чести участвовать в возобновленной борьбе против коммунистических поработителей» — так писали «белые воины» и записывались в команды СС и войска Вермахта. Казаки вторили им: «В нынешние судьбоносные дни… /казачество/ видит в великом деле Вождя Адольфа Гитлера перст Божий… и живет с твердой верой, что Святая Русю снова воскреснет, а вместе с тем возродиться и вольная жизнь всего казачества».
Но наиболее кровожадными все же оказались не «белые воины» и не казаки, а их «духовные вожди», карловчане. 28 июля 1941 г. высказался «весьма либеральный архимандрит Иоанн (кн. Шаховской)», будущий архиепископ Сан-Францизский и многолетний сотрудник радиостанции «Голос Америки». Его статью «Близок час» фон Сиверс называет «знаковой» и на с. 12-13 приводит полностью, а мы приведем только несколько наиболее впечатляющих «знаков». Потомок Рюриковичей пишет:
«Кровь, начавшая проливаться на русских полях 22 июня 1941 г., есть кровь, льющаяся вместо крови многих тысяч русских людей, которые будуи выпущены из всех тюрем, застенков и концлагерей Советской России. Одно это уже исполняет сердце радостью… Кровавая операция свержения III Интренационала поручается искусному, опытному в науке своей германскому хирургу. Лечь под этот хирургический нож тому, кто болен, не зазорно… Операция началась, неизбежны страдания, ею вызываемые… Обессиленные и закрепощенные по лагерям, заводам и колхозам русские люди были бессильны подняться против международной атеистической силы, засевшей в Кремле. Понадобилась железо-точная рука германской армии. Ей ныне поручено сбить красные звезды со стен русского Кремля. И она их собьет, если русские люди не собьют их сами. Эта армия сильна… послушанием высшему зову, Провидением на нее наложенному… Сверх всего человеческого действует меч Господень… ясно, что событиями руководит Высшая Воля…» и пр.
Послушные наложенному на них высшему зову, германцы снова отправились в Россию, и так как до Кремля их железоточные германские руки не дотянулись, то свой хирургический нож они употребили на вырезание красных звезд на груди комиссаров и им же отрезали груди у пойманных партизанок перед тем, как их повесить. Князь Шаховской после войны, когда увлекаться Гитлером стало невыгодно, принялся отрекаться от сказанного, но фон Сиверс пишет, что это отречение выглядело глупо и неубедительно, потому что текст говорил сам за себя. Подобные самоговорящие тексты неосторожно оставили и другие члены Зарубежного синода. Немец Серафим Лядэ, он же архиепископ зарубежников в Германии, в июне 1941 г. написал Воззвание к своей пастве. Начал почти так же, как Сталин: мол, «возлюбленные во Христе братья и сестры!», а дальше идет текст, резко отличный от сталинского. С. Лядэ писал:
«Христолюбивый Вождь германского народа призвал свое победоносное войско к новой борьбе… Воистину начался новый крестовый поход… Наконец-то наша вера оправдана! Как первоиерарх я обращаюсь к вам с призывом. Будьте участниками в новой борьбе, это продолжение той борьбы, которая была начала еще в 1917 г. «Спасение всех», о котором Адольф Гитлер говорил в своем обращении к германскому народу, есть и ваше спасение…».
Один из членов Высшего монархического совета и по совместительству секретарь зарубежного Синода Е. Махароблидзе через год опубликовал статью «К годовщине крестового похода», где писал:
«Прошел год, как поднят меч Правды на самого страшного врага всего человечества… И вот ныне значительная часть европейской России свободна уже от этого проклятого врага и дезинфекцией европейских войск под руководством великого Вождя германского народа обезврежена и очищена от этой заразы…».
Зарубежные богословы явно стремятся подвести под гитлеризм какой-то религиозно-мистический фундамент, но наряду со словами о Божьем Промысле и «спасительности» употребляют чуждую православному сознанию лексику (вроде: высшая воля, меч Правды). Еще один ряд сравнений связан с медицинской терминологией, и среди них, наряду с образом НОЖА возникает тема борьбы с народом, как с насекомыми (например, дезинфекция и очистка, к которой, возможно. восходит и современный термин «зачистка»). Однако наиболее радикально к проблеме свержения большевиков и истреблению советского народа подошел уже после войны все тот же митрополит Анастасий (Грибановский). К тому времени американцы взорвали две атомные бомбы в Японии, и глава карловчан размечтался, что неплохо бы несколько таких бомб кинуть на Святую Русь.
Митрополит Анастасий свои мечты изложил в Пасхальном послании к пастве (напечатало в Штутгарте, «Святая Русь», апр. 1948 г.). «Наше время, — начинает он эпически, — изобрело свои особые средства истребления людей… все готов испепелить этот адский огонь». Затем он приводит цитату из книги пророка Иеремии «Доколе плакати имать земля и трава сельная исхнет от злобы живущих на ней» (12, 4). Зная, что он скажет дальше, хочется вместе с пророком Иеремией возопить: «Доколе земля может терпеть таких злобных еретиков?». А говорит он о том, что этот адский огонь «имеет не только разрушительное, но и свое очистительное действие, ибо в нем сгорают вместе с носителями пороков и сами пороки, преступления и страсти». Пастырь признает, что в этом очистительном огне сгорает больше праведников, чем злодеев, но уверяет свою паству, что для святых людей «такая смерть не является бедствием — она открывает путь к блаженной жизни» со Христом. Чем больше жертв смерть старается поглотить, тем лучше, потому что «для большего числа смертных она открывает дверь к бессмертию». Атомные бомбы, поясняет Анастасий (митрополит старого поставления) «менее опасны для нашего отечества, чем нравственное разложение, какое вносят в души своим примером высшие представители гражданской и церковной власти».
По мнению главы карловчан, хуже атомной бомбы действовал своим примером на народ Святейший Патриарх Алексий I. Как ни странно, митрополита Анастасия, если и упрекают, то лишь с чисто гуманистических позиций, — мол, вот злодей, сколько народу хотел погубить! — и никто не хочет видеть в его словах следы учения древних гностиков. Читая послания зарубежных пастырей, можно подумать, что вновь явились Аввакум со товарищи и призывают к истреблению «гнусной плоти», чтобы скорее достигнуть небесного блаженства.
На этом прервем цитирование безумных слов и перейдем к описанию действий зарубежников. В Сербии они организовали Российский Освободительный Корпус (РОК), и так же, как Братство Русской Правды (БРП), эта террористическая организация окормлялась карловацкими архипастырями. Но Гитлер предусмотрительно не пустил «белых воинов» и «белых пастырей» дезинфицировать Россию. Они были вынуждены доказывать верность своему мистическому «вождю, персту и мечу», воюя с сербскими партизанами, за что последние роковцев истребляли. И только некоторым эмигрантам удалось повоевать на родной земле, завербовавшись в части СС и в Вермахт.
Гораздо больше повезло катакомбникам на территориях «освобожденной» фашистами Европейской России. Они потрудились вовсю. Читая горделивые показания фон Сиверса о подвигах своих единоверцев, начинаешь понимать, что в тылу Красной Армии и вправду действовали не только диверсанты врага, но существовала постоянная опасность со стороны предателей (националистов, тайных сектантов и т. п.). СМЕРШу было с кем бороться. Вопли правозащитников о «невинно пострадавших от сталинских репрессий», возможно, имеют тот же самый религиозно-мистический и финансовый источник, так как война, названная историками Отечественной, для некоторых явилась продолжением Гражданской, войны между «красными» и «белыми». И точно так же, как 20 лет назад, «красным» пришлось воевать на два фронта. с внешним и внутренним противниками. Какой из них был более жесток, сказать трудно, но из приведенных у фон Сиверса эпизодов, можно сделать вывод, что «катакомбники» и их «зарубежные братья по вере» иногда могли дать фашистам сто очков вперед. Нижеприведенные факты взяты из статьи все того же лжеархиепископа Готфского, а он пишет, что «почерпнул их из воспоминаний и бесед с непосредственными участниками событий».
ИПХ «советскую тоталитарную систему считали царством антихриста». В начале войны многие из молодых людей, призванные в армию, отказывались принимать присягу, и были расстреляны. «Но все-таки большинство призывников-ИПХ поступало иначе: ОНИ ШЛИ В КРАСНУЮ АРМИЮ, НО НА ФРОНТЕ С ОРУЖИЕМ В РУКАХ ПЕРЕХОДИЛИ НА СТОРОНУ НЕМЦЕВ».
Но и это еще не все. «Один из участников тех событий рассказывал, что осенью 1941 г. разнесся слух, будто бы теперь немцы принимают в плен исключительно тех, кто принесет с собою живого или мертвого комиссара, — пишет фон Сиверс на с. 22 и далее приводит подлинные слова рассказчика.
«Тогда я со своим приятелем поймали одного комиссара и потащили его к немцам. Но их позиции были далеко и нас могли подстрелить советчики. Комиссар был гад и оказался очень тяжелым, тащить его не было никакой возможности. Одна из пуль внезапно убила его, и мы решили труп его не нести дальше. Я ОТРЕЗАЛ ЕМУ ГОЛОВУ, снял петлицы, товарищ мой взял его планшетку с документами и мы уползли к немцам».
Вопреки немецкой пунктуальности граф фон Сиверс забыл уточнить ЧЬЯ пуля «внезапно убила» комиссара. Пули сами собой не летают, поэтому смеем предположить, что убили его эти самые «истинно-православные христиане». Зато с немецким хладнокровием он сообщает «Подобных описанному случаев имелось множество». Самое интересное, что он говорит об этом с явным удовлетворением и одобрением.
Немцы разрешали открывать храмы, поощряли националистов и автокефалистов, так что на территориях, ими занятых, творилось то же самое, что наблюдается ныне на землях «незалежной Украйны». «В тех местах, где ИПХ были посильнее, они часто уничтожали еще до прихода немцев ВСЮ СОВЕТСКУЮ АДМИНИСТРАЦИЮ (значит, преимущественно женщин, так как мужчины были на фронте), быстро открывали закрытый храм и ВСТРЕЧАЛИ ОСВОБОДИТЕЛЕЙ КОЛОКОЛЬНЫМ ЗВОНОМ. Таких случаев известно очень много в Брянской обл. и, особенно, на казачьих территориях… Казачество было признано СОЮЗНИКОМ Германии, оно должно было иметь собственное государство Казакию, как протекторат. Казаки вообще успешно, часто без всякой связи с немецкими диверсантами (а не часто, значит, совместно с немецкими диверсантами), уничтожали красноармейские точки (то есть не точки, конечно, а людей, красноармейцев). Почти все оставшиеся в живых после репрессий катакомбные священники были задействованы как духовные вожди местного антибольшевистского движения». Лучше всего к ИПХ относились ЭСЕСОВЦЫ. Фон Сиверс поясняет, что это, вероятнее всего, потому, что «вместе с немецкой армией и войсками СС пришло МНОГО РУССКИХ ЭМИГРАНТОВ. Видимо, во время войны и завязались более тесные связи между двумя разделенными границей частями одного по происхождению и манихейской доктрине раскола.
Как считает фон Сиверс, главной заслугой немцев, отчего катакомбники «с такой теплотой и энтузиазмом вспоминают годы войны», было не открытие ими храмов, а то, «что они предоставили ИПХ оружие. Известно, что ОЧЕНЬ МНОГИЕ ИПХ вступили в местную полицию. Однако почему-то забывают. что из них же были сформированы охранные батальоны ( в том числе и в Латвии), удачно боровшиеся с партизанами и НКВДешными диверсантами. Немцы разрешили русским из ИПХ вступать в Вермахт не только во вспомогательные, но и в боевые части. В 1943 г. в ожесточенных боях за Орел, Курск и Харьков «на немецкой стороне весьма самоотверженно сражались русские части», то есть ПРЕДАТЕЛИ РОДИНЫ. Правда и то, что для катакомбников Россия не была Родиной, поэтому «часто, при приходе немецких частей, население охватывала истерика: многие женщины, плача, падали ниц перед солдатами, целовали их сапоги…».
Во время боев на Курской дуге среди разных вспомогательных и боевых частей ИПХ вскрылось «обширное предательство и НКВДэшная агунтура». Немцы не знали, что делать, и тогда отряды из добровольцев-ИПХ вызвались разоружить советскую агентуру, — но, ВОПРЕКИ ЖЕЛАНИЮ НЕМЦЕВ, «истинно-православные христиане» после себя оставили в живых только зачинщиков (их они передали гестапо), А ВСЕХ ОСТАЛЬНЫХ УНИЧТОЖИЛИ (на этот раз текст выделен Сиверсом, так для него это особенный подвиг). Он пишет, что в 1945 г. героизм ИПХ дошел до того, что при обороне Бреслау и в Вост. Пруссии они «не давали сдаваться самим немцам».
Приведем последний эпизод из этого «фильма ужасов». В 1943 г. группа монахов-отшельников ИПХ, живших в пещерах на Северном Кавказе, помогала немецким отрядам пройти по горным тропам, перевязывала раненых, СИГНАЛИЛА ЛЕТЧИКАМ». Сиверс пишет, что в 1944 г. «почти все отшельники были расстреляны СМЕРШем». Спрашивается: за что? Разве сигналить летчикам не входит в число прав человека? Но 5 монахам и 2 немцам удалось спастись. Один из этих немцев крестился у ИПХ, стал иеродиаконом в Спасо-Преображенском скиту в Абхазии. Он умер в 1968 г., и многие из нынешних христиан, возможно, беседовали с бывшими «сигнальщиками», принимая их за духовных вождей.
Заключительные фразы статьи фон Сиверса могут послужить примером уже отмеченной выше и характерной для манихейских расколов ненависти к народу, на земле которого манихеи проживают.
«Сам Бог давал через гитлеровское нашествие ШАНС православному народу освободиться от коммунистического зла и возродить свою землю. То, что этот шанс БОЛЬШИНСТВОМ НАСЕЛЕНИЯ использован не был, и народ не восстал против Сталина и принял его ложь, еще сильнее низводило его (то есть народ, большинство населения) на уровень богоотверженного, осатанелого и проклятого».
Это пишет современный Вождь одной из нескольких «катакомбных церквей». Он подчеркивает, что сопротивление вооруженных немцами ИПХ во время Отечественной войны «имело ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО РЕЛИГИОЗНЫЙ ХАРАКТЕР» и называет его религиозным сопротивлением. Такое остервенелое, с явными признаками психопатии, склонностью к садизму (одно отрезание головы чего стоит!), не говоря уже об утрате элементарных понятий о верности Родине, действительно, свойственно крайним течениям и в других расколах. У донатистов свирепствовали циркумциллионы, у манихеев — павликиане, иконоборцы с садизмом расправлялись и с иконопочитателями, и с иконами. На Руси волхвы резали женщин и первых епископов, богомилы-беспоповцы кололи, душили и топили преподобных в лесах Пошехонья, а их потомки, капитоны, в XVII в. устроили такое «религиозное сопротивление» в виде массовых самоуморений и самосожжений, что даже ИПХ не смогли с ними сравняться.
Еще один немаловажный вывод могут сделать для себя те, кто, как заклинание, повторяет, что в России нет и не может быть «русского фашизма». Не углубляясь в выяснения, откуда он взялся, скажем лишь о том, что национал-социалистические идеи находили отклик и в среде первой волны эмиграции, и среди диссидентов 1960-х годов. Было бы полезнее разобраться в том, из какой питательной среды выползли на свет Божий бывшие до перестройки в подполье фашисты. Оказывается, все из тех же «катакомб», где «истинно-православные христиане» молились Богу. Ведь написанная фон Сиверсом брошюра написана не столько для того, чтобы «вписать новые страницы» в историю Отечественной войны, сколько напомнить своим единоверцам об их «славном» нацистском прошлом и открыть читателям «Вестника» «духовные перспективы немецкого национал-социализма».